Эолова арфа в вихре перемен

Эолова арфа в вихре перемен

Юрий Михайлович Поляков – один из самых известных и модных современных российских писателей. В семидесятые годы, будучи совсем молодым, дебютировал как поэт, издав впоследствии несколько стихотворных книг. Но подлинную славу ему принесли прозаические произведения. Сюжеты подсказывала сама жизнь. Он работал в школе (и родилась повесть «Работа над ошибками»), служил в армии («Сто дней до приказа»), был инструктором отдела райкома комсомола («ЧП районного масштаба»). Его повести и романы переведены на многие языки, по ним сняты кинофильмы, они включены в школьную и вузовскую программы. Некоторые достойны стоять рядом с сочинениями Зощенко, Ильфа и Петрова. Разговор с писателем состоялся вскоре после премьеры фильма «Игра на вылет» (по мотивам повести Ю. Полякова «Небо падших»). Зал Центрального Дома литераторов был переполнен, многие зрители стояли в проходах – для писательского дома явление довольно редкое. В чем секрет его успеха?

– Юрий Михайлович, расскажите о ваших последних работах. Что выходило после романа «Замыслил я побег…»?

– Ничего. Потому что роман большой, между такими крупными вещами мне необходим промежуток как минимум года в полтора. В настоящее время я обратился к кино и драматургии. Проектов много. Закончилась работа над экранизацией «Неба падших», ее ставил молодой режиссер Константин Одегов – бывший хоккеист тюменского «Рубина», играл в США; до «Игры на вылет» занимался кинодокументалистикой, снял более 50 документальных фильмов. Александр Павловский снимает фильм по моей пьесе «Левая грудь Афродиты». Кроме этого, я написал по мотивам своей пьесы рождественскую многосерийную сказку для РТР. Она называется «С новым счастьем!», ее постановщик – Леонид Эйдлин. В главных ролях заняты Светлана Немоляева, Ирина Муравьева, Александр Михайлов, Елена Коренева – настоящий звездный букет. Продолжаю оставаться руководителем сценарной группы уникального проекта под названием «Салон красоты». Это первая российская стосерийная мелодрама, продюсер – Владилен Арсеньев, НТВ. Арсеньев прочитал мой последний роман «Замыслил я побег…» – и привлек меня к работе, по его словам потому, что я умею строить сюжет. К сожалению, в последние годы наша литература развивалась больше в экспериментальном направлении, и ее представители умеют все, кроме самого необходимого – построить сюжет и дать нормальные человеческие характеры. Сценарная группа – довольно сильная, и эта работа интересная, позволяющая расширить мне, как романисту, свое социальное видение. И хотя данный труд прилично оплачивается, я стараюсь не для заработка, мне важен творческий момент. Помимо остросюжетной истории, лежащей в основе сценария, зрителя, безусловно, привлечет «созвездие» актеров, занятых в этом проекте. Это всеми любимые Вера Васильева, Ольга Кабо, Филипп Киркоров, Юрий Назаров. Сейчас я также пишу сценарий по моему роману «Козленок в молоке», который выйдет на РТР в будущем году (8 серий).

– Этот роман, если не ошибаюсь, стал абсолютным чемпионом по количеству изданий?

– Действительно, было девять изданий с 1996 года.

– Популярным Пелевину и Виктору Ерофееву (не путать с Веничкой) этого не удавалось! А с кем вы сотрудничаете в последнее время?

– Я давно сотрудничаю со Станиславом Говорухиным. К примеру, был одним из авторов сценария художественного фильма «Ворошиловский стрелок». Недавно мы со Станиславом Сергеевичем написали пьесу о нынешней жизни – «Контрольный выстрел». Несмотря на такое название, там никто не стреляет, это семейно-социальная трагикомедия. Ее ставит МХАТ им. Горького. Это первый опыт известнейшего кинематографиста Говорухина именно в театральной постановке. Пьеса в процессе работы претерпевает какие-то определенные изменения, оттачиваются реплики, идут репетиции… Я убежден, что эта постановка станет заметным явлением (не потому, что мы написали!), по той простой причине, что на первом плане – семья, как особый микрокосмос, цена любви и жизненного успеха. Пьеса построена в традициях русского реалистического театра, хотя в последние годы театр ушел в какой-то эксперимент или откровенный эпатаж, буффонаду.

– Мне, например, как и главному герою чеховской «Скучной истории», тоже непонятно, почему «монолог «Быть или не быть» нужно произносить непременно с шипением и судорогами во всем теле»…

– Я вообще убежденный реалист и считаю, что экспериментальные и модернистские направления, безусловно, необходимы для поиска новых приемов, и эти приемы берет на вооружение добрый старый реализм, и они усиливают его и без того огромную художественно-разрешающую мощь. Лично я сам представитель гротескного реализма, который, по мнению Михаила Бахтина, всегда выступает как метод на первый план в эпоху перемен.

– Как вы оцениваете нынешнюю литературную ситуацию, современную прозу и поэзию?

