5. Избирательные кампании XVII века

5. Избирательные кампании XVII века

Выборность соборов была для своего времени их самой замечательной чертой. Развитию выборного начала способствовало Смутное время, когда города взаимно «пересылались» грамотами и представителями и вопросы решались «сослався с городы». На этой основе и возник выборный «Совет всея Земли», особенно проявившийся на соборе 1613 г. Сложилась разработанная система выборов – с избирательными округами, институтом выборщиков, наказами избирателей. Избирательным округом считался каждый город со своим уездом. Выборы проходили в форме избирательных собраний. Выбирать имели право выборщики – полные налогоплательщики или люди, несшие службу. Составлялся протокол собрания, он именовался «выбор за руками»[119], который заверяли все участники, и по прибытии выборного в Москву он служил ему верительной грамотой, подтверждавшей его избрание на собор. Местные власти не имели права вмешиваться в выборы. Имущественного ценза для выборных не было, но, так как соборы могли длиться годами, а жалованье выборным хоть и полагалось, но было невелико (в 1648–1649 гг. по 14 руб.), неимущие отсеивались уже этим.

Все, происходящее на соборе, записывалось дьяками, а затем скреплялось печатями царя, патриарха и высших чинов, а низшие чины «заверяли» его крестным целованием; кроме того, соборный акт подписывали участники собора. Соборный приговор приводился исполнительной властью в действие, для чего на места рассылались нарочитые грамоты.

Собор имел компетенцию в вопросах кодификации права: Судебник 1550 г. и Уложение 1649 г. были не просто утверждены соборами, как может подумать кто-то, – соборы по многу месяцев занимались кодификационной работой.

Как появилось на свет Уложение 1649 г.? В рассказе о его происхождении история Земских соборов соединяется с историей Думы, вполне наглядно освещая русский XVII в. Появление этого кодекса было вызвано настойчивыми требованиями дворянства. Еще в челобитной 1637 г. дворяне ставили вопрос об упорядочении законодательства, но тогда правительство заволокитило дело. В первых числах июня 1648 г. дворяне и «дети боярские», собравшиеся в Коломенском по пути на Дон для несения сторожевой службы, воспользовались ситуацией Соляного бунта и совместно с верхушкой посада взяли в свои руки переговоры с царем. Они предъявили целый список своих сословных притязаний, потребовали удаления правительства Бориса Ивановича Морозова, а главное – созыва Земского собора для принятия нового Уложения и изменения – в его рамках – всей судебной системы. Петиция «блока дворян и купцов» (Л. В. Черепнин) содержала, среди прочего, прямые обвинения молодому царю в том, что он не борется с мздоимством и терпим к «разорителям»: «… и ты, великий же государь, долго же терпиш и щадиш, и милуеш, не хочеш своего царского суда и гневу пролити на них…» Царю ставится в вину то, что в государстве процветает «всяких приказных людей продажа [сегодня мы бы употребили иностранное слово «коррупция»] болшая, а все плачутся на государя, что государь-де за нас бедных и малородных и беспомощных не вступаетця …». Авторы петиции предлагают, чтобы «всяких чинов мирским людям… выбрать в суды меж себя праведных и расудительных великих людей, и ему государю будет покой ото всякия мирския докуки, ведати о своем царском венце». То есть предлагалось устранить царя от верховного суда[120]. Возможно, это был способ давления: ценой сохранения судебной прерогативы заставить царя уступить в чем-то другом. Патриарх Никон (в 1649 г. – еще митрополит в Новгороде) даже утверждал впоследствии: «Всем ведомо, что збор был не по воли – боязни ради и междоусобия от всех черных людей».

16 июля спешно созванный Земский собор создает временный Уложенный приказ из членов Думы – бояр Никиты Ивановича Одоевского (руководитель) и Семена Васильевича Прозоровского, окольничего Федора Федоровича Волконского, дьяков Гаврилы Леонтьева и Федора Грибоедова для подготовки Уложения.

Работать эти люди, прямо скажем, умели. Проект огромного, но внутренне со всем тщанием согласованного Уложения (в нем 25 глав, число статей в некоторых главах превышает 100, а в главе «О суде» 287 статей) они впятером – писцы и подручные не счет – составили за 11 недель: уже 3 октября 1648 г. началось чтение и утверждение готового текста. При всех чудесах современной оргтехники и информатики такую скорость в наши дни представить трудно, куда менее сложные документы готовятся большими коллективами несоизмеримо дольше.

