Глава 15. Знаменитый "Амторг" и его неизвестные клиенты

Глава 15. Знаменитый "Амторг" и его неизвестные клиенты

…Когда южноафриканские буры в 1899 году, предъявляя англичанам один неслыханной наглости ультиматум за другим, закупали новейшее оружие для неизбежной войны с этими англичанами в Англии же, и ввозили его в Трансвааль через английские же порты в Южной Африке, никакого эмбарго против буров еще не было. Но открытая торговля между двумя странами, лидеры которых одновременно также открыто обвиняли друг друга во всех смертных грехах, и не имевших не то что дипломатических отношений между собой, а ВООБЩЕ НИКАКИХ официальных отношений, кроме пресловутого "жесткого состояния идеологического противостояния" — это было делом настолько необычным, что его противниками попросту не воспринялось всерьёз, и не воспринималось до самого момента установления дипломатических отношений между США и СССР в 1933 году. Официально "АМТОРГ", основанный в 1924 году и расположившийся в самом центре Нью-Йорка на Пятой авеню, являлся комиссионером-посредником экспорта советских товаров в США в обмен на американские товары, но об этом качестве названной организации более-менее широко стало известно только в 1933 году, после того, как между США и СССР установились дипломатические отношения. До этого момента организация числилась как предприятие в структуре Госдепа США, а то, что в ней заправляли исключительно советские специалисты, никому из посторонних знать не полагалось. Официально в 20-е годы торговля велась с Польшей, Румынией, Японией и другими странами, которые располагались в непосредственной близости от границ СССР, а неофициально "АМТОРГ" перекачивал из Америки в Советскую Россию всё, что умудрялись наизобрести и понастроить американские конструкторы и инженеры, и в первую очередь, конечно же, это касалось новейших вооружений. Пушки, танки, самолеты и даже военные корабли вывозились из США в мирные годы сотнями и тысячами единиц, но все было загримировано так, словно речь шла о водопроводных трубах, тракторах и старых баржах для развивающихся стран. Американская общественность узнала правду только тогда, когда за это преступление против нее наказывать было уже некого — более полувека наивные обыватели всего мира полагали, что это и на самом деле были водопроводные трубы и прочий "мануфактурный" ширпотреб, а Сталина на самом деле вооружили беспринципные французы, коварные британцы и выскочки-итальянцы.

Однако валютные комиссионные, получаемые с деятельности "АМТОРГА", не являлись главным источником доходов Маклакова. Это все было бы настолько просто, что и не стоило бы об этом упоминать. Сохранились свидетельства, что знаменитый провокатор был самым непосредственным образом причастен к репрессиям, обрушивавшимся на неугодных Сталину лиц в самом Советском Союзе. Сын расстрелянного чекистами в 1936 году помощника начальника 3-го отдела ГПУ М.Б.Бенгалова спустя десятилетия рассказал о таком факте:

"…В 1935 году отец в качестве полномочного представителя ОГПУ находился в Нью-Йорке, и я был с ним. Мне известно, что отец по заданию наркома внутренних дел СССР Ягоды проводил разбор конфликта между начальником Особого конструкторско-производственного бюро (Осконбюро) Гроховским и первым заместителем начальника ГУАП (Главного Управления авиационной промышленности) А.Н.Туполевым, который возник на почве соперничества двух этих конструкторов в области внедрения в массовое производство новых образцов авиатехники. За год до этого Гроховским по линии "АМТОРГА" из США были получены интересные разработки американской фирмы "Локхид" относительно самолетов перспективной двухбалочной схемы фюзеляжа, закупке которых всячески препятствовал не имевший на этом никакой выгоды Туполев. За это время Гроховским по этой схеме был построен "летающий крейсер" Г-37 типа "универсальное летающее крыло", тогда как Туполев пытался протолкнуть свой проект "летающего крейсера" обычной схемы — ДИ-8, уступавший Г-37 Гроховского почти по всем характеристикам. Но Туполев был первым замом Главного управления авиационной промышленности Кагановича (а фактически полным хозяином этой могущественной организации), тогда как Гроховский — всего лишь руководителем одной из отраслей управления. Сталин не вмешивался в этот конфликт, предпочитая дождаться окончания расследования и поступить согласно обстановке. Отец попытался разобраться в этом неприглядном деле, для чего выехал в Нью-Йорк с проверкой деятельности инженерного отдела "АМТОРГА", и впоследствии сообщил о полученных результатах в Москву. У отца была особая тетрадка, где такого рода донесения писались под копирку — дубликаты он всегда оставлял для себя. В одном из них отец сообщал своему начальству о том, что какие-то дела, которые вел Туполев во время своих поездок в США, вызвали у него сомнения политического характера; в связи с этим отец сделал вывод о том, что Туполев не соответствует занимаемому им посту и не может руководить таким значительным министерством, как ГУАП, потому что в угоду каким-то своим личным интересам тормозит работу по внедрению более качественных, чем отечественные, образцов американской техники в производство в СССР. Это письмо было отослано Сталину, кажется, осенью или зимой 1935 года. Копия хранилась у отца до момента его ареста вместе с копиями других документов, содержащихся в этой тетради. Накануне ареста отца я был у него дома, и отец мне сказал, что эту тетрадку он спрятал в надежном месте, но где именно находилось это место — он этого мне не сказал…

