Знаменитый путешественник
Знаменитый путешественник
В районное общество пролетарского туризма вошел рубаха-парень. В том, что парень являлся именно этой существенной частью мужского туалета, не могло быть никаких сомнений. Кепка парня съехала на левое ухо, мокрые усы липли к щекам, на лоб свисал бодрый наполеоновский чуб, а глаза блистали несдержанным юношеским блеском.
Рубаха-парень осторожно плюнул на пол, растер плевок ногой и направился к столу, над которым висела табличка «Секретарь».
— Здорово, братишка! — добродушно воскликнул он.
— Здравствуйте, товарищ.
— Перекатилов, Архип Иваныч. Это, значит, буду я. Такая, значит, моя, извиняюсь, фамилия.
— Что ж, это можно, — заметил секретарь, — присаживайтесь и расскажите, какое у вас дело.
— Дело у нас обыкновенно какое, — сказал рубаха-парень, — ботинки требуются подходящие. Покрепче.
— Гм… Но при чем тут, не понимаю, общество пролетарского туризма? Вы ошиблись. Вам в «Коммунар» надо, в соседний дом…
— Э, нет, брат, ты вола не верти, — ласково сказал парень, — мне к тебе нужно. В туризм. Потому как я, извиняюсь, есть кругосветный турист во всесоюзном масштабе. Понял? То-то. Знаменитый турист. Это, значит, я. Так вот, будучи всесоюзным путешественником, я бесповоротно истрепал ботинки. Понял, братишка? То-то! И нужны мне такие ботинки, чтобы три года носились не переносились, три года трепались не перетрепались, три года держались не передержались.
— Это интересно, — сказал секретарь. — Где же, в каких местах вы бывали?
— Ты лучше спроси, где я не бывал! — усмехнулся парень. — Везде бывал. В Ленинграде, в Минске, в Брянске, в Сталинграде, в Харькове, в Днепропетровске…
У стола секретаря постепенно стала собираться толпа любопытных. Она с уважением поглядывала на рубаху-парня.
— И во Владивостоке бывал? — спросил молоденький комсомолец, глотая слюну.
— Бывал. Четыре раза. И в Челябинске, и в Одессе, и в Хабаровске, и в Ростове, и в Баку.
— А в Мурманске?
— Как же! Приходилось. И в Батуме был.
— Интересно? — спросил комсомолец с завистью.
— Как где. Которые места есть действительно интересные.
— Зачем же вы, товарищ, путешествуете? С какой целью? Какими достопримечательностями интересуетесь?
— А ими и интересуюсь: заводами, фабриками, новыми строительствами. Так и езжу. С завода на завод, с фабрики на фабрику, со строительства на строительство. Потому, значит, что я путешественник в душе.
— Неужто и на Днепрострое был? — ахнул комсомолец.
— На Днепрострое? Сколько раз! И на Тракторострое, и на Сельмаше, в Челябгрэсе, и в Загэс, и на «Красном путиловце»! Куда там! На керченском заводе был, на Сибкомбайнстрое, на иваново-вознесенских текстильных фабриках. В Астрахани на путине был… Эх, что говорить!.. Таких путешественников, как я, у вас в обществе туристов не сыщешь.
Толпа туристов молчала, подавленная великолепием рубахи-парня.
— А может, он врет, ребята? — прошептал комсомолец. — Ведь это же физически невозможно побывать во стольких местах!
— Для кого, может, и невозможно, — сказал посетитель, — а для меня, извиняюсь, вполне возможно. А ежели не верите, то…
Он полез в карман и вынул оттуда огромную засаленную пачку удостоверений.
— Полюбуйтесь-ка! Все печати на местах. Мне, извиняюсь, везде печати ставят, чтоб, значит, потом не было нездорового недоверия. Вот печать Днепростроя, вот Сельмаша, вот астраханская, вот бакинская… Видал миндал?
— Так ты же, товарищ, знаменитый человек! — воскликнул комсомолец. — О тебе, наверно, в газетах пишут?
— Случается, пишут, — осторожно заметил посетитель, — но я человек скромный, не люблю видеть свое имя в печати… Так-то, братишки…
— А сейчас куда собираешься?
— Сейчас? Сейчас в Казахстан думаю податься. На Турксиб. Там, говорят, лучше платят… то есть… достопримеча…
Очутившись на улице, Перекатилов почесал ушибленный при падении бок, сплюнул и пробормотал:
— Догадались, черти! Ну и жизнь, извиняюсь, поганая! До всех добираются! Даже порядочному путешественнику-летуну жить не дают!
1930