– Сегодня то и дело приходится слышать о кризисе современного литературного процесса. И действительно, если взглянуть на любой лоток, расположенный, скажем, возле станции метро или на железнодорожном вокзале, прежде всего бросается в глаза обилие низкопробных, псевдоприключенческих книг, рассчитанных на примитивные вкусы. То, что читатель дичает, видно невооруженным глазом… И все-таки параллельно выходят в свет оригинальные и талантливые произведения. В такой стране, как Россия, задушить литературу, по-видимому, невозможно. Загляните, например, в магазин «Москва» – больше всего покупателей вы увидите в отделе современной прозы. Люди придирчиво вчитываются в заглавия новых книг, смотрят, кто их написал. Наибольшим спросом пользуются произведения отечественных авторов, а ведь совсем еще недавно читательская аудитория была сплошь увлечена зарубежными шлягерами. Чего же ищут люди на книжном прилавке?

Явно не модерн и экспериментальные изыски. Эти направления на какое-то время приковали к себе читательское внимание, главным образом потому, что еще недавно их неуклюже пытались задавить и нейтрализовать. Как только исчезла скандальность, утратился и интерес, хотя и ныне кое-кто пытается выдать эту веточку литературы за основной ее ствол…

Забавная получается ситуация: в рейтингах солидных изданий значатся одни книги, а раскупаются совершенно другие. И это не только развлекательные эпопеи типа «Бешеного». Впрочем, схема подобных взаимоотношений нам хорошо знакома по еще недавним сравнительно временам, когда точно так же в президиумах сидели одни литераторы, а читали тех, кого и в зал-то порой забывали пригласить! И хорошо, что такой продиктованный идеологическими или коммерческими соображениями «метод» уходит в прошлое. Издатели, свободные от диктата, стремятся публиковать тех, кто действительно интересен читающей публике.

– А кто же ей интересен?

– Очевидно, что люди всегда будут читать только те произведения, которые и более совершенны, и созвучны эпохе. Когда говорят об Ахматовой и Мандельштаме, то основной акцент делается на то, что советское мышление воспринимало их с колоссальным трудом. При этом забывается, что они были прежде всего замечательными лириками, отлично чувствовавшими время, в которое жили. А конфликты с советской властью происходили и у графоманов… И сегодня далеко не всегда общественное мнение выделяет поэтов именно по принципу таланта. Кроме того, людей пытаются убедить в том, что поэзия им вообще неинтересна. Естественно, отыщутся десятки причин, по которым интерес к поэтическому слову оказался утраченным, но все же делать вид, что такого жанра, как поэзия, в отечественной словесности вовсе не существует, никак нельзя.

Есть боговдохновенные поэты. К их строкам обращаешься всю жизнь: в любви, в радости, в тоске – и всякий раз находишь если не ответ на вопрос, то, по крайней мере, врачующее созвучие своему сердцу. К таким боговдохновенным поэтам принадлежит Сергей Александрович Есенин. Его стихи не столько факт русской литературы, сколько фактор, определяющий и формирующий своеобычие духовного мира российского человека XX века. Если сделать фантастическое допущение и изъять Есенина из нашего культурного обихода, то лишь по одной этой причине следующие поколения людей, думающие по-русски, будут резко отличаться от своих предшественников. И подозреваю, не в лучшую сторону… Поэта терзала мысль, почему любой рывок России к новизне происходит за счет необратимых утрат того, что делает Россию Россией. Почему за приобщение к очередной версии прогресса необходимо расплачиваться выморочными судьбами, которые:

…несжатой рожью на корню

Остались догнивать и осыпаться.

Эти строки мне часто приходят на ум, когда сегодня я вижу на улицах бесчисленных нищих стариков, честно проработавших всю жизнь и оказавшихся вдруг никому не нужными.

– Каким вам видится литературный герой третьего тысячелетия?

– Мне кажется, по своей сути он не будет сильно отличаться от героя нынешнего. Но именно в русской литературе в первое десятилетие нового века снова усилится «разработка» положительного героя. Помню, как нас, молодых писателей, с высоких трибун съездов и пленумов призывали его искать. Я, будучи человеком скептическим, смотрел на эти призывы не без иронии и поиздевался над этим героем от души. Но с возрастом прихожу к мнению, что у каждого вида человеческого творчества есть какой-то главный долг перед обществом. У литературы этот долг – создание положительного героя. Это вовсе не означает, что каждый писатель обязан выдать на-гора по положительному герою. Но литература обязательно должна предложить несколько типажей, которые помогали бы обществу тянуться вверх, потому что жизнь по своей сути тянет человека вниз, а литература – это часть человеческой деятельности, которая уравновешивает это движение. Предлагая положительного героя, писатель помогает, по крайней мере, обществу тянуться вверх, удерживаться на уровне высоких нравственных ценностей. Заметьте, создание художественно убедительного положительного героя более сложная задача, чем художественно убедительного отрицательного героя. (Примером может служить Гоголь.) Повторяю: эта задача непростая, и решаться она должна не на убогом уровне, как в советские времена, а с учетом нынешнего ощущения, понимания нашего трагического опыта.

– Что вы хотели бы пожелать читателям газеты «Российские вести» в наступающем году?

– Новый год – это праздник надежды, и при всем моем врожденном пессимизме я улавливаю своим внутренним чувством, «эоловой арфой», которая находится внутри любого писателя, новые токи времени, возвращения нормального отношения к своей истории, патриотизму. Я думаю, что Россия миновала свою низшую точку падения, и началось трудное, полное, безусловно, срывов и разочарований, но – восхождение вверх. Мы наконец поняли, что навязанный нам стереотип сломан и что на нелюбви к собственному Отечеству и на обожании себя, единственного и ненаглядного, счастья не построить.

Наталья РОЖКОВА

«Древо», приложение к газете «Российские вести»,

27 января 2000 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.