По всей строгости

Долматов беспечно мах нул рукой и ушел с по ля, не оглянувшись. А они смотрели ему вслед. Он чувствовал это и ждал, что позовут обратно. Не позва ли. «Ну что ж! Не хотите вернуть сейчас – вам же ху же. Домой придете – покло нитесь».

На удивленный вопрос жены – что так рано в уборочный-то день? – Алексей не ответил, шмыгнул в свою комнату и растянулся на ди ване.

Наутро встал по привычке рано, но на полевой стан не пошел. Не торопясь, побрил ся, позавтракал и уселся на крылечке дома с видом че ловека, весьма довольного отдыхом.

По сельской улице спеши ли люди, за околицей урча ли тракторы и комбайны. Долматов ждал. Вот-вот дол жен появиться Помиляйко. Ну если не сам, то кто-то другой из звена. Придет и скажет: «Что же ты дела ешь, Алексей? Уборка. Каж дый человек на счету. Да вай заводи свой трактор». Тогда он, Алексей Долма тов, ответит гонцу:

«Как же так, други милые, вчера гнали меня – сегодня пришли за мной? А может быть, я опять выпил?» В об щем, надо их проучить. Он это умеет. Смольняков тоже, бывало, требовательность проявлял (Алексей до пере хода к Помиляйко у него в садоводческой бригаде рабо тал). Выпьешь – прогонит, а на другой день уговарива ет, выйди, пожалуйста, на работу.

Шло время, однако у кры лечка никто не появлялся. Приподнятое, боевое настроение начало блекнуть. К полудню Долматов думал уже раздраженно: «Чего доброго, к председателю ве чером пригласят, головомой ку устроят. А потом прика жут – садись за руль… Что ж, пусть будет так. Отдохну денек – нелишне».

Но прошло три дня, а к не му не пришел никто ни из звена, ни из правления. Алексей Долматов совсем потускнел, стал усиленно вспоминать детали того ут ра, которое так лихо «подве ло его под монастырь». «По думаешь, выпил, – оправ дывался он мысленно перед ребятами, – с кем не бывает. Уж очень вы строги! Витька Вальчук тоже вы пил. Однако его не прогнали с работы… Конечно, он-то по первому разу, может, прос тили Вальчука?..»

Чем больше думал Долма тов, тем грустнее станови лось ему. Почему-то припомнилось, как отчитывал од нажды секретарь партко ма колхоза «шабашников», строивших у них скотный двор за огромные деньги: «Рвачи вы, а не трудяги. Воспользовались трудностя ми нашими и три шкуры го товы снять. Да хоть капля-то совести рабочей есть у вас?»

«Уж не похож ли и я на таких? – мелькнуло вдруг в голове Долматова. – Может, пойти покориться. Но как вернешься теперь, с ка кими глазами? Прямо ска жут: «Мы же предупрежда ли: еще раз выпьешь – пеняй на себя».

А работать в звене Поми ляйко интересно, есть чему у него поучиться. Землю Петр чувствует, дело знает. Все ребята в звене – орлы, каждый на любой машине может работать запросто.

Не сразу сложилось звено, конечно. Люди разные – и характерами, и отношением к делу. Сколько толковал Петр в отдельности с каж дым новым своим товари щем, сколько пришлось «по возиться», прежде чем «вы колосился» дружный коллектив. Все работают на совесть, на общий конечный результат – урожай. Бывает, иногда Василий, например, больше Николая на тракторе вспашет. Но у него и машина поновей. За каче ство работы спрашивают по всей строгости, словом, каж дый друг за друга в ответе.

В колхозе о звене Помиляйко стали говорить с оттенком гордости: «Прямо как братья родные работа ют. И в праздники любо на них поглядеть. Всегда рядышком. Не набуянят, не на шумят. На всех собраниях ставили в пример производ ственные успехи звена. Бы ли они завидные: хороший урожай сахарной свеклы брали ребята с каждого гек тара. А гектаров этих – 580.

И заработки у свекловодов хорошие. Вот как оберну лось дело со звеном, и нет теперь в колхозе механиза тора, который бы не мечтал с Петром вместе работать. Но не так-то легко попасть в звено. «Тут надо, – как смеются остряки, – или от личиться, или проштрафить ся». Доля правды в шутке, пожалуй, есть. Вот и он, Алексей Долматов, наверня ка был направлен на пере воспитание к Помиляйко. И работал уже неплохо, да промашка случилась – в са мую горячую пору от рабо ты отстранили…

Ох, и тянулся для Алек сея тот день. Еле дождался с поля жены. А она пришла и его же укорила:

– Сидишь, ждешь, когда на поклон придут? Не дож дешься, видать. Вместо тебя на тракторе Витька Алексе ев работает.

У Долматова екнуло серд це.

…Эту историю услыхал я, будучи в колхозе имени Горького, от секретаря партийной организации Ивана Васильевича Шершнева. Заинтересовался, спросил его:

– Так неужели потом Алексей так и не попросил ся обратно к Петру?

– Попросился. И пить пе рестал, да не взял он его.

– Почему?

– А вы лучше в звене спросите.

В звене у Помиляйко во семь человек. Но то, что пришлось услышать от них, исходило будто от одного че ловека:

– С такими, как Долма тов, нам не по дороге. Он за бывает, что у нас общество тружеников, а не бездельни ков. И чем лучше работаем, тем лучше живем. Взять хо тя бы наш небольшой кол лектив. Все мы работаем с полной отдачей. А по труду – и заработок, и почет в колхозе. Но вот появился в звене Алексей Долматов. Ка кая у него производительность будет, если он сегодня выпьет, а завтра опохмелит ся? И получается, что он звено назад тянет. Никому это не нравится, а с Долматова – как с гуся вода. Так сколько же такое терпеть можно? Доказывать ему, что пить нехорошо, стало беспо лезным.

– Не прислушался к товарищам. «И другие пьют». Чувствуете, где опору ищет? Среди таких же выпивох. Для него порок другого уже оправданием служит. Начи нает втравливать в выпив ки других. И выходит, что пьянство идет в наступле ние. Тут уж бой ему надо давать беспощадный. Мы ведь и Алексея отстранили больше потому, что он дру гих, особенно молодых, на выпивку подбивать стал. Люди в коллективе, что звенья в цепи. Оборвется одно – все пострадают.

Встретился я и с Помиляйко, спросил его, как он расценивает всю эту исто рию. Петр Семенович, ото двинув записи в сторону (он готовился к выступлению перед свекловодами района), долго думал, прежде чем от ветил на вопрос:

– Знаете, у нас в звене требовательный коллектив. Ведь требовательность растит людей… А насчет Алек сея подумаем, если и впрямь он взял себя в руки, понял товарищей.