Строго спроси себя

В общем-то, это довольно обыкновенная история, хотя главный герой ее и старается выдать себя за человека, пострадавшего за правду.

Строителю совхоза «Садовое» В. П. Логвину за прогулы без уважительной причины объявили строгий выговор. Валерий Павлович прореагировал на него весьма бурно. В вызывающей форме он отказался признать справедливость этой меры, заявив, что наказание его, передового рабочего, есть не что иное, как проявление недоброй воли начальства, старающегося свести с ним «личные счеты». В таком же духе о нанесен ной ему обиде рассказывал Логвин в райкоме партии, а потом написал в газету.

«Я профгрупорг бригады, ударник коммунистического труда и лучший по профессии, а меня наказали, – негодует Валерий. – Прежде чем это делать, поставили бы себя на мое место».

Что и говорить, строгий выговор – дело серьезное. Вряд ли найдется человек, который, получив его, остался бы спокоен. Но одно дело – испытывать неприятное ощущение наказания, другое – начисто отрицать его правомерность. Для этого нужно до казать свою невиновность. Логвин, не долго думая, заявляет: «Я не прогуливал». Но так ли было на самом деле?

Валерий решил подлечить зубы. Поскольку в местном медпункте зубоврачебного кабинета не было, он отправился к стоматологу в райцентр. Происходило это в будний день, в рабочее время. По существующему по рядку Логвину следовало взять у местного фельдшера направление в больницу и показать его мастеру, но он не счел нужным этого делать. Посетив врача, Валерий также не по беспокоился заручиться простой справкой, что был в больнице. Через несколько дней он снова решил обратиться к врачу. И опять ушел с работы, не заботясь, как и ранее, об оформлении своих действий в соответствии с внутренним трудовым распорядком. И не захотел он, как потом писал в докладной мастер-строитель И. А. Бучнев, дать какие-либо объяснения на этот счет.

Как же оценивать после этого действия Логвина? Почему руководство должно закрывать глаза на нарушения трудовой дисциплины? Эти вопросы я прямо задавал Валерию. Но тут-то он отказывался меня понимать.

Это вызывало недоумение. Неужели действительно он не знаком с правилами внутреннего распорядка и наивно полагает, что совсем не обязательно объяснять, а тем более подтверждать документально причину своего отсутствия на работе?!

Потом-то я выяснил, что это не так. Валерий в тот же день, как только стало известно о выговоре, помчался в райбольницу и заручился задним числом необходимыми справками.

Так почему же все-таки не хочет Логвин признать за собой вину? Не ужели причина тому – ложно пони маемое чувство собственного достоинства? Нет, дело далеко не только в этом. Есть главная, основная причина. А чрезмерное самолюбие, пожалуй, всего лишь ее следствие.

Когда в коллективе низка общая мера требовательности, тогда и возникают случаи, подобные этому. Именно так и произошло в совхозе «Садовое». Буквально за несколько дней до истории с Логвиным «сорвался», «загулял» рабочий строительной бригады Анатолий Шашин. Когда пришел в «себя», его пригласили для беседы на заседание рабочкома. Но Шашин просто-напросто не явился. Как ни странно, председатель рабочкома Г. С. Бурлаченко махнул на это рукой. Махнул рукой и профгрупорг бригады В. П. Логвин. Он, как видно, не чувствовал себя ответственным за воспитание товарища по бригаде. Мало того, профгрупорг и передовик производства оказался «последователем» Шашина – сам нарушил трудовую дисциплину. Да еще и возмутился: почему это с него спросили строже, чем с пьяницы? Почему другим сходят с рук безответственность, расхлябанность, а ему нет? Вот именно это стремление в обстановке общей слабой требовательности оправдать свой грех неблаговидным поступком другого и есть основная причина, почему Логвин не желает признать себя виноватым.

Откровенно говоря, не перестаешь удивляться всей этой истории, той безответственности, с какой отнесся В. Логвин к высоким своим званиям: «Ударник коммунистического труда», «Лучший по профессии». При званный быть совестью коллектива, он уподобился Шашину, который на верняка бы, останься Логвин безнаказанным, заявил: «А чем он лучше меня?»

