Резидент, который спятил

Это очень тёмная история шестидесятилетней давности. И личность, которая в ней участвовала, тоже тёмная. Немногочисленные документы о предательстве сотрудника советской резидентуры НКГБ в США Миронова, опубликованные и обнаруженные в архивах, содержат больше вопросов, чем ответов.

Итак, что нам известно о главном герое этой совершенно детективной истории? Пока сведения о Миронове далеки от полноты. Родился Василий Дмитриевич Миронов (настоящая его фамилия — Марков) в 1907 г., русский, имел высшее образование, в компартии состоял с 1928 г. С 1941-го по 1944 г. работал вторым секретарем посольства СССР в США, а в НКГБ, по месту основной службы, являлся старшим уполномоченным. Согласно справке 1-го Управления (внешней разведки) НКГБ СССР, используя служебное положение, «сфабриковал ложное провокационное дело по обвинению двух работников органов НКГБ СССР, работавших в США, в измене родине». Кроме того, занимался разглашением известных ему государственных тайн среди лиц, не внушавших доверия. В 1944-м был отозван в Советский Союз и осуждён 5 августа 1944 г. Особым совещанием при НКВД СССР на пять лет лагерей. Вину, как сообщили Комиссии партийного контроля работники госбезопасности, признал. Исходя из этих данных, КПК при ЦК ВКП(б) 28 сентября 1944 г. исключила Миронова из партии как осуждённого[397]^.

Василий Дмитриевич работал в Иностранном отделе ГУГБ НКВД ещё до войны. Пока известно только об одной операции с его участием, но зато какой! Осенью 1939 г. его командировали в Старобельский лагерь польских военнопленных вести специальную работу среди обречённых на скорый расстрел поляков. В лагере содержалось 3.895 человек. Миронов выполнял там такие же специфические функции, что и майор госбезопасности В. М. Зарубин в Козельском лагере (куда тот был отправлен 31 октября 1939 г. с чрезвычайными полномочиями во главе спецгруппы), выявляя лиц, полезных для советской разведки, и отвечая за вербовку соответствующей агентуры.

По спискам, которые подготовили Миронов с Зарубиным, несколько десятков поляков были отделены от остальной массы военнопленных и переправлены в Юхновский, а затем Грязовецкий лагеря, где сосредотачивались лица, необходимые для Иностранного и Контрразведывательного отделов НКВД, а также те, кто разыскивался германским посольством. Ещё 91 военнопленному сохранили жизнь по указанию самого заместителя Берии Всеволода Меркулова: это были те, кто представлял интерес в качестве источника информации, заявлял о своих коммунистических убеждениях, оказывал услуги администрации лагеря. В разряд «прочих» зачислили 167 человек — тех, кто не были офицерами, а также несколько десятков осведомителей, которые поставляли особым отделениям лагерей компромат на солагерников. Всего уцелело 395 военнопленных — три процента от общего количества.

Отдельно Миронов и Зарубин отобрали 47 человек, которые представляли для разведки интерес как источники ценной информации, могли быть использованы для оперативной работы за рубежом или выражали желание в случае начала войны с Германией сражаться на стороне СССР. В. С. Меркулов поручил нашим героям составить справки и характеристики на отобранных «доверенных лиц», а также следить, чтобы агентов случайно не отправили на расстрел вместе с основной массой обречённых.

А когда пришло время решать польский вопрос по-сталински радикально, Василий Миронов по мере сил участвовал в расстрелах польских военнопленных, которых столь пристально изучал и тем самым по возможности спасал от пули. Чистые руки разведчикам сохранить не удалось. Волевым решением работников внешней разведки обязали принять участие в казнях — Берия, сомневавшийся в лояльности оперативников ИНО, распорядился окрестить их кровью.

Распоряжение Политбюро ЦК от 5 марта 1940 г. о массовом уничтожении военнопленных было выполнено за несколько недель в течение мая-июня. Специальная тройка в составе В. Н. Меркулова, начальника экономического управления Б. З. Кобулова (также особо доверенного бериевца) и начальника учётно-архивного отдела НКВД СССР Л. Ф. Баштакова оформила осуждение всех поляков за «антисоветскую деятельность» к высшей мере наказания. Всего в Катынском лесу под Смоленском было расстреляно 4.421 чел., в Старобельском лагере близ Харькова — 3.820 чел. и Осташковском лагере в Калининской области — 6.311 чел. Ещё 7.305 поляков казнили в порядке «разгрузки тюрем» западных областей Украины и Белоруссии.

