297. Из письма к М. П. Лилиной
297. Из письма к М. П. Лилиной
22 авг. 1908
22 августа 1908
Москва
…Я, слава богу, здоров. Устаю, но не жалуюсь, так как работа идет хорошо. Однако — по порядку. Простились с заграницей и приехали в 1 1/2 часа ночи на границу. Возмутительнее и отвратительнее я ничего не видал. Имей в виду. Дело происходит так. Отбирают паспорта, загоняют всех в огромный зал и там, как школьников, запирают. Осмотр ручного багажа. Потом всех сгоняют, как баранов, в угол. Отворяется окно, и пьяная рожа жандарма показывается в нем. Начинают безграмотно выкликать имена — так, например, Вагау (Вогау), Пириворовщикова. Я кричу нарочно — на смех — басом: «Здесь». И мне выдают женский паспорт Ольги Тимофеевны. Тупость и бессмыслица. Отдают паспорта кому угодно. Получив паспорт, выгоняют на платформу. Там в тесноте расставлены сундуки. Уже 3 часа ночи. Мы с бабушкой сидим и ждем. Рядом с нами доктор Соловьев со всей семьей (фомичевский зять). Подходит к нам чиновник. Ему дают квитанцию, и он требует паспорт. Читает паспорт и нагло осматривает всю семью Соловьевых. Не по вкусу они пришлись ему, и он командует: «Валяй». Грязные солдаты выкладывают все новые платья и кладут якобы бережно, на другой сундук. Чиновник спрашивает: «Есть у вас что-нибудь?» «Нет». Находит какую-то вещь, купленную за границей. Чиновник принимает совершенно неприличный тон и начинает обличать их чуть ли не как жуликов. Тогда без всякой церемонии все из сундуков, точно назло, выкладывается на пол — белье, кружевные платья — все. Соловьев протестует. Его за это ведут чуть ли не составлять протокол. Та же история повторяется и с нашим соседом. Наши физиономии за поздним временем понравились, и у нас ничего не смотрели. Так провозились до 5 часов утра. Поезд с опозданием на 2 часа тронулся. Кондуктор нас утешает. Вчера была такая же история, и все опоздали на варшавский поезд и там ночевали. Все это делается в конституционной стране. По дури чиновника люди теряют заказанные места и опаздывают к своим занятиям. К счастью, мы не опоздали и остальную часть пути ехали хорошо. На московской станции меня встретил Стахович, и мы поехали домой (около 1-2-х ч. дня). Там пили чай, рассказывали друг другу все, что было за лето. В 5 часов брал ванну. В 6 часов приехал Немирович и вводил за обедом в то, что происходит в театре. Приехали Барановская и Книппер. Обе милы. После обеда, около 8-ми, пошли к Стаховичу.
…Возвращался пешком домой около 11 часов. За всю дорогу встретил четверых трезвых, остальное все пьяно. Фонари не горят, мостовые взрыты. Вонь. Я вспомнил и оценил заграницу. И так мне стало страшно и грустно за Россию, вспомнив рассказы одного господина, ехавшего со мной в вагоне, который был в Константинополе и рассказывал о тех чудесах, которые проделывает этот якобы дикий народ. Дикие — мы, и Россия обречена на погибель. Это должны понять и иметь в виду наши дети.
На следующий день — суббота 16-е, в 10 ч. в конторе общее собрание. Просидели до 6 часов. То же — много было русских разговоров. Вечером пришел в театр. На сцене играли 1-й и 2-й акты «Ревизора». Никак, хотя у Уралова, Горева и Москвина намечалось что-то. Не поняли серьезности отношения к роли и мои методы убеждения 1. В 10 часов репетиции прекращаются. Сулер пришел ночевать, и мы согрешили — заснули в 1 час ночи. На следующий день проснулись в 9 часов. Пили чай на кирюлиной террасе. Тепло. В 11 часов репетиции до 3 и от 7 до 10. Прошли весь первый акт и вечером повторили начисто. Многое уже выходит, и тон, кажется, найден. Может выйти хорошо, и труппа это почувствовала и оживилась. Между репетициями поехал на конке подышать в парк и попал на скачки. Побыл 10 минут, поймал на месте преступления всех наших игроков-актеров, с Москвиным во главе. Опять ночевал Сулер. В понедельник в 11 ч. утра — 2-й акт «Ревизора» — туже, не выходит. Горев может быть очень хорош. Вечером — просмотр «Леса». Маленький скандал. Егоров зазнался и уехал с репетиции демонстративно. На следующий день ходил сконфуженный. Во вторник — утро: 2-й акт «Ревизора», вечер: просмотр «Лазоревого царства» (очаровательная декорация). «Ночь» (хорошо). 2-я картина «Ночи» (хорошо) 2. Среда утро — 2-й акт «Ревизора». Вечером заседание. Решили начать с «Синей птицы». Потом «Ревизор». Все дни ночевал Сулер. В четверг утро — фабрика, вечер-1-й акт «Синей птицы» в фойе. Все забыли. Германова — Фея — никак. Сегодня пятница — утро — дельная репетиция 1-го акта. Налаживается. Германова прилична.
Вечером — «Ночь» на сцене — дельная репетиция. Никто не опаздывает. Введены штрафы. Подтягивают.
…Вот, в общих чертах, отчет. Спасибо за твои милые письма…
…Какую тебе роль готовить? У тебя их три. Фея (Германова может быть прилична). «Ревизор» (Коренева в основном составе — под большим сомнением). «У царских врат» — это роль. Я бы выбрал последнюю для души, а «Ревизор» — была бы готова для спасения театра 3.
Думаю, что у Владимира Ивановича расчет такой: если Германова не будет играть Фею, то ты запутаешься в двух маленьких ролях и тогда «У царских врат» спустят Германовой.
…Начинаю скучать, так как все это время было не до скуки. Не было времени опомниться. Нежно целую и люблю и благословляю. Кирюлю и Игоречка (спасибо ему за послушание и за раннее спанье) целую и благословляю. Н. Б. поклон.
…Почему вы так рано в Берлин? В Голландию не едете? Будь здорова, и дай бог скорей свидеться.
Твой весь Костя