…В день ареста отца, 19 апреля 1936 года, я был у него дома, и он показал мне текст повторного письма Сталину, а затем спрятал его в стол. Позднее жена (вторая) отца — А.Л.Гусева — мне говорила, что в момент ареста агенты НКВД бросились сразу обшаривать столы, спрашивая, где письмо к Сталину. Найдя его, они приступили затем к систематическому обыску. Отцовской тетради они так и не нашли, впрочем, никто, кажется, о ней и не знал кроме меня. Я, правда, тоже ее не сумел впоследствии найти, но учитывая текст второго письма Сталину, который я прочитал перед арестом отца, можно было запросто догадаться, о чем шла речь в первом. Отец получил данные о том, что в Америке Туполев имел контакты с неким Джоном Маглахи, американским агентом НКВД, который предоставил ему компрометирующие данные на всех главных конкурентов Туполева — Гроховского, Григоровича, Поликарпова, Калинина, Бартини и многих других перспективных советских конструкторов, чьи идеи, по словам Туполева, обходятся государству слишком дорого, так как покупаются у американцев за народные деньги, и означенные конструкторы выдают эти идеи за свои собственные, перекладывая в карман в итоге огромные суммы. В разбазаривании якобы участвуют также и многие американцы из числа дельцов русского происхождения, эмигрировавшие в Америку после революции (и являющиеся явными врагами Советской власти), которые стараются сбыть представителям "АМТОРГА" негодную технику. Отец получил также сведения о том, что Туполев якобы брал взятки от американских фирм "Грумман", "Консолидэйтед Валти" и "Воут-Сикорский" ("Чанс Воут") за то, чтобы впредь выгодные контракты с "АМТОРГОМ" доставались только им. Вероятно, отец раздобыл еще много чего, компрометирующего Туполева, однако он просчитался, полагая, что все в этом деле так просто, как кажется. Теперь-то мне ясно, что он ошибся, выступив против Туполева, который проводил в жизнь не только свои планы, но и, видимо, планы самого Сталина — невзирая на недвусмысленное предупреждение, Сталин сначала наказал не Туполева, а вышеозначенных лиц, павших жертвами происков интригана: все они в итоге стали невинными жертвами чекистского террора, хотя и так ясно, тем более сейчас, по прошествии времени, что главными хапугами и вредителями в советской авиации тогда являлись исключительно сталинские прихвостни Туполев и Яковлев…

Еще я помню из текста письма, показанного мне отцом перед арестом, что он предостерегал от бесконтрольной посылки в США ответственных лиц из других отраслей оборонной промышленности, так как очень многие из них, по примеру Туполева, берут взятки от американских партнеров, а то и вовсе перевербовываются американскими секретными службами. В конце письма шел длинный список лиц, которые подлежали проверке по этому поводу в первую очередь, и среди них были фамилии многих известных специалистов советской оборонной промышленности, более-менее регулярно посещавших США и другие страны Запада начиная с 1933 года. Фамилий я не запомнил, но оглядывая список, подумал, что это все выглядит как-то неправдоподобно для того, чтобы за такой короткий срок выявить такое количество негодяев. Однако оперативность, с какой НКВД расправилось с моим отцом, наводит на нехорошие мысли о том, что вовсе не интересы Туполева стали камнем преткновения во всем этом деле, а интересы именно Сталина — отца посылали в Америку совсем за другим, но будучи честным человеком, он влез не в свое дело, за что и поплатился".[67]

