2

2

…Отто Дитрих состоял в СС с 1931 года, и после прихода Гитлера к власти в Германии стал работать в СД — службе безопасности Гиммлера. Первоначально его работа на новом поприще заключалась в сборе информации, касающейся лиц, интересующих лично рейхсфюрера СС. Нередко приходилось выезжать за границу, и во время одной из командировок в Голландию Дитрих следил за неким Штраубом — немецким профессором, выехавшим из Германии, и по мнению эсэсовского руководства, проводившим тайную антигитлеровскую пропаганду. Дитрих перехватывал также почту Штрауба, он читал все письма, приходившие к нему, и как раз в одном письме наткнулся на довольно любопытную информацию…

Голландский коллега Штрауба, профессор Роттердамского университета, Ян Маленс, писал ему о том, что якобы уже не надеется отыскать коллекцию почтовых марок, которую за десять лет до этого ему выслал из Батавии (Джакарты) его ныне покойный дед… К письму прилагалось несколько листов описи, и Маленс сообщил, что это лишь малая часть оценочной ведомости, которую дед выслал ему еще до того, как погрузил свою коллекцию на пароход, отправлявшийся в 1923 году из Голландской Индии в Европу. Пароход затонул во время жестокого шторма в Индийском океане, и непотопляемый ящик, в котором был заключен ценный груз, так и не нашли. По документам конторы, ответственной за доставку почты на том корабле, коллекция не проходила, потому что старик разумно (по его разумению) решил отправить ее инкогнито, дабы не привлекать к сокровищу излишнего внимания… Но марки пропали вместе с “брандкастом”, и все полагали, что они погибли.

Эсэсовского агента, однако, прочитавшего письмо, эта история взволновала до крайности. Находясь в Голландии, он попытался разузнать про эти самые “брандкасты” как можно больше, и вскоре пришел к выводу, что такой ящик утонуть никак не мог. А если он не мог утонуть, рассуждал Дитрих, то значит его до сих пор мотает по волнам Индийского океана или же выбросило на какой-то пустынный берег подальше от глаз людских. Тщательно изучив “обрывок” оценочной ведомости, Дитрих заключил (также, как и Кешковский через много лет после него), что клад все еще не найден, так как многие из указанных в находящихся у него бумагах марок на филателистическом рынке так и не появились — а ведь после крушения “Принцессы Юлианы” прошло уже целое десятилетие! С тех пор эсэсовец буквально заболел идеей отыскать эти ценности. Он навел справки о человеке, который мог некогда обладать коллекцией, и узнал, что это был некий Вильям Маленс — бывший директор почтовой конторы в Батавии, поступивший на службу в это заведение еще за 70 лет до своей смерти в 1924-м! По сообщениям людей, знавших его, Маленс коллекционировал марки, но своего увлечения особо не афишировал. Теперь Дитрих понял, почему о многих редких марках, попавших в коллекцию Маленса еще задолго до рождения филателии как науки, в наше время абсолютно ничего не известно. “Старый хрыч просто никому никогда про них не рассказывал! — размышлял он. — И правильно делал. Иначе не один только я рыскал бы сейчас в поисках этих сокровищ…”

Много позже, когда Дитрих продвинулся по служебной лестнице в своем ведомстве достаточно высоко, чтобы использовать возможности информационной службы аппарата СД в своих личных целях, он собрал о Виллиаме Маленсе столько материала, что скоро он буквально перестал помещаться в его сейфе. Дитрих разузнал, что Маленс, страстный коллекционер-филателист, и на самом деле имел прекрасную возможность собрать очень богатую даже по тем временам коллекцию не только почтовых марок Юго-Восточной Азии, но и всего мира. Родители Маленса были богатыми голландскими плантаторами, и потому недостатка в средствах у него не было. Еще будучи юнцом, он поступил на почтовую службу и быстро дослужился до высоких постов. Используя свое служебное положение и немерянное родительское состояние, Маленс завязал переписку с почтовыми ведомствами многих стран, и те регулярно высылали ему самые последние выпуски своих марок. Изучая поступающие документы по “делу Маленса”, Дитрих начал подозревать, что коллекция голландского чиновника может запросто переплюнуть коллекцию некогда знаменитого Филиппа Феррари, или — чем черт не шутит! — даже коллекцию самого английского короля… Ведь эти знаменитые филателисты платили за марки, предоставленные в их собраниях, порой фантастические суммы, а Маленс же — всего лишь номинальную стоимость. К тому же у британского короля, как ни крути, до сих пор не имеется чистой индийской марки 1852 года выпуска достоинством в 1/2 энни, а также многих других вещей, присутствовавших в описи Маленса. Дитрих настойчиво искал возможностей напасть на след остальных листов оценочной ведомости, не попавших в его руки, но это ему никак не удавалось. Как он ни старался, а выхлопотать себе командировку в Голландскую Индию он не мог, но зато он смог напасть на след самого “брандкаста”…

