Сибирские заговоры

В 1936–1937 гг. эта пара была самой красивой в Новосибирске. Статный широкоплечий военный и его задорная модница-жена несколько месяцев блистали в столице Западно-Сибирского края. Сам могущественный сталинский наместник Роберт Эйхе, подчас заискивал перед Сергеем Мироновым и его молодой женой. И неудивительно — Миронов в разгар террора был не просто начальником краевого НКВД, а чекистом-орденоносцем, пользовавшимся особым доверием Ежова.

Он приехал в Новосибирск с женой, роднёй и доверенной свитой в декабре 1936 г., получив в безраздельное пользование великолепный особняк, в котором когда-то останавливался генерал-губернатор. В доме, как и в Днепропетровске, был даже кинозал. Любопытно, что из Днепропетровска Миронов не привёз никого из заметных сослуживцев, что сильно расходилось с тогдашней общепринятой практикой. Но несколько позже он «выписал» в Новосибирск видных чекистов-северокавказцев.

Первый секретарь крайкома Р. И. Эйхе, кандидат в члены Политбюро ЦК, озабоченный засильем «вредителей» на железной дороге, в сельском хозяйстве и Кузбассе, быстро сошёлся с опытным чекистом. Миронов с первых недель своего пребывания в Новосибирске одну за другой писал докладные «первому», в которых сообщал о раскрытии всё новых и новых заговоров, обстоятельно сообщая, кто из арестованных «капитально передопрошен» и начал давать «правдоподобные показания о методах вредительства», а кто уже «раскис» и в «ближайшие дни прекратит сопротивление». Знаменитого партизана В. П. Шевелева-Лубкова Миронов допрашивал вместе с Эйхе, и тот под давлением секретаря крайкома в итоге признал себя виновным[224]. Миронов оказывал сильное влияние на Эйхе, создавая впечатление о том, что тот окружён вредителями и заговорщиками.

Действительно, «контрреволюционеры» были везде. Очень живой и непосредственной реакцией на официальную пропаганду был протест учащейся молодёжи. В Томском технологическом институте после процесса Зиновьева-Каменева в одной из аудиторий на столе появились рисунки могил с надписями вроде: «Здесь покоится раб божий Зиновьев, погибший от приговора советского судилища», а в стенгазете химического факультета — язвительная заметка «Талантливый педагог», в которой автор «обрушивается на преподавателя соц. экон. дисциплин Иванова за то, что он в отношении троцкистов употребляет такие эпитеты, как гадины, стая шакалов, бешеные собаки и т. п.»[225].

А в кемеровском химическом техникуме в начале 1937 г. студент Козлов выколол глаза «на портрете тов. Сталина». Чекисты доносили в крайком, что стоявший рядом студент Лунин в ответ на такое надругательство над вождём цинично заявил: «А я ему промою глаза», и «тут же имел намерение произвести естественную надобность». Потом Лунин в вестибюле техникума, «обращаясь к бюсту тов. Сталина, заявлял: «Иосиф Виссарионович не умылся сегодня», после чего «стал плевать ему (бюсту — А. Т.) в лицо и тереть рукавом». В техникуме арестовали двоих. В мае чекисты арестовали троих студентов 4-го курса Кемеровокомбинатстроя, утверждавших, «что не тов. Сталин, а Троцкий является вождем партии… Троцкому и троцкистам принадлежат заслуги Октябрьских завоеваний»[226].

Протест молодёжи списывали на влияние «троцкистов». Все, кто ранее примыкал к оппозиции, сводились в заговорщицкие группы, щедро пополняемые и теми лицами, кто никогда не был сторонником левого или правого уклона. В апреле 1937 г. выездная сессия Военной коллегии Верхсуда СССР посетила Новосибирск и сообразно спискам, несколько ранее подписанным Сталиным, расстреляла большую группу «врагов». 6 и 7 апреля были осуждены к высшей мере наказания известные сибирские коммунисты-троцкисты М. И. Сумецкий, И. Н. Ходорозе, И. Е. Райков, Б. В. Орешников и другие. Бывший военком 4-й конвойной дивизии ОГПУ Б. М. Оберталлер почти на полтора года отсрочил свою гибель, согласившись стать внутрикамерным провокатором, уговаривавшим арестованных признать вину в обмен на улучшенное питание и обещание уменьшить наказание. Ещё более активным агентом-наседкой подвизался также осуждённый к высшей мере экс-троцкист инженер С. Е. Франконтель, обработавший в нужном следствии духе около сотни узников.

Однако выездная сессия не ограничилась осуждением лишь этой группы троцкистов. Также были уничтожены бывшие оппозиционеры из системы водного транспорта, к которым ради массовости присоединили многих их коллег, в том числе уже отбывавших заключение. Так, 9 апреля 1937 г. оказались осуждены работники Западно-Сибирского речного пароходства. Среди 14 подвергнутых стремительному военному суду водников были основные руководители отрасли:

Страус Георгий Александрович, 1901 г. р., член компартии с 1919 г., бывший начальник политотдела Западно-Сибирского речного пароходства, исключённый из партии 15 декабря 1936 г. как «активный участник контрреволюционной троцкистской организации»;Серебрянников Фёдор Иванович, 1898 г. р., член компартии с 1919 г., до 1935 г. работал заместителем начальника политотдела пароходства. В 1936 г. за «троцкистскую деятельность» Особым совещанием НКВД СССР был осуждён на 5 лет лагерей;Цыкин Георгий Фёдорович, 1901 г. р., член компартии с 1925 г., до 1935 г. — председатель месткома новосибирского речного порта. В 1936 г. за «троцкистскую деятельность» Особым совещанием НКВД СССР был осуждён на 5 лет лагерей;Константинов Борис Григорьевич, 1905 г. р., член компартии с 1925 г. Работал главным инженером Самусського затона;Корсаков Константин Петрович, 1899 г. р., член компартии с 1924. Работал директором новосибирского судоремонтного завода;Несмачный Владимир Иванович, 1885 г. р., беспартийный. Работал главным инженером стройотдела управления пароходства;Креслов Василий Иванович, 1902 г. р., член компартии с 1922. Работал начальником службы пути управления пароходства;Семёнов Владимир Андреевич, 1899 г. р., член компартии с 1920 г. Работал директором Самусського затона…