К этому рассказу следует добавить и рассказ начальника охраны Лаврентии Берии — полковника в отставке Леонида Бутиева, который "вспомнил" некоторые факты, которые, как он полагал, послужили частью выдвинутых в 1953 году против его бывшего хозяина обвинений. Бутиев утверждал, что на одном из допросов во второй половине августа 1953 года его расспрашивали о контактах Берии с неким американским подданным Джоном Маглахи, и он показал, что такие контакты имели место, но в их сущность он посвящен не был. Тогда ему показали дело, из которого явствовало, что еще будучи 1-м секретарем ЦК КП(б) Грузии, Берия наладил контакты с вышеозначенным Маглахи и получал от него компрометирующие материалы на всех советских руководителей и специалистов, в разные времена и по разным делам посещавших США, и благодаря именно этим материалам ему, вопреки всем прогнозам, удалось в 1938 году оставить Грузию и занять пост наркома внутренних дел СССР в Москве. Бутиев посчитал это дело вымышленным, потому что никогда о подобном не слышал, но через некоторое время коллега Бутиева — Руслан Пехотин — рассказал, как однажды в 1940 году, будучи телохранителем управляющего делами ЦК КП Грузинской республики Ноя Бетелитадзе, ему довелось присутствовать при таком случае:

"…Во время избирательной кампании в Верховный Совет СССР, — рассказал Пехотин Бутиеву, — Берия выехал из Москвы в Тбилиси, где баллотировался в одном из округов. С ним был мой шеф и Шария, который готовил для Берии выступление перед избирателями. Как-то на квартиру (личная квартира Берии по улице Мочабели) заявился Рапава, возглавлявший в то время наркомат внутренних дел Грузии. Некоторое время они вчетвером находились в кабинете Берии, затем пошли кушать в столовую. Когда Берия, Рапава, Бетелитадзе и Шария возвращались из столовой комнаты, они в нашем с тогдашним начальником бериевской охраны Саркисовым присутствии говорили о чем-то между собой по-грузински. При этом они упоминали имя какого-то Джона Меклехи (или Маглехи). Во время этого разговора Берия, обращаясь к Шарии и Рапаве, вдруг сказал по-русски: "Конечно, он хапуга, но он единственный в своем роде!" И тут же снова что-то стал говорить по-грузински. Из происходившегоразговора я понял, что сказанные Берией слова относились к его "американским делам", которыми он занимался по приказу Сталина — после военного и политического провала Сталина в Финляндии последнему позарез нужно было добиться отмены эмбарго против СССР, в котором США пришлось участвовать в связи с решением Лиги Наций. Позже Саркисов шепнул мне, что Меклехи — правая рука Берии в Америке, и он улаживает там многие проблемы московского руководства, и сам Берия, по большому счету, своим успехам обязан именно этой личности. Большего мне узнать не удалось, и даже по прошествии времени я так и не выяснил, что за проблемы улаживал этот Меклехи в Америке, и вообще — кто он такой. Я полагаю, что этот человек был доверенным лицом Берии в Америке, через которого Берия и его сообщники размещали ворованные у партии и народа деньги в американских банках и убирали конкурентов, однако могут быть и варианты, но копаться в этом мне не хотелось: меньше знаешь — дольше живешь".