Находиться в рядах лучших – значит с особой требовательностью относиться к себе, уметь критически оценивать свои действия. Своими действиями Валерий поставил под сомнение эти качества, справедливость присвоения ему почетных титулов.

Его товарищи по работе говорят:

– Валера – парень работящий. Всегда нормы перевыполняет.

Но разве этого достаточно, чтобы стать ударником коммунистического труда? Конечно же, нет. Нужно быть идейно закаленным, честным, сознательным. А как, например, отреагировал Валерий на то, что его в силу производственной необходимости пе ревели с пилорамы на растворный узел? Он устроил скандал.

Далее. Логвин числился в бригаде разнорабочим. Никакой определен ной профессии у него не было. Каких-либо документов, подтверждающих его высокую квалификацию строителя, нет, потому что соответствующей аттестационной комиссии он ни разу не проходил. Выходит, по торопился коллектив, представив его к званию «Лучший по профессии». Поторопилось и руководство, утвердив Логвина в этом качестве.

А поведение Логвина в истории с выговором? Оно отнюдь не говорит о его гражданской зрелости, самостоятельности. Письмо в редакцию строитель отправил, например, уже после того, как конфликт с руководством был практически исчерпан. И снова неискренность: Валерий пытался утверждать, что справки в больнице он брал своевременно. Хотя есть официальный документ, опровергающий это.

– Валера – парень горячий, – сказал мне пилорамщик, член рабочкома С. Ф. Пекарский, у которого Логвин был продолжительное время подручным, – накричит порой, далее напишет куда-нибудь, а потом покается.

В этих словах вместе с нотой со чувствия звучало и осуждение. Вот если бы это осуждение прозвучало раньше и сильнее, его поддержала бы бригада, наверняка не было бы и «истории Логвина». Но в том-то и дело, что товарищи по работе не только не дали поступкам Валерия принципиальной оценки, а, напротив, под держали его в стремлении оправ даться. Появились «сочувствующие». Их сожаление и намеки сыграли роль «медвежьей услуги». Сознание Валерия стала застилать обида: «Сводят счеты». И всплывают в памяти разговоры с руководителями хозяйства, иную окраску принимают самые обычные споры с ними. Как-то директор предложил жене Логвина принять бригаду во втором отделении – и это теперь своеобразно истолковывается: «Хотят от меня избавиться, услать в другое отделение». И уже не имеет значения, что соседнее от деление ничуть не хуже и семье Лог вина предоставляют там трехкомнатную квартиру вместо прежней двух комнатной, а хозяину – работу на выбор: строителем или киномехаником.

Нашлись в хозяйстве и такие люди, которые восприняли конфликт рабочего с руководством чуть ли не как праздник. Они разжигали страсти у Валерия, поставляли основанную на зыбких слухах информацию о промашках директора. Их подзуживание, подначки Логвин принимал за поддержку и чувствовал себя прямо-таки борцом за истину.

Здесь стоит оговориться: директор П. Ф. Швед действительно допускал промахи в работе. За это в свое время ему объявили выговор на бюро райкома партии. Но, право же, когда Логвин указывал на бывшие прегрешения руководителя, он со всем не думал бороться с недостатками. Эти факты нужны ему были только для того, чтобы заявить: «Если другие ведут себя неправильно, то почему нельзя так поступать и мне?»

Когда-то в строительной бригада было заведено обсуждать тот или иной проступок товарища на общем собрании. Очень хорошее правило. Сейчас этого нет, и об этом стоит пожалеть. Получается, прямо скажем, нелогично и некрасиво: человек нарушает дисциплину, администрация его наказывает, а товарищи по работе помалкивают; хуже того, некоторые соболезнуют провинившемуся, сомневаются в справедливости решения руководства.

Норма нашей жизни: коллектив в ответе за человека, человек ответствен перед коллективом, И об этом стоит помнить постоянно.