Глава 6. Ограбления на Ривьере

Глава 6. Ограбления на Ривьере

Перед вами — не история сказочного богатства бывшего гитлеровского разведчика Германа Гискеса, который официально не был уличен в преступной деятельности во время войны и потому после тщательной проверки избежал какого то ни было наказания и уединился в купленном “по дешевке” имении Штарнберг под Мюнхеном. Перед вами — продолжение истории все той же “Английской игры”, вокруг которой послевоенными историками и журналистами было сломано впустую столько копий. Однако с этого самого момента эта история переходит в несколько иную плоскость, далекую от всяких политических и военных игр правительств противоборствующих во второй мировой войне стран или даже глав секретных служб. Впрочем, все по-порядку.

Итак, рассматривая личность бывшего шефа голландского отделения абвера Германа Гискеса, можно констатировать тот факт, что послевоенное его существование отнюдь не было замкнутым — остались самые разнообразные письменные и устные свидетельства, освещающие деятельность этого новоявленного немецкого магната с разных сторон. И источник, питающий наш интерес к Гискесу, по большей части будет состоять именно из этих свидетельств. В дни войны, когда за дипломатическими кулисами генералы вермахта (отдельно от высшей нацистской элиты) искали пути к выходу из военного тупика, в одном из проектов, врученных через длинную цепь посредников английскому правительству в мае 1942 года, содержалось следующее предложение: после того, как будет заключен сепаратный мир между Германией и западными державами, в Европе создается своеобразная “федерация” Германии и ряда других стран, а немецкая армия не ликвидируется, а включается в так называемую “армию Соединенных Штатов Европы”. Как известно, с аналогичным предложением в свое время выступал и Черчилль, который не потерпел бы никаких конкурентов на вершине гегемонии в этой “новой” Европе, но немцы уже в том году прекрасно понимали, что после окончания войны в Европе “бал править” будет вовсе не “общипанная” Британия, а заокеанская Америка, и потому особого согласия англичан им не требовалось — важен был сам факт предложения переговоров. И сохранились некоторые слухи, что шеф абвера Канарис, желая обезопасить себя от возможного провала, поручил столь щекотливое дело именно своему самому верному подручному Гискесу. И хотя слухи — это не документы, по которым со всей определенностью можно было бы судить о процессах, происходивших внутри германской армейской разведки, но сбрасывать со счетов их также не стоит, потому что иных свидетельств у нас попросту нет, да и кандидатура Германа Гискеса не так уж и плоха. Этот человек в конце концов вышел сухим из чересчур грязного нацистского болота, занимая пост, который даже теоретически мог привести его к нюрнбергской виселице в 1946-м, но он весьма осмотрительно не сделал тех ошибок, которые умудрились сделать его менее дальновидные многочисленные коллеги, а это может говорить только об одном — шеф голландского отделения германской военной разведки прекрасно знал, что рано или поздно ему придется отчитываться за свою деятельность перед нынешними своими врагами — англичанами, американцами и прочими.

В свете этого соображения с потрясающей легкостью можно заключить, что Герман Гискес не собирался дурить англичан в угоду своему начальству — куда проще было “не высовываться” до самого конца войны, тем более что его непосредственный шеф — адмирал Канарис — сам работал на британскую разведку, и об этом одно из его самых доверенных лиц не могло хотя бы не догадываться.

Однако Гискес провернул одну из самых значительных операций в истории германской разведки, и даже самому Канарису, возможно, было невдомек, для кого это ретивый майор так старается, рискуя навлечь на себя гнев злопамятных англичан после войны. А между тем ларчик можно открыть довольно просто, стоит подобрать к нему нужные ключи. И одним из таких ключей является следующее соображение: хитрый немец просто-напросто зарабатывал свое первое крупное состояние, которое сделало его новоявленным графом Монте-Кристо в голодные послевоенные годы и обеспечило его потомков на вечные времена. Ради этого стоило рискнуть, и сообразительный разведчик рискнул — рискнул жизнями сорока восьми голландских патриотов, для многих из которых стремление гитлеровца к личной наживе обернулось неизбежной смертью, а для выживших — страшными нравственными мучениями на всю оставшуюся жизнь.

