Глава 9. "Греческие книги"

Глава 9. "Греческие книги"

В 1949 году делами Монтегю, как уже упоминалось, заинтересовалась английская военная разведка, прослеживавшая пути, которыми в Британский Гондурас (Белиз) поступало оружие для "Армии независимости", поднявшей в этой крохотной латиноамериканской стране "большую бучу" с целью присоединения ее к Гватемале[75]. Если до этого знаменитому контрабандисту администрацией дозволялись многие "шалости", то содействие политическому перевороту во владениях британской короны могло кончиться для него весьма плачевно. И хотя на сделках с бунтовщиками Монтегю заработал очень большие деньги, но когда осознал свою стратегическую ошибку, то было уже поздно.

Опростоволосившемуся преступнику пришлось срочно эвакуироваться с Ямайки, и это было очень грустно — кости всех его предков вплоть до "сорокового колена" покоились в земле этого острова, здесь он сам родился, вырос и стал тем, кем он стал. Но рок, как говорится, неумолим. Правительственные ищейки плотно сели на хвост, Монтегю сообщили, что с ним "ищет встречи" сам губернатор, а это означало только одно — надо срочно менять подданство. Мексика контрабандисту никогда не нравилась, но это была единственная страна в Карибском бассейне, где до него не могли дотянуться острые когти королевской полиции. Прежде чем погрузиться в самолет, ожидавший его на секретной полосе в джунглях, Монтегю провел со своими помощниками совещание.

Джеку Коли тогда было всего 20 лет, он уже целых три года работал на Монтегю, и зарекомендовал себя толковым (по ямайским меркам) и расторопным помощником. Однако дальше своего острова он никогда и носа не высовывал, и потому главарь предполагал до поры до времени использовать таланты Коли в Кингстоне. Для начала он поручил ему приглядеть за домом, пока не найдётся более-менее приличный покупатель — преступник прекрасно понимал, что на Ямайку власти его уже не допустят никогда, а потому от местной недвижимости толку не было никакого: чего доброго конфискуют, и тогда вообще ничего не получишь. Монтегю отдал Коли последнее распоряжение, а потом словно спохватился:

— Да… там в подвале завалялся ящик с греческими книгами. Забери его к себе домой и сохрани — это все, что осталось у меня в память о "Морро Касле"…

Джек Коли всё сделал так, как приказал шеф. Недели через две все кингстонские и фалмутские владения Буба Монтегю были распроданы местными банкирами — агентами контрабандиста: чтобы избежать конфискации, Монтегю перед бегством выписал на свою недвижимость закладные. Как только новый хозяин подопечного Джеку Коли дома вступил в свои права, парень на время оказался не у дел. Монтегю словно позабыл о своем молодом помощнике, впрочем, как и о том ящике, который оставил на его попечение…

Прошло несколько лет, Джек нашел себе работу в шайке другого начинающего "торговца", и жил, благодаря хорошим заработкам, припеваючи. Однажды он решил заглянуть в ящик, оставленный бывшим шефом. Ящик оказался набит вовсе не книгами, как говорил Монтегю, а какими-то туго свернутыми свитками, от которых воняло болотом и еще чем-то неприятным. Коли попытался развернуть один свиток потолще, но он так плотно слежался, что вскоре в руках у парня остались одни клочки с намалеванными на них какими-то картинками и непонятными иероглифами. Коли испугался, что испортил собственность Монтегю, которую тот ему доверил, и закрыл ящик, а испорченный свиток выкинул в выгребную яму.

Когда до Коли дошло известие о гибели великого контрабандиста, он, конечно же, очень расстроился. Выждав еще некоторое время, он понял наверняка, что ящик с этими дурно пахнущими свитками достался ему в наследство. Но он абсолютно не знал, что с ними делать. Может быть эти свитки стоили больших денег — зачем же тогда Монтегю было возиться с этим барахлом? Хоть контрабандист никогда об этом никому не рассказывал, но было ясно и так, что ящик этот — часть контрабанды, которую Монтегю когда-то пытался провезти именно на сгоревшем "Морро Касле".