Может быть Пехотин и ведал об этом "Джоне Меклехи" больше, чем хотел показать, но теперь мы об этом вряд ли узнаем. Вполне возможно, что и "воспоминания" Бутиева — мистификация неведомо с какой целью, но как можно догадаться, речь шла всё о том же Маклакове, который в свои шестьдесят с лишним лет кроме всего прочего каким-то образом умудрился стать законным автором ряда вполне компетентных трудов по физике, и некоторые из них назывались так: "Оптические и физические явления при сильных взрывах" (журнал "Physical revue", 1936), "Физические и биологические действия высокочастотных звуковых волн большой интенсивности" ("Philadelphia magazine", 1937), "Поляризованное резонансное излучение в сильных магнитных полях" ("Science", 1939).

…До сих пор никто из специалистов толком так и не смог объяснить, каким образом столь серьёзные работы вышли из-под пера человека, не обладавшего не только никакими учеными степенями, но даже более-менее приличным образованием. Между тем к 1940 году Маглахи является "своим парнем" в среде физиков, сотрудничающих с ВМС США, и среди его близких знакомых числятся такие выдающиеся, и даже легендарные личности, как Бертран Рассел, Рудольф Ладенбург и Роберт Вуд, которые, в свою очередь, являлись ближайшими друзьями самого Альберта Эйнштейна. Особый интерес представляют связи Маглахи с доктором Джоном Валленштайном, который официально числился океанографом, зоологом и археологом, но в действительности прошел аналогичный Маклакову жизненный путь, и зарабатывал свои деньги, предоставляя услуги всем разведкам мира без разбору. Во второй половине 30-х Валленштайн увлекся теорией внеземных цивилизаций, и даже опубликовал в нескольких номерах журнала "Ридер дайджест" большую статью под названием "Обитаемая Вселенная", в которой попытался доказать, что населенные звездные миры — отнюдь не досужий вымысел фантастов, и что человечество Земли в любой момент может ожидать визита инопланетных пришельцев, которые скорее всего окажутся весьма агрессивными, и потому человечеству вполне пора озаботиться организацией отпора неминуемому вторжению из Космоса. Однако эту работу Валленштайна всерьез никто не принял, посчитав его идеи банальным плагиатом, основанным на романах Герберта Уэллса, а также Пьера Сувестра и Марселя Амена (создателей знаменитого Фантомаса). Маклаков, относившийся положительно к любым идеям, которые приносят ощутимую финансовую выгоду, порекомендовал Валленштайну не кричать о своих предположениях на весь белый свет, а заняться более практическим делом — на основании этих явно опередивших своё время идей разработать проект, который реально помог бы американским военным выколотить из прижимистого Конгресса средства на перевооружение изрядно "поизносившейся" армии и флота, а так же кое-что и себе лично на "карманные расходы"….

Используя свои связи в научном мире, неудавшийся провидец Валленштайн принялся набирать мощную команду единомышленников, среди которых в определенный момент очутился и американский астрофизик Моррис Джессуп, который прекрасно был осведомлен об основных направлениях научной деятельности Альберта Эйнштейна после переезда последнего в Америку. Незадолго перед началом второй мировой войны великий ученый по настоянию некоторых своих приятелей-физиков решил продолжить работу над своей Единой теорией поля, которая была "изъята из обращения" им еще в Германии как незавершенная, и более "подкованный" Джессуп объяснил своему новоиспеченному "коллеге" Маглахи, что смысл этой эйнштейновской теории состоит главным образом в том, чтобы с помощью одного-единственного уравнения математическим путем объяснить взаимодействие между тремя фундаментальными универсальными силами — электромагнетизмом, силой тяготения и ядерной энергией. Джессуп, весьма серьёзно увлеченный всякими фантастическими идеями, утверждал, что существует и четвертая универсальная сила, еще не открытая наукой, связанная с силой тяготения также, как электричество с магнетизмом, но ему, как человеку, не сильно сведущему в высшей физике, непонятно, имеет это поле межпространственный или же временной характер. Маклаков ухватился за эту идею, тем более что Эйнштейн сам во всеуслышание заявлял, что вряд ли когда сможет самостоятельно двести свою Теорию "до ума", так как недостаточно владеет математикой.

