«Выпивать лучше с друзьями, а спорить – с противниками»

«Выпивать лучше с друзьями, а спорить – с противниками»

– Вы удачливый писатель, драматург, сценарист, возглавляете «Литературную газету», входите в Президентский совет по культуре. Некоторые могут причислить на этом основании вас к достославному племени «литературных генералов»…

– Бывают удачливые игроки, удачливых писателей не бывает. Когда речь идет о литературе, то правильнее говорить не об удаче, а об успехе. Да, успех иногда бывает случайным и быстро улетучивается вместе с именем недавнего баловня. Мой литературный успех, с вашего позволения, длится уже двадцать лет, с появления в «Юности» повести «ЧП районного масштаба». Полагаю, есть основания для того, чтобы увидеть в этом некоторую закономерность, отличную от выигрыша в литературную лотерею. Кстати, лучшее из написанного мной в эти годы вошло в пятитомник, выпущенный к моему 50-летию издательством «Росмэн».

Что же касается литературного генеральства, то это не ко мне. Я сознательно вышел из всех писательских союзов, которые, по-моему, сейчас только вредят литературному процессу и во многом потому, что зачастую командуют этими союзами «генералы», не сочинившие за свою жизнь ничего достойного даже ефрейторской лычки…

– Было время, вы вели на телевидении несколько передач, сейчас появляетесь только в качестве гостя. Почему? И что вы думаете о нынешнем состоянии «ящика»?

– Ну, прежде всего потому, что «Литературная газета» требует столько времени и усилий, что на телевизионные проекты, честно говоря, сил пока не остается. Впрочем, недавно мне предложили вместе с моей дочерью Алиной выступить в качестве ведущих в новом проекте РТР «Семейная летопись», которая будет рассказывать о знаменитых кланах и семьях. Я сначала отказался, сославшись на занятость и на то, что Алина уже вполне очевидно ждет второго ребенка, но как раз последнее обстоятельство привело авторов проекта в бурный восторг, и они меня уговорили. Сняли восемь пилотных передач. Надеюсь, до эфира они дойдут, если, конечно, не помешает то обстоятельство, что «ЛГ» жестко критикует нынешнее ТВ, включая и «вторую кнопку».

По моему глубокому убеждению, не изменившемуся с тех времен, когда я был телеэкспертом «Труда», нынешнее ТВ не только не способствует консолидации и оздоровлению общества, а, наоборот, насаждает депрессивность и деструктивность. Это, прежде всего, постоянное глумление над советским периодом нашей истории, который дорог большей части населения. Это отсутствие сколько-нибудь внятной информации о том, чем живет подлинная Россия. Про жизнь Америки, Европы и Израиля мы узнаем сегодня из ящика гораздо больше, чем про жизнь Смоленщины, Поволжья или Сибири. Да, в этих странах живет много наших бывших соотечественников, но в России-то их живет гораздо больше – и не бывших. Согласитесь, ведь это не что иное, как информационное расчленение страны, которое может стать когда-нибудь и политико-географическим! Наконец, меня абсолютно не устраивает то, что с телевидения сегодня изгнан думающий человек, прежде всего писатель. Изгнаны настоящие, а не назначенные таланты. Где Распутин, где Леонид Бородин, где Кара-Мурза, где Погудин, где Смолянинова, где Татьяна Петрова? Когда о смысле жизни и разных высоких материях в эфире бормочет Бари Алибасов, Петросян острит, а Ефим Шифрин поет, мне хочется выкинуть телевизор в окно!

– Вы утверждаете, что для писателя самое важное «сказать не вовремя», то есть задолго до того, как это стало общим местом. Какими из своих пророчеств, предвосхищений вы особенно гордитесь?

– В самом деле, писатели обладают какой-то особой социально-нравственной сейсмочувствительностью. В «ЧП районного масштаба» (1981) я показал молодых чиновников, готовых за очередной шаг по аппаратной лестнице пожертвовать чем угодно – любовью, честью, долгом. Так и получилось в девяносто первом… В «Апофегее» (1989) я старался предупредить о том, какую страшную угрозу несет обществу набиравший силу Ельцин. В итоге, оказался прав, но получил пожизненный ярлык «антидемократа». В повести-памфлете «Демгородок» (1993) вывел адмирала, взявшего власть в России и наведшего в стране порядок, приструнив «врагоугодников и отчизнопродавцев». Что исполнилось, а что нет – судить читателям…

– В прозе и публицистике вы затрагиваете самые острые проблемы общественной жизни. Какие из них представляются сегодня наиболее актуальными?

– Таких проблем много, но есть одна, не решив которую мы не выйдем из цивилизационного кризиса. Сегодняшнее российское общество несправедливо. Скажите: «Вот уж удивил – так удивил!» Конечно, абсолютно справедливых социумов вообще не бывает. Но мы живем в чудовищно, саморазрушительно несправедливом обществе, где ветераны войны, честные труженики, рискующие жизнью офицеры еле сводят концы с концами, а откровенное жулье вкладывает шальные деньги в развитие мирового спорта. Чтобы жить, а не вымирать, люди должны верить в возможность справедливости. Мы же сегодня верим в невозможность справедливости. Это очень опасно, очень! Это страшно, в том числе и для тех, кто сегодня благополучен.