Всего от рук НКВД погибло 21.857 польских граждан (преимущественно поляков, евреев и немцев). На расстрел отправили 11 генералов, одного контр-адмирала, 77 полковников, 197 подполковников, 541 майора, 1.441 капитана, 6.061 поручика, подпоручика, ротмистра и хорунжего[398]. Большой процент их составляли представители интеллигенции, призванные в польскую армию из запаса. Такое массовое убийство означало гибель примерно каждого 250-го взрослого поляка. Символично, что одновременно с советскими казнями была проведена известная нацистская «Акция А — Б» по уничтожению польской интеллектуальной и государственной элиты.

Разведчики, превращённые в карателей, были затем возвращены к основной работе. В 1941 г. Миронова отправили в Соединённые Штаты, где он три года проработал рука об руку с Зарубиным. Но отношения между ними явно не складывались.

Ночью 7 августа 1943 г. в Вашингтоне Василий Миронов бросил в почтовый ящик письмо, адресованное американской контрразведывательной службе — Федеральному бюро расследований. Послание попало по адресу и было прочитано со всем вниманием, хотя психическая сомнительность автора в нём так и сквозила. Корявый стиль, грубые грамматические ошибки («стратигический, «Голивуд», «Филаделфия») выдавали невысокую грамотность представителя элиты НКВД — политической разведки, который не то что на английском, на родном языке изъяснялся не вполне свободно. Интерес анонимка вызвала несомненный, поскольку в ней вполне определённо расшифровывались советские разведчики, действовавшие под дипломатическим прикрытием.

«Г-н ГУВЕР,

Необычайные обстоятельства побуждают нас сообщить Вам о деятельности т. наз. руководителя советской разведки в этой стране. Этот «советский» разведчик действительно занимает очень высокий пост в ГПУ (ныне НКВД), пользуется огромным доверием советского правительства, но фактически, как нам совершенно точно известно, сам он работает для Японии, а его жена для Германии. Таким образом он, прикрываясь именем СССР, является опасным врагом СССР и США. Огромный аппарат кадровых работников НКВД, находящийся в США под его начальством, не подозревает, что благодаря предательству своего руководителя, он также наносит страшный вред своей стране. В таком же ложном положении находится и вся их сеть агентов, среди которых много граждан США и, наконец, сам Браудер, имеющий непосредственный контакт с ним. Браудер передаёт ему очень важные сведения о США, думая, что всё это идёт в Москву, но, как вы видите, все это идёт японцам и немцам.

«Руководитель советской разведки» здесь — Зубилин Василий, 2 секретарь посольства СССР, настоящее его имя — Зарубин В., заместитель начальника управления разведки за границей НКВД. Лично занимается нелегальной переправкой агентов в США и из США, организует секретные радиостанции и изготовляет поддельные документы. Его ближайшие помощники:

Его жена, руководит политической разведкой здесь, имеет огромную сеть агентов почти во всех министерствах, в том числе Стэйт Департаменте. В НКВД посылает дезинформацию, а всё ценное передаёт немцам через некоего Бориса Мороз (Голливуд). Установите наблюдение за ней и вы вскроете всю её сеть очень быстро.

Кларин Павел — вице-консул в Н. Йорке. Имеет огромную сеть агентов среди русских эмигрантов, встречается с ними почти открыто, нелегально переправляет агентов в США. Многие его агенты работают на очень высоких постах в различных американских организациях, все они русские.

3. Э. Хейфец — вице-консул в С. Франциско, занимается политической и военной разведкой по западному берегу США, имеет большую сеть агентов в портах и на военных заводах, собирает очень ценный стратегический материал, который направляется Зубилиным в Японию. Имеет радиостанцию в консульстве. Сам он очень большой трус, при аресте быстро выдаст всех агентов, чтобы спасти себя и остаться в этой стране.

4. Квасников, работает инженером в Амторге, является помощником Зубилина по технической разведке, через Семёнова — работающего тоже в Амторге — обворовывает всю военную промышленность Америки. Семёнов имеет своих агентов во всех промышленных городах США, ненавидит НКВД, но страшный трус и любит деньги. Всех своих агентов выдаст с удовольствием, если ему пообещать американский паспорт. Он уверен, что работает для СССР, но все его материалы идут через З(убилина) в Японию, если ему об этом рассказать, то он сам поможет вам найти остальных.

5. Шевеченко, уполномоченный Закупочной комиссии в Буффало. Занимается тем же, чем и Семёнов.