Примерно в то же время в Нью-Йорке появляется перспективный советский ученый-физик Н.Я.Валянский (тот самый Н.Я.Валянский, который десять лет спустя, летом 1949 года, был одним из главных участников организованной Лаврентием Берией экспедиции к месту падения Тунгусского метеорита), получивший задание наркома внутренних дел СССР установить связи с американскими физиками, участвовавших в разработках газотурбинных реактивных двигателей, и в первую очередь с учеными, работавшими в интересах фирмы "Нортроп", фирмы, которая добилась в этом направлении определенных успехов. В свите, которую "притащил" с собой из-за океана советский ученый, обнаружился и наш старый знакомый Лемишев, который, не теряя времени даром, "внедряется" в рабочий коллектив завода "Тurbo engineering corporation" и работает бок о бок с американскими конструкторами и инженерами вплоть до своего бегства из гостиницы "Рорайма" несколько месяцев спустя. Точно установлено, что "американский агент Берии" Маглахи имел тесные контакты с директором этой фирмы Джоном Макдональдом, когда тому потребовались ученые консультации по вопросам создания газотурбинной смеси для проектируемого двигателя. Непонятно, каким образом международный "физик"-провокатор Маклаков смог помочь компетентным специалистам в этом направлении, но вскоре он становится обладателем солидного пакета акций именно этой фирмы, которая после вступления США во вторую мировую войну вошла в состав авиастроительного концерна "Воут-Сикорский".

…В начале 1943 года Маклаков совместно с Валленштайном сделал в прессе заявление о том, что некоторыми американскими учеными (имена которых, естественно, были засекречены), сделан прорыв в области резонансных частот, позволяющий на практике воплотить мечту Герберта Уэллса о создании оптической невидимости материальных тел. Это заявление, впрочем, не нашло отклика в умах и сердцах подавляющей части американцев, так как было сделано на страницах малотиражного псевдонаучного журнала "Лемьюр сайенс" ("Свет науки"), издававшегося в Денвере, и не вызывавшего у настоящих ученых особого доверия. Однако "приятели" не настаивали, тем более что Альберт Эйнштейн, которому попался на глаза этот опус, в частной беседе посоветовал Валленштайну не лезть в незнакомые ему сферы науки, тем более что шла война, и любые научные идеи, даже самые фантастические, обязательно должны визироваться в военном ведомстве, а уж о разглашении любых данных такого рода и речи не было. Сам Эйнштейн в то время был научным советником ВМС — согласно официальным документам, он с мая 1943 года по июнь 1944-го состоял на службе в морском министерстве в Вашингтоне в качестве "научного работника". Однако другие документы не позволяют говорить о непричастности Эйнштейна к раскритикованной им идее своего "коллеги" — спустя три месяца после публикации в "Лемьюр сайенс" в письме к одному из своих друзей — Раймонду Либергу — великий ученый написал следующие строки: "Сейчас идет война, а я работаю для победы, и потому…в принципе неважно, в каком именно качестве я способен приблизить эту победу"...

Берлитц и Мур, одержимые идеей реальности "Филадельфийского эксперимента", расшифровали эти строки следующим образом: Эйнштейн имел отношение не только к математическому обоснованию проекта (забывая, очевидно, что в математике этот "патриарх науки", по собственному признанию, не был "особенно силен"), но и к самому эксперименту. После того, как первый опыт оказался неудачным (16 октября 1943 года), чиновники морского министерства привезли Эйнштейна на место событий, чтобы получить от него дополнительные рекомендации по принципу: "Теперь, когда вы сами все увидели, объясните-ка нам, в чем наша ошибка!" И якобы "Филадельфийский эксперимент", невзирая даже на свое фиаско, настолько хорошо подтвердил некоторые из теоретических положений Единой Теории поля, что Эйнштейну не понадобилось вообще никаких математических доказательств взаимосвязи между электромагнетизмом и силой тяготения!