Выборные на Уложенный собор съехались из 116 городов. Заседали две палаты, Л. В. Черепнин называет их Боярской и Дворянско-Посадской (в документах XVII в. эта палата, повторюсь, именуется Ответной). У бояр председательствовал царь, у выборных – князь Юрий Алексеевич Долгорукий. Собор длился почти полгода. Таким долгим он был потому, что проект Уложения утверждался постатейно и в него было внесено 80 новых статей на основе предложений, поданных выборными. Усилия оказались не напрасны – в большинстве случаев был найден компромисс, устроивший почти всех. Но все же не всех: по подсчетам историка А. Н. Зерцалова, Уложение подписали 315 участников собора, а около тридцати не подписали. Наиболее видной фигурой среди отказавшихся ставить подпись был популярный среди москвичей боярин Никита Иванович Романов, двоюродный дядя царя. Годы спустя, отражая эти оппозиционные мнения, патриарх Никон называл Уложение «беззаконной книгой».

Отпечатанное в течение 1649 г. дважды, по 1200 экземпляров в каждом тираже, что очень много для того времени, Уложение было доведено до самого глухого угла России. Не зря этот кодекс законов прослужил, с обновлениями, два века, до 1845 г. Достаточно сказать, что он действовал на протяжении всей жизни Пушкина.

Список тех, кто принимал участие в выработке Уложения и скрепил его своими подписями, поражает своим демократизмом. Первые 13 мест отданы высшему духовенству страны, начиная с патриарха Иосифа. За ними следуют 15 бояр, 10 окольничьих, казначей, думный дворянин, печатник (хранитель печати), думный дьяк, протопоп кремлевского Благовещенского собора, «просто» князь Федор Оболенский. А далее – разгул демократии: 155 представителей от городов (среди них только двое титулованных) и 116 – от слобод, посадов, пригородов, «сотен» (Суконной, Гостиной и т. д.) и приказов (ведомств). Вот наугад семеро из 315 подписантов (а из семерых трое по доверенности): «По выбору Лучан и Пустожерцов Микита Сумороков р. п. [руку приложил]», «Кодашевец выборной человек Афонасей Карпов р. п.», «Выборной Болахонец посадской человек Ефимко Милютин р. п.», «Суконные сотни Михайло Футин р. п.», «Петрова Приказу Лаврова вместо пятидесятников и десятников и всех рядовых стрельцов пятисотной дьячок Стенка Марков р. п.», «Алексеева Приказу Философова стрелец пятисотной дьячок Гришка Гвоздев вместо тогож Приказу стрелца выборного Меркулья Иванова по его веленью р. п.», «Артемонова Приказу Матвеева пятисотной дьячок Родка Семенов вместо выборного пятидесятника Ивана Семенова старика по ево веленью р. п.». Отнесемся с почтением к этим именам.

Известны забавные случаи, когда выборные по окончании собора опасались возвращаться домой: наказ избирательного собрания оказался невыполненным в силу того, что собор принял какое-то иное решение, и они опасались, что их сочтут виновными в этом. Курские служилые люди вручили своему выборному на собор 1648–1649 гг. Гавриле Малышеву наказ с изложением своих желаний и по окончании собора «шумели» на Малышева за то, что «он на Москве разных их прихотей в Уложенье не исполнил». Ожидая за то неприятностей от своих избирателей, злополучный выборный просил у государя выдачи ему «береженой грамоты».

Понятно, что выборы не могли везде проходить гладко и умильно, такого не было и не будет нигде в мире. Документы доносят до нас то драматические, то смешные эпизоды. При выборах на собор 1651 г. в Крапивне (ныне в Тульской области) воевода Василий Астафьев самовольно заменил двух выборных посадских людей своими ставленниками, один из них был боярский сын Федосий Богданов. Избиратели энергично взялись защищать свое правое дело и подали царю челобитную: «…вместо посадских людей приехал к тебе, государю, к Москве тот Федоска по отписке (воеводы), будто в выборных, а мы… такова воришка, и сставщика, и пономаренка к твоему государеву великому делу не выбирали и выбору не давали и такому воришке Федоску… у такова твоего государева царственного дела быть нельзя». Вследствие этой жалобы царь велел исключить Богданова из числа соборных членов; воевода же был вскоре смещен.

Если иностранец приезжал в Москву из страны, имевшей представительный орган, он не просил объяснить, что такое Земский собор. Для польского подданного Филона Кмиты собор 1580 г. – сейм[121], англичанин Джером Горсей опознает собор 1584 г. как парламент, ливонский дворянин Георг Брюнно называет собор 1613 г. риксдагом, а немец И. – Г. Фоккеродт пришел к выводу, что это был род сената. Вполне симметрично видит английский парламент Герасим Дохтуров, русский посланник в Англии в 1646 г.: «Изо всяких чинов выбраны думные люди… сидят в двух палатах; в одной палате сидят бояре, в другой – выборные из мирских людей». Единственное, что его смутило: «…сидят с пять сот человек, а говорит за всех один речник [ударение на первом слоге]». Английские бояре, о которых говорит Дохтуров, сидели в Палате лордов. Ее русским аналогом, напомню, была Дума, не пережившая Петровских реформ.