И тем не менее соображения — это всего лишь соображения, ничего материального, так сказать. Поэтому нам как можно скорее следует перейти к следующей части нашего повествования, которая основывается на вполне конкретных источниках, и хоть эти источники также нуждаются в тщательной проверке, но ничего другого под рукой у нас опять-таки не имеется. К тому же вся популярная история (то есть предназначенная для массового потребления) по большей части основывается на источниках гораздо более сомнительных, так что выбирая чему верить, не следует забывать, что все в этом мире относительно. Истины меняются, но тенденции остаются. В данном случае под определением “тенденции” следует понимать законы, по которым развиваются формирующие видимый мир процессы, и поэтому за неимением подходящих (то есть вызывающих, в данном случае, доверие) источников вполне закономерно подыскать достойную этим несуществующим источникам замену — так восстанавливают разрушенные мосты, например, заменяя обрушившиеся секции временными (до лучших времен) суррогатами. Одним из таких суррогатов, способных нас вывести в итоге к истокам истины, является книга голландского писателя Гуго Ван дер Хорна “Голландская сыскная служба”, вышедшая в Амстердаме в 1937 году в массовой “карманной” серии издательства “Нидкрант”.

“…Ограбления на Ривьере[229] вошли в историю краж ювелирных изделий как настоящая легенда. Шайка, состоявшая по многим признакам сплошь из гроссмейстеров воровской профессии, в один вечер нанесла удар одновременно в нескольких местах. По-видимому, грабители заранее тщательно изучили правила хранения драгоценностей в сейфах крупных отелей. Эти правила полностью исключали возможность незаметно взломать сейфы, и воры сразу же отказались от такого традиционного метода. Был разработан чрезвычайно ловкий план, и он имел полный успех”.

Речь идет об ограблении 1926 года, известного в истории криминалистики как “ограбления на Ривьере”. Это ограбление весьма переполошило не только французскую полицию, но и полицию многих соседних с ней стран. Еще бы — количество похищенного, а также наглость, с какой действовали налетчики, не позволяли думать, что дело ограничится одной только Ривьерой…

“…Грабители приурочили свою операцию к окончанию масленичного карнавала. Пока гостиничные служащие — по двое в каждом отеле — принимали от гостей в специальном помещении футляры и шкатулки с драгоценностями, преступники ждали своего часа. И вот, когда все сданные вещи были уже спрятаны в сейф и оба хранителя собрались уходить, поспешно появилась еще одна элегантно одетая пара…

Дальнейшая процедура была очень проста и всюду одинакова. Господин, сопровождающий даму, принес глубочайшие извинения за столь поздний приход и выразил надежду, что его жена все-таки еще успеет сдать свои драгоценности. Служащие, узнав в посетителях гостей, проживающих в этом отеле, не стали возражать и приняли вещи. Один из них отвернулся, чтобы открыть сейф, а чета замешкалась, закуривая сигареты. Как только сейф был открыт, на сцене появились револьверы, и оба хранителя были обезврежены.

Все произошло так по-детски просто, что ни в одном из отелей не получилось осечки. Поздний час после утомительного вечера обеспечил полный успех налета: кругом не было ни души, и сорвать операцию мог бы разве что заспанный ночной портье. Воры, работавшие парами, сумели без всякого риска быть замеченными скрыться со своей добычей через черный ход. Автомобили, должно быть, стояли наготове, и, когда связанные и усыпленные хлороформом жертвы налета были освобождены, грабителей и след простыл. Вообще-то французской полиции достались лишь приметы исчезнувших гостей. Первоначально рассчитывали, что под маской богатых туристов скрываются лица, давно известные полиции, однако план преступной операции и меры безопасности были разработаны настолько виртуозно, что эти надежды не оправдались.

Итак, скандал получился нешуточный — общая добыча грабителей составила более 450 миллионов франков. Французская полиция почти год топталась на месте, пытаясь нащупать канал, по которому похищенные ценности будут переправлены из Европы в Америку, но все было тщетно, пока в один прекрасный февральский день следующего, 1927 года в Амстердаме не обнаружилась небольшая часть этих сокровищ стоимостью в два миллиона гульденов (5 миллионов франков или 1 миллион долларов). Это были бриллианты из похищенной в Ницце тиары индийской магарани (жены индийского магараджи), но не все, а только половина. Эта находка произошла при крайне подозрительных обстоятельствах, и голландская полиция с жаром принялась за расследование…”