С другой стороны — Коли не имел совершенно никакого представления о том, что же с ними делать сейчас?

Порасспросив своих друзей-контрабандистов о некоторых моментах жизни и деятельности своего бывшего шефа, Джек Коли узнал об обнаруженном английской полицией в 1935 году на Барбадосе похожем ящике с похожими "книгами", причастность к которым Монтегю всячески отрицал. Теперь-то стало ясно, что оба ящика — из одной "коллекции". Еще больше встревожил парня тот факт, что барбадосская находка оказалась сущим кладом для ученых, и представляла огромную историческую и культурную, но что самое главное — финансовую ценность. С одной стороны это было прекрасно: у Коли в руках наконец очутилось настоящее богатство… Но с другой стороны Джек и понятия не имел о том, как и кому сбывать подобные вещи. Для того, чтобы заинтересовать своим товаром возможного покупателя, нужно было выдумать подходящую легенду его появления на Ямайке. Км тому же сбыт нужно было наладить втайне не только от многих своих "братьев по оружию", но и всех тех, кто когда-либо был связан с Бубом Монтегю, а эти люди, как справедливо подозревал Коли, разбросаны по всему белу свету. Как только хоть один свиток, хранящийся ныне в подвале Джека, "всплывет на поверхность" без "родословной", всем сразу же станет ясно, ОТКУДА именно он взялся. На хвост Коли сядут и полиция, и мафия, и в конце концов он не только ничего не получит от этой затеи, а еще и пострадает.

…В этих мучительных раздумьях прошло еще несколько лет. В 1962 году англичане убрались с Ямайки, и контрабандный промысел достиг невиданного прежде размаха. Джек Коли по делам своей шайки стал посещать соседние страны, и у него появилась прекрасная возможность побольше разузнать об этих самых "греческих книгах", которые "подсунул" ему Монтегю. Как-то раз он прихватил с собой один свиток, и когда был в Майями, заглянул в местный археологический музей. Профессор, которому Джек показал эту древность, страшно удивился, хотя и попытался это скрыть. В конце концов он поинтересовался у ямайца, где тот этот свиток нашел.

Коли, прежде чем посетить музей, очень долго думал над версией, и потому рассказал профессору более-менее убедительную, как ему казалось, историю о том, что его дедушка-де в молодости был археологом, и он нашел этот свиток где-то в Греции в каком-то очень древнем храме…

Пока Коли упражнялся в ораторском искусстве, профессор с помощью каких-то инструментов и химикатов стал разворачивать свернутые в трубку листы. Когда парень окончил свою речь, профессор начал смеяться, а потом ответил, что вряд ли эту вещь мифический дед-археолог мог откопать в Греции, тем более в храме, потому что эта книга хоть и на греческом языке, но в ней идет речь о таких вещах, которые карались всеми мыслимыми и немыслимыми древнегреческими законами. Книга, оказывается, называлась "Анатомия" но Джек Коли ничего не понимал в подобных вещах, впрочем, профессор это прекрасно видел. Он прочел необразованному контрабандисту целую лекцию о возможном происхождении свитка, и заключил, что этот весьма ценный свиток наверняка есть часть знаменитой Александрийской библиотеки, сгоревшей еще в те времена, когда еще и Иисуса Христа на свете не было…[76]

Затем профессор снова повторил свой вопрос о происхождении свитка, и у него был такой вид, словно он намеревался вызвать полицию. Джек здорово перетрусил, и прекрасно осознавая всю свою необразованность, понимал, что врать далее не имеет смысла, а то можно основательно запутаться до такой степени, что это будет выглядеть просто неприлично. Но что ему еще оставалось делать? Не рассказывать же этому незнакомцу всю правду?

Однако профессор резко сбавил обороты, словно сообразил, в каком затруднительном положении находится его визитер. Ведь у Коли не было совершенно никаких оснований сейчас находиться на территории США (контрабандисты, как правило, виз не оформляют), и вздумай профессор вызвать полицию, у ямайца могли бы быть крупные неприятности. Профессор снова принялся колдовать над свитком, а Коли, улучшив момент, прямо спросил американца, может ли он что-нибудь получить за эту вещь, но так, чтобы никто, кроме его и профессора, об этом не знал?