Однако ни Берлитц, ни Мур, не являясь ни физиками, ни математиками, оказались либо слишком слабыми исследователями, либо еще большими мошенниками-фальсификаторами, нежели это принято о них думать. В своем "исследовании", посвященном "Филадельфийскому эксперименту", они намеренно не упомянули об одной вещи, о которой не могли не слышать хотя бы краем уха. Это было одно из "сенсационных заявлений", наполнивших нашумевшую в свое время (1971 г.) книгу мемуаров бывшего американского разведчика Эммануэля Нимпо "За порогом тайны", которое тот сделал в связи с известным "делом" супругов Розенберг, казненных в США в 1953 году по обвинению в "атомном шпионаже" в пользу Сталина. Нимпо сообщал, что когда-то он был приятелем Фаика Фармера, адвоката Розенбергов, и этот Фармер якобы как-то много лет спустя признался шпиону, что настоящая причина казни Розенбергов заключалась вовсе не в том, что они продали русским какие-то там атомные секреты, которые тем и без того уже были давным-давно известны благодаря более серьёзным источникам, а в том, что эта пара идеалистов слишком много знала о некоторых чересчур явных махинациях высших чинов американских вооруженных сил, в которых самое деятельное участие принимали и сталинские эмиссары.

"…Несчастные Розенберги пострадали не в борьбе идеологий, — самоувлеченно писал Нимпо, — не в войне классов, а пали жертвами самого беспрецедентного в истории США разграбления государственной казны высокопоставленными хапугами. Нежелание Конгресса вступать во вторую мировую войну, сменившееся лихорадочным производством всяческих вооружений после 1941 года, породило очередную в американской истории волну широкомасштабной коррупции высших государственных чиновников, ловко использованную американскими олигархами для одурачивания общественного мнения богатейшей на свете страны по-крупному. Без зарубежных партнеров тут обойтись никак не могло, и эти партнеры отыскались чересчур быстро — это были Советы во главе со своими беспринципными диктаторами-большевиками, у которых в этом деле были свои кровные интересы. Роль во всем этом русского авантюриста Маклакова заслуживает определенного внимания, потому что именно эта личность служила главным связующим звеном между большевистскими эмиссарами и американскими олигархами. Это был самый настоящий специалист провокаторского дела — ничем особенно не рискуя, ему удавалось выводить из игры такие фигуры и даже силы, против которых обыкновенная личность оказалась бы бессильна. В свои восемьдесят лет этому "романтику с большой дороги" удалось сколотить в США гигантскую организацию бесплатных шпионов, состоявшую из специалистов самого разнообразного профиля — от агентов ФБР, ученых и политиков до самых настоящих гангстеров и головорезов. Именно удачно спланированная Маклаковым провокация в отношении "сталинских агентов" Джулиуса и Этель Розенбергов стала одним из оснований для "дела врачей", затеянного Сталиным перед своей смертью, но самое главное заключалось в том, что провокатор исключительно всегда действовал как по заданию американского руководства, так и советского. Как свидетельствовал Лаврентий Берия на одном из допросов на Лубянке в Москве (20 августа 1953 года), Маклаков получал от своих советских "заказчиков" огромные средства, но приходили эти средства к нему не в виде наличности или акций, а в виде прибыльных заказов для многих американских фирм, контролировавшихся подручными Маклакова и обеспечиваемых американскими властями. Надо полагать, что Розенберги, которых провокатор завербовал в 1943 году, были людьми чересчур умными, и быстро поняли сущность своего нанимателя, но одновременно оказались в курсе многих проблем, с которыми столкнулись американо-советские отношения сразу же после начала "холодной войны", инспирированной также всё понявшими "союзниками" Америки — Черчиллем, Де Голлем, Чай Кан Ши и другими. Фаик Фармер, который стал адвокатом Розенбергов на заключительном этапе расследования их "дела", рассказал мне, что после того, как президент Эйзенхауэр отказал приговоренным к смертной казни Розенбергам в помиловании, Джулиус признался адвокату в том, что сожалеет, что на суде не решил рассказать всю правду, понадеявшись на более мягкий приговор. Дело в том, рассказал обреченный, что брат его жены, Дэвид Грингласс (который под натиском ФБР, собственно, и "заложил" свою сестру и ее мужа), во время войны работал вовсе не в Лос-Аламосском исследовательском центре на сверхсекретном атомном объекте, как было объявлено всему честному народу после его ареста, а был в непосредственном подчинении главы Управления военно-морских исследований адмирала Гарольда Боуэна, ив 1942-43 годах участвовал в некоторых экспериментах, проводимых ВМС на секретной базе в Филадельфии. Грингласс был неплохим ученым, но он крайне удивился, когда понял, что все деньги, которые отпускались правительством на проведение экспериментов с электромагнитными излучениями большой мощности, самым натуральным образом разворовывались высшим руководством, и осуществлялось это под прикрытием Боуэна и его заместителя Арлингтона Берка. Когда Берк стал претендовать на гораздо большую долю, чем ему была положена по рангу, его попросту вышвырнули из "хлебного" проекта, а что б не канючил, отправили на передовую. Грингласс участвовал в заключительной стадии "проекта", вошедшей в историю как "Филадельфийский эксперимент", он получил свою долю прибылей и поспешил привлечь к следующему проекту своих родственников. Однако Розенберги не были хапугами, и сообразив, в какое дерьмо влипли, стали ерепениться, а в результате получили то, что получили. Дело это темное, связанное с большими деньгами а также репутацией всего американского правительства, и потому пострадал и сам Грингласс, подсунувший своим покровителям такую "каку" в виде своей слишком уж идейной родни. Досталось и некоторым другим, связанным с "Филадельфийским экспериментом". В основном это были американцы русского происхождения, и самым известным из таких пострадавших стал авиаконструктор Александр Прокофьев-Северский, у которого власти отобрали его фирму "Северский Эйркрафт" и отправили в опалу, прикрыв это временным назначением на унизительную для конструктора должность консультанта по военным делам при правительстве США, а потом и вовсе вытурили не только из авиационного бизнеса, но и из авиации вообще. Розенбергов же просто сдали на расправу всесильным "ловцам ведьм", на том и закончилось, да иначе в те страшные для всех "слишком умных" времена и быть не могло".