– Вы всегда говорили о необходимости преодоления раскола в писательской среде. Удается ли решать эту задачу на страницах «Литературной газеты»?

– В газете – да. В жизни – нет. Придя в «ЛГ», я прежде всего предложил отказаться от либеральной моноидеологии, доведшей газету почти до потери здравого смысла и читателя. И тираж за три года вырос в три раза. Мы представляем на своих страницах весь спектр мнений, бытующий в обществе, все основные художественные веянья, за исключением откровенного хулиганства или прохиндейства. Увы, чаще всего литературные проходимцы выдают себя за литературных первопроходцев, а некоторые издания, даже «толстые», помогают им морочить доверчивого читателя. Дошло до того, что выходят тома энциклопедий, где широко представлены откровенные шарлатаны, а серьезные, крупные писатели вообще не упомянуты.

«ЛГ» делает все возможное, чтобы преодолеть психологию гражданской войны, укоренившуюся в отечественной литературе с конца восьмидесятых, вернуть творческую интеллигенцию в режим диалога, без чего невозможно духовное оздоровление общества и развитие отечественной словесности. После пятнадцатилетнего перерыва мы провели дискуссии о прозе, критике, поэзии, состоянии русского языка и гуманитарного образования. В эти споры были вовлечены литераторы, ученые, политики, годами не подававшие друг другу руки. По-моему глубокому убеждению, пить лучше с единомышленником, а спорить лучше с противником твоих взглядов. Полезнее – и для тебя, и для литературы…

– В последнее время названия ваших книг и произведений становятся все раскованнее: «Плотские повести», «Порнократия», «Хомо эректус». Неужто права пословица: седина в бороду – бес в ребро…

– В середине восьмидесятых у меня еще не было ни бороды, ни седины, а я уже опубликовал в «Иностранке» эссе «Об эротическом ликбезе», а также в «Юности» – «Апофегей», ставший символом возвращения эротики в советскую литературу. Так что возраст тут ни при чем. «Хомо эректус», к вашему сведению, означает не то, что вы подумали, а «человека прямоходящего». Так называется моя пьеса, которую я написал для Театра Сатиры, но должен сознаться, что первый актерский состав переругался из-за морально-политической остроты пьесы, и Александр Ширвиндт вынужден был его полностью поменять. Сейчас над спектаклем работает Андрей Житинкин, и я с трепетом жду премьеру.

«Порнократия» – это книга, в которой собраны мои статьи, написанные с восемьдесят седьмого по две тысячи четвертый год, в том числе и те, что публиковались в «Труде». В Древней Греции «порнократией» называлась власть мужчин, попавших под влияние непристойных женщин. Я же вкладываю в это слово иной смысл: власть, непристойно ведущая себя по отношению к народу. Между прочим, статью с таким заголовком я опубликовал еще в девяносто восьмом, поэтому французский фильм «Порнократия», недавно показанный в России, никак не мог повлиять на выбор моего названия.

Но что правда, то правда: во всех моих сочинениях я большое внимание уделяю личной, даже интимной жизни героев, без чего, по-моему, невозможно глубоко раскрыть их внутренний мир. Но заметьте: ведя разговор с читателем о самом сокровенном, я всегда остаюсь в рамках приличий и художественной необходимости. Мой принцип: о плотском без пошлости и сквернословия. Сегодня, когда литературу захлестнула подзаборная матерщина и помоечный физиологизм, «достойная эротика» стала для меня, если хотите, чем-то программным… И в моем новом романе «Грибной царь» личной жизни героев, порой достаточно насыщенной, посвящено немало страниц…

– Поговорим о вашем новом романе. Почему «Грибной царь» и когда его можно будет прочитать полностью?

– Полностью роман можно будет прочесть в будущем году, когда он выйдет в журнале «Наш современник» и в издательстве «Росмэн», с которым я теперь сотрудничаю. Тогда-то и станет понятен смысл этого достаточно сложного, аллегорического названия. Вообще, в известной степени «Грибной царь» – последняя, завершающая часть трилогии, в которую входят еще роман «Замыслил я побег…» (1999) и повесть «Возвращение блудного мужа» (2001). Это попытка взглянуть на судьбу страны через историю семьи. Наверное, именно семья, семейные устои спасли русскую цивилизацию и во время большевистских экспериментов начала века, и во время необольшевистских экспериментов конца века. Кому-то из критиков, может быть, снова покажется, что это взгляд на современную историю из постели. Но тут уж ничего не поделаешь…

Беседовали Леонид ПАВЛЮЧИК и Александр НЕВЕРОВ

«Труд», 11 ноября 2004 г.