И тут профессор буквально ошеломил Джека.

— В 1935 году, — сказал он, неторопливо закуривая гаванскую сигару, — англичане обнаружили на Барбадосе ящик с древними свитками, предположительно — из Александрийской библиотеки, сгоревшей в 47 году до нашей эры… Затем такой же ящик был обнаружен в подземельях Мальты, которые служили местным контрабандистам перевалочной базой… Ты, приятель, парень не то что сообразительный, а очень даже умный, и потому не притарабанил мне третий ящик целиком. Может быть в этом и есть здравый смысл, но и отрицательные моменты игнорировать тоже не стоит.

И тут Джек сморозил, наверное, самую большую глупость в своей жизни.

— Да! — выпалил он, замирая от страха, — У меня есть ЦЕЛЫЙ ЯЩИК таких свитков. И я хочу продать его целиком!

Профессор, казалось, ничуть не удивился, хотя Коли чутьём контрабандиста чувствовал, что он потрясен этим заявлением. Но профессор только покачал головой и пробормотал:

— Целиком тебе этот ящик ни за что не удастся продать, не привлекая абсолютно никакого к этому внимания. Тебе придется всем и каждому объяснять, какими такими путями он к тебе попал, а он ведь попал к тебе совсем не просто, так? Избавляться же от его содержимого по частям — это дело долгое, хлопотное и даже опасное, к тому же сам понимаешь, без специальных знаний тебе ни за что не справиться. Я же помочь тебе тоже почти ничем не могу — в Америке насчет этого законы очень строгие. Поэтому я дам тебе один адрес, и ты привезешь свой ящик туда…

Он выдержал многозначительную паузу, а затем словно спохватившись, добавил:

— Если, конечно, хочешь получить хоть что-нибудь!

Он черкнул несколько строк на листке, вырванном из блокнота, сложил этот листок вчетверо и сунул его в нагрудный карман Джека.

— Прощай. — сказал он и протянул Коли руку. — И удачи тебе.

Свиток лежал на столе перед профессором, но Джек Коли не стал его забирать с собой. Он сбивчиво поблагодарил профессора за консультацию и "наводку", и пошел к выходу.

На улице контрабандист развернул листок, и прочел то, что было на нем написано. Теперь ему следовало отправиться по адресу: Каракас, Венесуэла. Его "товар" должен был заинтересовать некоего доктора Бетанкура из Исторического национального центра Венесуэлы. Джек содрогнулся: этот самый доктор Бетанкур был одним из самых главных клиентов Буба Монтегю, и по слухам, был главарем так называемой "секретной научной мафии", тайно вывозившей из страны исторические ценности…

Джек Коли вернулся домой с твердым намерением утопить этот злосчастный ящик, который невозможно продать, в море, но потом, поразмыслив, решил его просто подкинуть в какой-нибудь музей — зачем добру пропадать, тем более что это несчастное сокровище и так каким-то чудом избежало участи остальных древностей, сгоревших в Александрийской библиотеке черт знает в каком году. Не прошло и недели с момента возвращения из Штатов, как Джек спустился в подвал, откопал ящик, спрятанный среди прочего барахла и открыл его.

Из ящика снова потянуло болотом, Не обращая внимания на запах, Джек стал перелаживать свитки в брезентовый мешок. Между делом он пересчитал их — свитков было ровно 248 штук, если учесть отсутствие тех двух, один из которых достался американскому профессору, а другой сгинул в выгребной яме. Все свитки были разной толщины, разного веса, имели разный цвет и сделаны были из разного материала — одни из толстой, но мягкой бумаги, походившей на хорошо выделанные шкуры животных, другие из тонкого и ломкого папируса. Многие из них удалось без труда развернуть, и Джек увидел, что записи на них были прекрасного качества: краски (или тушь), которыми были нанесены непонятные письмена, нисколько не выцвели от времени, словно им не стукнули уже целые тысячелетия…

Больше всего Джека заинтересовали рисунки и схемы, которыми были украшены рукописи. Он часами сидел над ними и с любопытством разглядывал изображения диковинных зверей и очертания неведомых материков, человеческие внутренности, с поразительной точностью выписанные умелой рукой, и многочисленные карты звездного неба, на которых были нанесены созвездия, по большей части Коли неизвестные… Больше всего его заинтересовали чертежи каких-то непонятных машин и механизмов, но как парень не бился над расшифровкой этих чертежей, ничего разобрать не мог.

