Страна страха

Страна страха

В залах «Ташкент-палас», гостиницы с устаревшим декором, где один пианист и скрипач играют «Песню Лары», мой собеседник тихо говорит мне: «Это полицейское государство, как во времена Советского Союза. Сообщения перехватываются, разговоры прослушиваются». Этот европеец живет здесь уже два года, он работает на одну западную фирму и является очень тонким знатоком Средней Азии. «Нефть стала разочарованием для западных фирм, но она также стала разочарованием для режима, который мечтал о нефтяной манне». Единственные две концессии принадлежат двум российским компаниям — «Юкосу» (чей основатель был арестован, осужден и отправлен в Сибирь Владимиром Путиным) и «Газпрому». Мой собеседник объясняет мне, что один генерал из бывшего КГБ, ставший ответственным за службу безопасности, руководит узбекской нефтяной компанией.

Из осторожности мой собеседник решает продолжить разговор в его автомобиле, совершая прогулку по городу. Мы говорим об Исламе Каримове, президенте страны, бывшем партийном руководителе во времена Советского Союза. После получения Узбекистаном независимости он перекрестился в «Тамерлана нашего времени», в память о своем замечательном предшественнике, чья могила находится в Самарканде. Каримов всего лишь сатрап, как и его коллеги, стоящие во главе Туркменистана и Казахстана. Любопытное проклятье висит над Средней Азией. В городе Андижане, на границе с Киргизией, весной 2005 года Каримов утопил в крови 700– 1000 человек — так называемую восставшую армию исламистов. Взбешенный осуждением, высказанным другими странами, он приказал Соединенным Штатам покинуть военную базу, где американцы находились с сентября 2001 года.

Каримов, угрюмый и обеспокоенный, ищет сближения с Москвой… и с Пекином.

«Эта страна — страна страха, — говорит мой собеседник, — страха власти перед народом, народа перед режимом. Жители страны никогда не были такими бедными, обездоленными. Власть действует здесь очень просто: все находится в руках президента, его семьи и членов его клана». Он вспоминает случай с дочерью Каримова, богатейшей женщиной, контролирующей множество дел и национальное телевидение. «Она вышла замуж за афганца узбекского происхождения, убежавшего в Соединенные Штаты. Он представлял компанию «Кока-кола». Сразу же после свадьбы в стране открылся крупный завод. Они быстро развелись, и назавтра же завод перестал давать продукцию».

Обед на окраине Ташкента в киргизском ресторане. Во дворе бывшего склада стоят две большие белые юрты, под их монгольскими шатрами помещается дюжина столов. Человек, сидящий напротив меня, узбек тридцати восьми лет, занимает важный пост в нефтяном министерстве. Он долго колебался, прежде чем согласился на эту встречу, и мы увиделись благодаря помощи одного общего друга.

— Тайная полиция вездесуща и в недрах самого министерства. Нам известны размеры комиссионных, переданных нефтяными компаниями не только нашему министру, но также и семье президента и его близким. Западные компании разочаровались в нашем нефтяном потенциале, но Россия и Китай ворвались сюда силой. «ЮКОС» и «Газпром», два российских объединения, соперничают с «Китайской национальной нефтяной компанией», первой по величине в Китае. Пекин к тому же сделал очень сильный намек Каримову, нанеся ему официальный визит через несколько дней после резни в Андижане.

Мой собеседник говорит почти шепотом, но я прерываю его, пораженный его словом «резня».

— У вас нет никаких сомнений?

— Никаких. Каримова и его клан бесит то, как это восприняли за границей. Здесь принято все улаживать втихаря. Говорилось ли в вашей прессе о крестьянах, блокирующих наши дороги в знак протеста против ужасающих условий их жизни, о крестьянских восстаниях (он говорит на превосходном французском, который выучил в Москве, и использует точный термин «жакерия»), которые становятся все более многочисленными в нашей стране и которые подавляются с чрезвычайной жестокостью при помощи армии и полиции?

Он вопросительно смотрит на меня.

— Никогда. Он вскидывает голову, удовлетворенный моим ответом.

— Куда вы затем отправляетесь?

— В Казахстан, затем в Азербайджан и в Грузию.

— Новый нефтяной путь, прежний Великий шелковый. — Он понимающе улыбается. — Вы уже знаете, что из Пекина сюда можно прилететь только два раза в неделю. Из Ташкента в Баку самолеты вылетают с той же частотой. Будто соседи смотрят на мою страну свысока и с пренебрежением. Мне иногда кажется, что в мировой истории мы играем роль краткого нефтяного вводного предложения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.