Д. Данин Рассказ о неверном друге

Мы живем в удивительнейшее время, когда впервые в нашей истории идет возвращение человека к человеческим ценностям бытия. Это возвращение совершается на путях в незнаемое: обнаружилось, что в нашей собственной жизни — не в глубинах давней поры, а в нашем историческом существовании! — полно белых пятен, порою черного цвета. И каждому надо идти своими путями в это незнаемое, дабы понять прожитое и увидеть необманные дороги в будущее. Не ради темного позади, а ради светлого впереди написан и этот «Рассказ о неверном друге». Он — из большого повествования «Это с нами войдет в поговорку», а потому нуждается в маленьком предварении.

…Едва ли удивил бы кого-нибудь младший современник Пушкина, замысливший книгу «Пушкин и мы». А столетье спустя не удивила бы книга «Мы и Маяковский». Может ли показаться исторически незаслуженной «Пастернак и мы»?

С поражающей стремительностью бронзовеет фигура Пастернака — просто на глазах. И скоро уже нельзя будет подступиться к нему с вольнописанием — без ученой степени в кармане и компьютерного дисплея на письменном столе. Надо ловить последние счастливые для дилетантизма времена, пока он еще весь не расчислен «ведами»…

В летнем Переделкине 1980 года, когда исполнилось двадцать лет со дня его ухода, внезапно проникнувшись ощущением бесповоротности времени, я пустился догонять былое с надеждой хоть что-то исчезающее догнать и остановить на страницах этого сочинения. Оно произвольно. У него нет жанра. Это не мемуары, и не исследование, и не документалистика, и не роман. Но вместе — по крайней мере первое, второе и третье. В замысле «Пастернак и мы» стороны равноправны. Вероятно, поэтому, задуманное как немногоречивое размышление-эссе, это сочинение стало разрастаться — набухать непредвиденностями жизни и судеб «мы», связанных с Пастернаком одновременностью бытия и истории. Книга писалась легко и свободно. И превращалась в толстый том непреднамеренно и незаметно. Целостность ее только в авторских тайных «путях в незнаемое». И потому, читая иные страницы, не надо спрашивать — а при чем тут Пастернак?.. Бессмертно предупреждение Джона Донна, повторенное для нас Хемингуэем: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол…»