Эти "занятия" с древними рукописями настолько увлекли необразованного контрабандиста, что он начисто позабыл про свое намерение сдать эти сокровища в музей, и выкроив свободную минутку, нырял в подвал, чтобы насладиться разглядыванием этих "доисторических", как он сам их назвал, энциклопедий…

Так продолжалось еще некоторое время, пока в ордин прекрасный день Коли не подписал выгодный контракт, и ему пришлось совершить на "залётном корабле" сверхдальний рейс в Европу, а потом — на Дальний Восток. За домом присматривать он оставил одну из своих многочисленных подруг, на которой намеревался жениться после возвращения, и которой поэтому доверял больше остальных. Путешествие прошло прекрасно — Джек Коли вернулся домой с карманами, набитыми деньгами, посредством которых он намеревался обзавестись солидным счетом в кингстонском банке. Однако дома его ждали сплошные неприятности.

… От жилища разбогатевшего контрабандиста остались лишь обгоревшие стропила да несколько кирпичей от фундамента. Дом сгорел средь бела дня — это был результат небрежного отношения его пассии к кухонной плите. По крайней мере она так заявила полиции после того, как уехали поприсутствовавшие на пожаре пожарники. Счастье еще, что дом Джека Коли стоял на отшибе посреди сада — в противном случае могло выгореть пол-Кингстона: в тот год стояло невероятно сухое лето, и вся западная часть ямайской столицы в основном состоит из лёгких деревянных домиков с картонными стенами, наподобие тех, что так любят строить себе японцы…

Однако самое неприятное было впереди. Расчистив забитый золой и обгоревшими головешками подвал, Джек не обнаружил в нем абсолютно никаких следов когда-то спрятанного ящика, а следы эти, хоть тресни, должны были остаться: даже если сам ящик и сгорел в адском пламени пожара, охватившего дом, то никак не могли сгореть толстые и широкие металлические полосы, которыми он был обит…

Все это было очень странно, если не чересчур подозрительно. Подруга Джека этой странности объяснить никак не могла — она этого ящика не только в глаза никогда прежде не видела, но даже и представления не имела о его существовании… Джек, впрочем, ей не очень поверил, он еще больше укрепился во мнении, что с этим пожаром все не так просто, как кажется окружающим. Потеря самого ящика его не очень волновала — его более всего волновал тот факт, что кругом доверять никому нельзя, а рукописи, если они не сгорели — украдены, а если украдены, то значит будут проданы, в любом случае они попадут в ТЕ руки, для которых в конце концов и предназначены…

И ещё. Когда Коли, уже гораздо позже, попытался выяснить, какое отношение имеет доктор Бетанкур из Каракаса к ящику с "греческими рукописями", который Монтегю оставил на Ямайке после своего бегства в Мексику, он узнал, что тот был замешан в деле с контрабандой, когда в 1935 году на Барбадосе был "накрыт" первый ящик из Александрии. Англичане хотели тогда навешать на незадачливого учёного "всех собак". Но его спас от неприятностей брат, лидер крупнейшего профсоюза страны, ставший впоследствии президентом Венесуэлы. Дело не просто замяли, а самым натуральным образом ПРОВАЛИЛИ, наобещав англичанам известных льгот в делах эксплуатации нефтяных скважин в Венесуэльском заливе, и немалую роль в этом сыграл некий Кеннет Грапс, американец, женатый на дочери доктора Бетанкура. Впоследствии имя этого Грапса попало в американские газеты, как имя главного поджигателя лайнера "Морро Касл", однако ни в Венесуэле, ни на Ямайке это событие резонанса не имело, в связи с политическими событиями, сотрясавшими эти страны как раз в эти годы. Такая вот история.