433*. Вл. И. Немировичу-Данченко

433*. Вл. И. Немировичу-Данченко

Март 1913

Москва

Дорогой Владимир Иванович!

Дело, конечно, не в большой и малой сцене. Раз что пьеса репетируется правильно и систематически — не все ли равно, где ее репетировать? Большая сцена нужна только тогда, когда надо наскоро натаскать актеров. Дело в самих актерах, которых за весь год я не мог собрать, если не считать двух недель до масленой. Пока репетировали «Пер Гюнта», приходилось ждать Павлова и Бакшеева. Когда они освободились, ушел Базилевский; когда он освободился, ушла Коонен.

Потом пришлось остановить все работы и целый месяц возиться со старьем. Потом стали репетировать «Екатерину Ивановну». Стали ждать или заменять Коонен, потом ушел от нас Массалитинов и т. д. До последних двух недель нельзя было собрать состава исполнителей. Когда репетировали «Пер Гюнта» и «Екатерину Ивановну» — весь театр, т. е. вся труппа, был в зависимости от репетируемой пьесы.

Спектакль Мольера не имеет этого необходимого преимущества. По утрам — да, но утр слишком мало, и 15 репетиций для постановки Мольера недостаточно.

Позвольте приложить другой список:

со времени начала репетиций «Мнимого больного» через мои руки прошло три Белины (Книппер, Соколова, Лилина),

4 Анжелики (Коонен, Соловьева, Крестовоздвиженская и Барановская),

2 Беральда (Массалитинов и Дуван),

3 Клеанта,

2 Фомы (Массалитинов и Бакшеев),

2 Флерана,

2 нотариуса,

2 Туанет.

Спросите себя: достаточно я терпелив, или нужны еще новые испытания? В довершение всего — спектакль Мольера, о котором мечтал три года, будет поставлен с 15 репетиций, по-дягилевски.

Еще одна изуродованная мечта, еще один незлобинский спектакль. Еще раны «Гамлета» и Тургеневского спектакля не зажили — и новая обида.

Вот причина моего нервного тика. Очень извиняюсь и сожалею о том, что не сумел сдержать себя.

Ваш Алексеев

Я никого не обвиняю, ничего не доказываю; я сожалею только о том, что мне так не везет в нашем театре.