2. Поиск модели
2. Поиск модели
Партии существуют столько, сколько существуют коллективные интересы. В организации с членскими взносами и членскими билетами они превратились исторически вчера, да и то не все. Но всегда существовали люди, считающие правильным «то» и неправильным «это», приверженцы тех или иных умонастроений (т. е. идеологий), группы сторонников той или иной власти или политики, клики того или иного лидера. А это и есть партии – так, как это слово понималось минимум до начала XX в.
Академик С. Ф. Платонов, один из крупнейших русских историков, видит у нас вполне отчетливые партии уже 900 лет назад. Согласно его описанию, Новгород XII в. делился «не на случайные толпы враждебных лиц, а на определенные организации или корпорации, из которых слагался город в целом или его отдельные концы»… Отдельное лицо, даже значительное, «поглощено той средой, к которой принадлежит, тем общественным союзом, который определяет положение его в городе. Ссорятся не лица, а союзы, и на вече идут не лица, а союзы; голосуют там не лица, а союзы». Новгородское вече «не слагается из отдельных лиц, а представляет собою сумму организаций, составляющих политическую общину»[105].
Другой пример из русской истории, чуть более близкий, XV–XVI вв. При Иване III началась борьба партии «нестяжателей», руководимой сперва Нилом Сорским (в миру Николай Майков), после его смерти – Вассианом Патрикеевым, а позже – духовником царя Сильвестром, против партии «иосифлян» во главе с Иосифом Волоцким (в миру Иван Санин) и его последователями. Победили в этой борьбе, длившейся не менее 70 лет (начиная с 1489 г.), иосифляне. Сперва они блокировались с удельно-княжеской оппозицией и выступали против царской власти, чьей целью было присвоение (по научному – секуляризация) церковных земель. Они не дали царям (великим князьям) Ивану III, Василию III, Ивану IV Грозному провести «нестяжательские» решения на соборах 1503, 1531 и 1551 (Стоглавом) годов. При этом, умело используя стремление московских государей соблюсти видимость нейтралитета по отношению к борьбе двух партий, иосифляне сумели не рассориться с властью. Более того, предложив ей помощь в борьбе со светскими феодалами, иосифляне добились ее поддержки и уступок.
Понятно, что нестяжатели были идейно ближе власти, но им мешала собственная принципиальность. Так, Вассиан Патрикеев, воспротивившись разводу и второму браку Василия III, тем самым упустил политическую выгоду для своей партии. Сильвестр в 1547 г., во время пожара Москвы, произнес обличительную («кусательную») речь против молодого Ивана IV, будущего Ивана Грозного, обвинив того в буйстве и иных грехах. Правда, вслед за этим он был, против ожидания, приближен к царю, однако не воспользовался случаем: после поражения нестяжателей (и царя!) на Стоглавом соборе сблизился с боярской оппозицией, а в 1560 г. удалился от двора.
Итак, трем царям подряд не удается провести на соборах угодные им решения, постоянно налицо княжеская оппозиция Кремлю, не дремлет и Дума (именуемая в современной литературе Боярской), важнейший орган управления страной, история которого не прерывалась с X в. до Петра I, соперничали идеолог дворянства Иван Пересветов и боярства – Андрей Курбский. Могла ли политическая борьба такого накала происходить без партий, пусть неформализованных? А где они были формализованы в былые века? Может быть, партии Тюдоров и Стюартов выдавали членские билеты и имели партийные организации? Или шведские «колпаки» и «шляпы»?
Разнообразие политических и социальных воззрений – это разное видение будущего. Для русской публицистики XV–XVI вв. характерны и геополитические проекты (Филофей с его «Третьим Римом»), и конкурирующие предложения о развитии страны.
Автор одного из таких предложений – Ермолай Прегрешный, священник церкви Спаса на Бору, выдающийся писатель своего времени, автор трактатов «Книга о Троице», «Зрячая пасхалия», а главное – «Повести о Петре и Февронии» («новых чюдотворець Муромских»), истории любви князя и крестьянки. В своем трактате «Правительница» Ермолай Прегрешный предложил большую программу преобразований в экономике, податной системе, военной службе, особенно настаивая на свободе беспошлинной торговли. Стремясь облегчить положение крестьян, он убеждал оградить их от произвола землемеров и сборщиков, призывал заменить денежные подати натуральными (в размере пятой части производимого), освободить крестьян от выполнения ямской повинности, переложив ее на города. Его заботила экономическая база поместного дворянства, в котором он видел важную опору государства. Выражая интересы этого сословия, Ермолай Прегрешный предлагал выделять землю (трактат содержит целое руководство по измерению земли) дворянам – «воинникам», причем размер надела зависел бы от военного чина. То есть дворяне должны были стать ратными служащими государства, кормящимися от землевладения. Они должны были жить в городах для быстрейшей мобилизации в случае государственной нужды. Этот план осуществлен не был.
Ермолая Прегрешного отличало то, что он стремился победить зло ненасильственными способами, путем постепенных преобразований. Совсем не таков его современник Иван Пересветов. Много лет он провел в качестве наемника, служа то венгерскому королю Яну Заполе, то Фердинанду I Габсбургу.
Из Европы он привез убеждение в том, что самый идеальный строй – военная монархия. 8 сентября 1549 г. он подает царю свои трактаты. В них он рассуждает, среди прочего, о причинах падения Греческого царства (на языке современных историков – Византии) и главную из них видит в возвышение «вельмож». «Исполнивше казны свои великим богатством… почали о том мыслить, как бы царя [т. е. василевса] укротити от воинства, а самим бы со упокоем пожити». Царь же «велможам своим волю дал и сердце им веселил… а земля и царство плакало и в бедах купалося». Рабство стало массовым явлением, а «в котором царстве люди порабощены, в том царстве люди и не храбры и к бою против недруга не смелы: порабощенный бо человек срама не боитца, а чти [чести] собе не добывает…». Переходя к русской действительности, Пересветов пишет об отсутствии «правды», т. е. справедливого закона. Отстаивая, как и Ермолай Прегрешный, интересы дворянства, Пересветов уповает не на реформы, а на царя, грозного и мудрого: «Не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Пересветов повествует о «турецком царе» и на его примере доказывает, что без сильного войска невозможно ввести правду в государстве. Известно, к какому из двух советов склонился Иван Грозный. И что характерно, советчиком был человек с европейским опытом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.