4. Неизбежность империи

4. Неизбежность империи

Хотя политика опеки восточных христиан оставалась непоколебимой вплоть до 1917 г., в XIX в. она утратила свою чистоту. Александр I прирезал в 1809 г. к Российской империи лютеранскую Финляндию, а в 1815-м – большую часть католического герцогства Варшавского (его отец и бабка присоединяли лишь православные земли Речи Посполитой). Во второй половине XIX в. Россия последовала примеру Англии и Франции, наперегонки приобретавших колонии по всему миру, и силой присоединила Туркестан. Многие с самого начала считали это ошибкой. Генерал Ростислав Фадеев в газетных статьях и записках на высочайшее имя доказывал, что азиатские владения висят веригами на России. Его возмущал тот факт, что налоговое бремя закавказского жителя составляет четверть, а среднеазиатского – пятую часть общероссийской величины. В том, что касается южного пояса Российской империи, «колониальный контракт» был экономически невыгоден всегда, и в советское время тоже. Правда, за одним важнейшим исключением. Этим исключением был Азербайджан. Без бакинской нефти СССР не выстоял бы в войне. Но в целом подход к прошлому с точки зрения материальной выгоды (или невыгоды) ложен.

Смысл империй – не в барыше, который они приносят. Империи имеют право быть убыточными. Империи – это культурная экспансия, стратегические тылы, стимулирующий вызов. Важнее всего первое. Российская империя и ее преемник СССР справились с задачей культурной экспансии очень даже неплохо, причем не только метрополия воздействовала на окраины империи, было и обратное влияние. Пропустив имперский этап, Россия и русские были бы во многом другими.

Сегодня мессианскую и имперскую политику принято осуждать. Но ни одну страну нельзя судить по более поздним, не имеющим обратной силы законам. Процитирую историка В. П. Булдакова: «Империя – способ пространственно-исторического самоутверждения избыточно мощной культуры. Империя – не исторический грех, а закон общечеловеческого развития».

Признаем право национальных элит видеть вещи иначе, но было бы жаль, если бы в истории России не было среднеазиатского периода, не было «Большой игры», авантюры Черняева, гумилевских «туркестанских генералов», не было Верещагина, Семенова-Тяншанского, Пржевальского, Мушкетова, замечательной плеяды русских картографов, геодезистов, геологов, ботаников, не было семиреченских казаков, Кушки с ее исполинским крестом (интересно, оставили его туркменские власти?) и Джу-Джу-Клу (мой дед служил на этом разъезде), если бы Крыша Мира, ледник Федченко, хребет Петра Первого, великие пограничные перевалы Иркештам и Торугарт не были частью российской истории… Это было бы равносильно молодости без приключений.

Уверять (как иногда делают), будто Российская империя создавалась бесконфликтно и строго на добровольных началах, разумеется, глупость. Как и всякая империя в период своего строительства, Россия тяжко прошлась по судьбам ряда малых народов, там было не до прав и свобод человека в современном их понимании. Одно можно утверждать с уверенностью: геноцидов в полном смысле слова на совести России нет. Все познается в сравнении. Американский историк Дэвид Стэннард в своей книге «Американский холокост: завоевание Нового Света» показал, что освоение Америки сопровождалось самой страшной этнической чисткой в истории человечества: за 400 лет пришельцы из Старого Света физически уничтожили около 100 млн (!) коренных жителей[16]. На пятом континенте англичане истребили большинство австралийских аборигенов и всех (!) тасманийцев.

Да, все познается в сравнении. Русские миссионеры еще в 1379 г. составили азбуку для зырян (тогдашнее название народа коми) и перевели на их язык духовные тексты, а германские «ордена», поработив латышей и эстонцев около 1200 г., оставили их без письменности до XVI в. Посреди Европы! В немецких хрониках, а других нет, латыши и эстонцы предстают безликой массой, людьми без имен, им долго не позволялось даже ночевать в городах. Всех крепостных и зависимых людей называли «ненемцами», т. е. нелюдьми. За второй побег от хозяина крестьянину отрубали ногу. Вплоть до присоединения к России в XVIII в. в усадьбах баронов стояли виселицы для строптивых крепостных. Даже оказавшись в российском подданстве, немецкая верхушка еще век не ослабляла железную хватку на горле несчастных. Преодоление национально-замороженного состояния двух народов началось лишь в XIX в.

В России умели мириться с завоеванными. Верхушка маленького, но гордого народа приравнивалась к российскому дворянству и вливалась в его ряды. Дети и внуки мюридов Шамиля были русскими генералами. Нет ни одного примера английских генералов из гвианцев и гвинейцев[17].

Уже в 1870-е г. личная охрана русских царей состояла из казаков и кавказцев, чаще всего чеченцев (напомню: кавказские войны закончились только в 1864 г.). От этой практики не отказались даже после того, как во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. один из охранников был завербован турецкой агентурой и получил задание убить царя. Изменника покарали, но на положении остальных это не отразилось.

Часто приводят пример народа, трижды в XIX в. восстававшего за свою свободу против Российской империи. Поляки восставали, это правда. Но правда и то, что русские давили поляков не так жестоко, как австрийцы (в том же в XIX в.) давили итальянцев, а англичане – ирландцев (восемь веков кряду).

То, что русские – неважные угнетатели, было известно всегда. Не кто иной, как царь Николай I (цитирую американского историка Уолтера Лакера), «совершенно справедливо полагал, что немцы – более подходящее орудие для проведения угнетательской и непопулярной политики, чем русские, которые ценили свою независимость гораздо выше». Русский сановник из немцев был воплощением душителя свободы именно в силу того, что добросовестно следовал букве закона, даже плохого, тогда как русские от века следовали правилу: дурные законы должно смягчать дурным их исполнением. «Поскольку множество немцев избрали службу русскому самодержавию, – пишет Лакер, – у некоторых прогрессивных русских сложилось ошибочное мнение, будто самодержавие вывезено из Германии»[18].

Русских отличает пониженная, на фоне большинства народов, жестокость. Люди, выжившие в фашистских лагерях и оставившие воспоминания, сходятся в том, что надзирателей (капо) практически никогда не назначали из русских пленных.