Вкратце дело выглядело так. Как уже говорилось выше, в один прекрасный февральский день 1927 года, то есть через одиннадцать месяцев после “ограбления на Ривьере”, часть сокровищ обнаружилась в Амстердаме при очень странных обстоятельствах. На адрес некоего Алекса Ягера, начинающего юриста-практиканта, снявшего комнату в одном амстердамском пансионате, пришла посылка, в которой он к немалому своему удивлению обнаружил великолепные бриллианты, да не несколько штук, а целую сотню. После некоторых раздумий Ягер отнес эту удивительную посылку в полицию, где очень быстро определили, что бриллианты эти из числа похищенных в Ницце. Комиссару амстердамской полиции Виллему Плате выпала трудная задача выяснить, каким образом эти бриллианты попали к совершенно постороннему человеку и вообще — какой в этом “явлении” смысл. Он сходу отверг предположение, что посылка была переданы Ягеру по ошибке, хотя эта версия была достаточно сильна — Ягер вселился в пансионат как раз в день получения посылки, а в его комнате до этого проживал один весьма подозрительный тип, а так как конкретного имени адресата на посылке не было указано, то получалось, что в налаженной цепочке по сбыту ворованных ценностей произошел очевидный сбой.

Однако Плате, отвыкший мыслить шаблонными стандартами еще в полицейской школе на заре своей молодости, сразу же заподозрил, что злоумышленники вовсе не ошиблись, а намеренно пожертвовали частью своей добычи, чтобы отвлечь внимание полиции от месторасположения истинного канала награбленного “добра” за океан, и вскоре его подозрения подтвердились самым непосредственным образом — во Франции, благодаря предупреждениям амстердамского комиссара, была перехвачена основная часть искомых драгоценностей, которые весьма хитроумно были “закатаны” в куски дорогого французского мыла, переправлявшегося большой партией в Америку на одном из торговых кораблей через порт Гавра. Вместе с грузом были схвачены и некоторые преступники, которые после соответствующей “обработки” в полиции выложили следователям недостающие детали провалившегося плана по сбыту краденого.

Комиссар Плате оказался абсолютно прав — бриллианты из тиары супруги индийского князя были направлены в Голландию намеренно, и всё было устроено так, чтобы они попали в руки полиции и сбили ее со следа. Однако в планы злоумышленников вовсе не входило то обстоятельство, что голландский “курьер”, которому было поручено организовать “сбой в цепочке”, оказался натуральным хапугой и вздумал присвоить часть доверенных ему для проведения ответственной операции алмазов. Это был некий Марк Донкерс, голландский контрабандист, отсидевший до этого за свою деятельность в шведской тюрьме пять лет и разыскивавшийся французской полицией за другие преступления. Донкерс сговорился со своим сообщником, французом Алексом Сорло, который привез в Амстердам две сотни бриллиантов, и в результате полиция получила лишь половину драгоценностей, а вторую половину было решено разделить поровну между Сорло и Донкерсом. Однако Донкерс, отправив пакет по назначению, надул француза, и скрылся вместе со своей добычей, рассчитанной на двоих, рассудив, что главарям шайки, если те его найдут, можно будет рассказать историю о том, что это именно Ягер присвоил себе половину бриллиантов, а Сорло разумно предпочтет молчать, надеясь в будущем добраться до Донкерса, чего голландец, впрочем, совсем не опасался.

Но мошенник здорово обмишурился в своихи радужных надеждах — через неделю его труп нашли на пустыре за городом, а еще через день полиция арестовала Алекса Сорло, пытавшегося удрать из Голландии, и при нем был обнаружен пистолет, из которого, по данным проведенной экспертизы, и был убит Донкерс. Комиссар Плате, благодаря полученной от французов ответной информации, уже знал об умыкнутых Донкерсом бриллиантах, но, судя по всему, Сорло они не достались, и не потому, что об этом твердил сам Сорло, а потому, что на это весьма красноречиво указывали некоторые обстоятельства. Во-первых, Донкерс был убит в перестрелке с французом на улице, а не был подвержен пыткам в каком-то укромном месте, значит след похищенных дважды драгоценностей обрывался с его смертью. Куда их Донкерс успел спрятать? Плате бросил значительные силы своего управления на их поиски, затем к делу подключилась и международная полиция, но все было тщетно. Миллион гульденов как сквозь землю провалился.