Если бы Берлитц и Мур хотя бы мельком упомянули в своих трудах о сведениях, предоставленных американским шпионом, никому бы и в голову не пришло, что россказням Нимпо хоть на йоту можно доверять. Но теперь в роли отъявленных брехунов выступают именно эти именитые исследователи: "фантазии" Нимпо им не то что не по душе — они, даже будучи явным вымыслом, наводят на вполне определенные мысли относительно сущности не только "Филадельфийского эксперимента", но и многих других тайн всемирной истории, где оказались замешаны американские военные и политики. То же самое касается и многих других сведений, без труда добытых дилетантом в подобных расследованиях Кремнером — вряд ли они тоже были неизвестны Берлитцу и Муру. Именитые исследователи якобы всерьёз полагают, что окончательный ответ насчет пресловутой тайны "Филадельфийского эксперимента" хранится именно в недрах архивов морского ведомства США, и пытаясь напустить побольше пыли в глаза своим доверчивым поклонникам, лицемерно "допускают", что все это, возможно, просто сказка, и подобного эксперимента просто не существовало. Однако если принять в расчет то множество материалов, проигнорированных ими в целях сохранения своей спекулятивной "теории", то можно вывести вполне определенный вывод о том, что эксперимент всё же имел место, причем в американских военных архивах хранится именно та информация, которая говорит именно в пользу этой самой теории. Другое дело, что на самом деле всё выходило иначе: профессиональные мошенники, особенно заседающие в таких сферах, до которых не дотянуться никакому закону, никогда никаких компрометирующих документов после себя не оставляют. И потому наивно было бы думать, что если бы хоть кто-то подошел настолько близко хоть к какой-нибудь тайне, которую правительство твердо решило "оставить для себя" (как это сделали Берлитц и Мур в случае с "Филадельфийским экспериментом"), ему бы дали спокойно продолжать копаться в грязном белье американской истории, ограничиваясь банальной "завесой секретности". Среди бандитов ходит такая поговорка: "нет человека — нет проблемы". В данном случае любое правительство на свете (тем более правительство США) в состоянии ликвидировать любую проблему, угрожающую сохранности всех государственных тайн — примером тому могут служить безнаказанные убийства некоторых неугодных политической олигархии президентов США и других не менее значительных личностей Америки. Ни Берлитц, ни Мур такими личностями, без всякого сомнения, не являются, но тем не менее они живы, здоровы и улыбаются. Таким "героям" поем мы свою песню.