6. Лукьянов, уполном. закупочной комиссии в портах Н. Йорка и Филадельфии. Помощник Зубилина по военно-морской разведке. Имеет много агентов в этих портах. Его материалы очень ценные и опасные для США, т. к. все переправляются Зубилиным через жену немцам.

7. — 2 секретарь миссии СССР в Канаде, помощник З. по Канаде.

8. Тарасов — секретарь посольства СССР в Мексике, помощник З. по Мексике.

9. Долгов — атташе посольства СССР здесь, помощник З. по Вашингтону.

Совершенно особое положение занимает второй после Зубилина по НКВД 2 секретарь посольства СССР здесь — Миронов, его настоящая фамилия Марков (Зубилин — генерал НКВД, Миронов — полковник НКВД). Оба друг друга ненавидят по должностям. По линии НКВД руководили оккупацией Польши. Зубилин допрашивал и расстреливал поляков в Козельске, Миронов — в Старобельске. Все спасшиеся поляки знают этих палачей в лицо. 10000 расстрелянных поляков под Смоленском — дело рук их обоих. Если Миронову доказать, что З. работает на немцев и японцев, то он немедленно расстреляет его без суда, т. к. имеет тоже очень большой пост в НКВД. Имеет какого-то крупного агента в офисе Белого Дома»[399].

Вот такое поразительное письмо. Благодаря неким источникам советской разведки в ФБР оно через некоторое время стало известно нашим спецслужбам и повергло их руководство в немалый шок.

Упомянутые Мироновым коллеги действительно являлись основными работниками советской резидентуры в Вашингтоне. Но Миронов прежде всего сводил счёты со своим давним знакомым В. Зарубиным. Ненависть к Зарубину отчётливо видна из сумбурного и повторяющегося машинописного текста, напечатанного в явном волнении и потом довольно заметно выправленного чернилами. Откуда взялась эта ненависть? Была ли эта вульгарная зависть подчинённого к генералу-начальнику? Или трения начались еще со времён совместной расправы над польскими офицерами? Или это результат психического расстройства? Изучение следственного дела и соответствующих архивов поможет ответить на этот вопрос. Когда-нибудь.

Миронов Гуверу послал анонимку, но Сталину и Берии написал открытый донос на семью Зарубиных как германо-японских шпионов. Он бил с двух сторон: не заинтересуются американцы (а они, безусловно, заинтересуются!), так среагирует должным образом советская контрразведка, тщательно следившая за зарубежным персоналом.

В НКГБ началось тщательное расследование, которое через несколько томительных для Зарубина и его жены месяцев выявило несостоятельность мироновской клеветы относительно такого маловероятного семейного подряда: муж-де работает на одного врага, супруга — на второго. Чушь, которую нёс спятивший разведчик, была настолько очевидна, что контролёры пришли к единственно возможному выводу: товарища Миронова нужно лечить. Это и было сделано. Но пять лет «вкатить» ему тоже не забыли[400].

А немного погодя, должно быть, стало известно и о его «привете» господину Гуверу. Новое расследование для незадачливого резидента завершилось трагически: он попал под пулю. 3 августа 1945 г. Миронова расстреляли за измену, хотя месяцем ранее в СССР была объявлена грандиозная амнистия в честь победы над Германией. Тело капитана госбезопасности было погребено на тайном кладбище НКВД в подмосковной Коммунарке. Между прочим, есть вполне логичное предположение, отчего видный чекист повредился в уме: работа по уничтожению военнопленных поляков не могла пройти бесследно. Известно, что профессиональные палачи ленинско-сталинской эпохи часто заканчивали безумием.

Изменническое письмо, впрочем, катастрофических последствий для нашей разведсети не имело, хотя карьеру генерала Зарубина поломало. Война была в разгаре, и к шкодням красного союзника американцы относились с известной небрежностью. Недаром Миронов в своём послании Гуверу сделал упор на передачу добытых в США шпионских сведений не на Лубянку, а японцам и немцам. Ведущие сотрудники советской резидентуры С. Семёнов, Л. Квасников, Э. Хейфец благополучно завершили свою заокеанскую командировку.

А потом была холодная война и яростная схватка спецслужб обеих сверхдержав. К советским перебежчикам американцы стали относиться внимательнее. И знаменитая измена два года спустя шифровальщика посольства в Канаде Игоря Гузенко имела для НКГБ куда более неприятные последствия, приведя к потере ряда ценнейших агентов в области атомного шпионажа.