Отрицатель «контрреволюционных организаций»

Прибыв в январе 1935 г. в Новосибирск, Каруцкий не стал особенно перетряхивать кадры и удовлетворился кандидатурой заместителя своего предшественника — Михаилом Волковым-Вайнером. Также он оставил на своём посту главу Секретно-политического отдела управления НКВД Ивана Жабрева. С собой из Алма-Аты Каруцкий захватил Сигизмунда Вейзагера, сделав его начальником Экономотдела и одновременно помощником по УНКВД. Вейзагер ранее работал в Средней Азии и одно время исполнял обязанности резидента внешней разведки под видом генконсула СССР в афганском городе Мазари-Шарифе. Вспомнил Каруцкий и о своём младшем коллеге по Иркутску и Владивостоку Константине Циунчике, поручив ему Оперативный отдел, ведавший обысками, арестами и агентами наружного наблюдения («топтунами»).

В окружении Каруцкого можно отметить менее значительные, но колоритные фигуры, вроде Константина Жукова, который в конце 1920-х годов возглавлял Контрразведывательный (КРО) и Восточный отделы ГПУ Азербайджана. Этот чекист был осыпан наградами, включая орден Красного Знамени, но в феврале 1929 г. его вместе с другими ответработниками ГПУ арестовали в Баку за соучастие в незаконном расстреле арестованного рабочего.

История была громкая, но наказания умеренные: для Жукова всё закончилось полугодовой отсидкой в Бутырской тюрьме, осуждением на два года концлагеря и мгновенным досрочным освобождением. Уже в июле 1929 г. Жуков стал уполномоченным, а затем и начальником информационно-следственного отделения Северного концлагеря ОГПУ в Архангельске. Затем его перебросили в Казахстан, где Каруцкий сделал проштрафившегося чекиста начальником республиканского Отдела спецпоселений. По ходатайству Серго Орджоникидзе и Генриха Ягоды Жукова восстановили в партии, а в конце 1935 г. Каруцкий перевёл его в Новосибирск и назначил замначальника краевого управления лагерей, колоний, трудпоселений и мест заключения[171].

УНКВД по Западно-Сибирскому краю Василий Абрамович возглавлял с января 1935 по июль 1936 г. Как раз к его приезду край сильно поджали, отделив территорию современной Омской области и внушительный кусок с Минусинском, Ачинском и Абаканом, ставшим юго-западной частью вновь образованного Красноярского края. На меньшей территории, включавшей современные Новосибирскую, Томскую, Кемеровскую области и Алтайский край, Каруцкий и действовал с заметно меньшим размахом, нежели его опальный предшественник Николай Алексеев. В его подчинении находилось не меньше тысячи оперативников (на июль 1936 г. только в Новосибирске в аппарате УНКВД насчитывалось 540 коммунистов, в Межкраевой школе НКВД — 180), которые в течение 1935 г. арестовали более 2.000 человек, в основном за антисоветскую агитацию. За анекдоты или матерные частушки о вождях тогда обычно давали небольшие сроки — до трех-пяти лет. Огромных дел на «повстанческие организации» при Каруцком не фабриковали.

И Василий Каруцкий, и его заместитель (с осени 1935 г.) Анс Залпетер, что называется, знали норму. Если прежний руководитель ОГПУ-НКВД Запсибкрая Алексеев в период острой борьбы сталинцев с глубоким кризисом экономики, виновниками которого были объявлены представители враждебных классов и прослоек, изо всех сил разоблачал масштабные «антисоветские группы» всех мастей, то сменщики Алексеева ограничивались тем необходимым минимумом, который устраивал руководство в Москве. Они полагали, что после кровавой работы периода коллективизации уже не нужно так сильно усердствовать: несколько сравнительно крупных и средних вредительско-диверсионных группировок, побольше мелких антисоветских группок, немножко шпионов-террористов и тысячу-другую саботажников, анекдотчиков и «антисоветчиков-одиночек» — вот и готов вполне подходящий годовой результат для огромного края.

Один из подчинённых Каруцкого — Серафим Попов — в своих показаниях так и заявил: «Если при Алексееве как из рога изобилия сыпались фальсифицированные следственные дела о различных контрреволюционных группах и организациях, то Каруцкий же занял позицию полного отрицания возможности существования вообще каких-либо контрреволюционных организаций в Сибири» и ограничивал следователей указаниями превращать масштабные «организации» (в существовании коих Попов был уверен) в небольшие группы[172].

Группировки «вредителей», «диверсантов», «шпионов» и «террористов» фабриковались, как всегда, с помощью агентуры. Некоторые местные сексоты сыграли крупную роль в подготовке самых громких политических процессов. Так, агентом начальника Прокопьевского горотдела НКВД И. В. Овчинникова был приехавший из США В. В. Арнольд, заведующий гаражом одного из рудоуправлений. В 1936 г. Арнольд использовался при подготовке процесса над Г. Пятаковым, К. Радеком, Г. Сокольниковым, Н. Мураловым и был осуждён вместе с ними.

Особую роль чекисты обращали на вербовку осведомления среди учащихся. 20-летний белорус А. Г. Новаш в конце 1932 г. перешёл польско-советскую границу и в январе — августе следующего года находился в Саровских лагерях ОГПУ как перебежчик. С сентября 1933 г. он — студент Сибстрина в Новосибирске, тогда же стал сексотом. Когда «органам» потребовалось слепить дело на студентов-«антисоветчиков», Новаша в феврале 1936 г. арестовали и дали 10 лет заключения. Он жаловался трибуналу на то, что его искусственно сделали врагом, ибо органы НКВД дали Новашу задание «вести себя так, как будто бы он недоволен советской властью» и таким путём выявлять враждебно настроенных лиц. В 1937 г. тройка УНКВД по ДВК расстреляла заключённого Новаша[173].

Часть агентуры постоянно разоблачали как провокаторов или «двурушников», часть — ловили на попытках извлекать материальную выгоду. Например Б. С. Фленов, старший налоговый инспектор 4-го участка г. Новосибирска и одновременно сексот УГБ УНКВД, в 1936 г. был осуждён за то, что, получая взятки, снижал подоходный налог, взимаемый с кустарей и нетрудовых элементов[174].