14. «Все, что происходит в этом регионе, нас интересует»

14. «Все, что происходит в этом регионе, нас интересует»

Баку — восхитительное место, где сразу же приходит на ум мысль о брызгах нефти[30]. Марко Поло в своих рассказах о путешествиях упоминает о том, как он проезжал по этому региону, где масло сочится сквозь камни и где почва наполнена черной жидкостью, которую коренные жители используют для обогрева или для смазки. В конце XVIII века путешественники рассказывали о том, как кусок зажженной веревки, брошенной в Каспийское море за 10 километров от берега, не гаснул из-за пузырьков газа, поднимавшихся к поверхности.

Баку по своему населению и географическому положению относится к Среднему Востоку. Жители страны, азербайджанцы, принадлежали Персии, пока в 1813 году их не захватила Россия[31]. С другой стороны границы, в Иране, азербайджанцы составляют 30 миллионов жителей, то есть половину населения. В 1946 году Сталин послал войска с целью оккупировать иранский Азербайджан. «Все, что происходит в этом регионе, нас интересует, — заявил он, — даже если там кто-то зажигает спичку». Паранойя Сталина питалась долговременными обычаями этого региона. Он родился в соседней Грузии.

Вторая мировая война, попытки Гитлера захватить Баку и получить контроль над Каспийским морем (этот регион был уже целью захвата немецкой армии в 1914 году), союзная победа — все это заставило его осознать свою уязвимость. «Нефтяные месторождения в Баку — это главный источник нашего нефтеснабжения», — говорил он.

Оккупация севера Ирана, первый кризис между Востоком и Западом отметили начало «холодной войны», а также выявили одержимость коммунистического диктатора. «Баку уязвим, мы находимся слишком близко от иранской границы».

Приступая к оккупации севера Ирана, он хотел создать настоящий непроходимый ров. Вашингтон и Лондон, чьи компании БП, «Галф», «Эксон» укоренились в Иране, провели испытание военных сил, что заставило Москву отступить. Инициатива Сталина имела и другую причину: в 1946 году месторождения Баку давали нефти на 30 % меньше, чем в начале Второй мировой войны, а СССР был необходим максимум нефти, чтобы восстановить экономику.