В 1936 году Дитриху на глаза попались изданные в Нью-Йорке записки некоего Рейна Ньютона — американского яхтсмена, совершившего в 1929 году кругосветное плавание на своей маленькой океанской яхте “Мелисса”. 19 января, по сообщению путешественника, на полпути между Австралией и Южной Африкой Ньютону повстречался в океане большой железный ящик странной яйцевидной формы, несколько походивший на притопленную миниатюрную подводную лодку жюль-верновской эпохи. Сначала мореплаватель подумал, что это сорванная с якорной цепи во время первой мировой войны плавучая мина, но вскоре понял, с чем именно столкнулся. Впрочем, во время этой встречи был сильный шторм, и потому исследовать находку подробнее не удалось. Ньютон решил использовать “брандкаст” в качестве плавучего якоря, зацепив за скобы на его поверхности канат, но быстро убедился, что это невозможно, и даже опасно. Тяжелый ящик все время норовил поднырнуть под лёгкую “Мелиссу” и перевернуть ее, и поэтому Ньютон постарался как можно быстрее от него отделаться. Шторм продолжался два дня, и когда наконец стих, “брандкаста” и след простыл.

Впрочем, разыскивать свою находку моряк не собирался. Он ограничился тем, что уведомил о своей находке проходящее мимо судно, да упомянул потом о ней в своих мемуарах. Но и сами голландцы по этому поводу особенного шума не поднимали. Дитрих сразу же навел нужные справки и установил, что за поиски “брандкаста” даже не принимались — ведь, как сообщил Ньютон, с воды увидеть его почти невозможно, а стой высоты, на которой пролетают над океаном редкие самолеты — тоже. Тогда Дитрих решил связаться с яхтсменом и разузнать у него подробности.

Во время одной из своих командировок в Америку эсэсовец встретился с Ньютоном. Он выдал себя за служащего голландской почтовой конторы, благо соорудить соответствующие документы ему не составляло никакого труда. Самое ценное, что Дитрих вынес из этой беседы, так это подтверждение того факта, что встреченный Рейном Ньютоном в океане 7 лет назад предмет — и на самом деле желанный “брандкаст”. Значит, непотопляемый ящик до сих пор “бороздит” просторы Мирового океана, а вместе с ним совершает свое необычное путешествие и самая уникальная в мире коллекция почтовых марок, которая в случае находки может сделать ее нового владельца одним из самых богатых людей если не в мире, то уж в Европе — наверняка!

Конечно, Дитриха очень и очень окрыляла святая уверенность в том, что “брандкаст” не утонул в пучине океана, но с другой стороны, его не покидало мрачное предчувствие, что клад в любой момент может быть отыскан кем-то другим, и тогда прости-прощай мечта о сказочном богатстве! Он принялся за тщательное изучение карты течений Индийского океана, и вычислил, что через несколько лет при такой скорости перемещения “брандкаст” покинет пустынные воды “ревущих сороковых”, где его обнаружил Ньютон, и окажется у западных берегов Австралии… А вот тогда-то уж на него запросто кто-нибудь наткнется!

Однако поделать тут ничего было нельзя. Дитрих, конечно же, не мог организовать поисковую экспедицию, и поэтому решил пойти по другому пути. Ему следовало во что бы то ни стало заполучить на эту коллекцию все возможные и невозможные права!

Однако планам Дитриха помешала начавшаяся осенью 1939 года война в Европе. Хоть теперь Дитрих по-прежнему имел возможность посещать нейтральную пока еще Голландию, и разыскав там Маленса, каким-нибудь образом склонить его к подписанию нужных документов, а то и попросту уничтожить его и составить подложное завещание, но в нынешних условиях официальная часть операции была обречена на провал. Было ясно, что “брандкаст”, если он и будет найден, в лучшем случае достанется каким-нибудь нейтралам. Наступал новый, 1940 год, и Дитрих, имея возможность проникнуть во многие планы и тайны своего руководства, прекрасно знал, что вскоре все нейтралы окажутся в состоянии войны с Рейхом, и клад по цепочке все равно попадет в руки загребущим британцам. Однако Маленсом в любом случае заняться было необходимо. Война не может продлиться долго, и когда она наконец закончится, у Дитриха будут все законные основания требовать свою “посылку”. Нужно только побыстрее разобраться с этим голландцем…

За годы, прошедшие с того момента, как Дитрих узнал из письма Маленса про клад, профессор переехал в Америку вместе с семьёй. Однако после оккупации Голландии германскими войсками в середине 40-го выяснилось, что у Маленса в Гааге остался младший брат, и тогда Дитрих решил действовать через него.

Эсэсовец быстро разыскал брата профессора, работавшего главврачом в одной из больниц, но дальше все пошло совсем не так, как было запланировано. Хьго Маленс, к немалому удивлению и досаде Дитриха, оказался тайным осведомителем шефа гестапо Мюллера, который патологически ненавидел СД. Дитрих не знал факта вербовки врача, и преследование голландца вышло ему боком. Когда он схватил брата злосчастного профессора, то для Мюллера это оказалось прекрасным поводом к удовлетворению своей жажды мщения. Шеф гестапо доказал Гиммлеру, что у Дитриха не было абсолютно никакого основания арестовывать его иностранного агента и подвергать его странным допросам. Гиммлер был готов замять дело, но Мюллер не унимался, и тогда непосредственному начальнику Дитриха — Рейнхарду Гейдриху — не оставалось ничего иного, как убрать своего проштрафившегося работника подальше из Берлина, и потому наш герой вскоре очутился на самых задворках новообразованной германской империи — в польском Генерал-губернаторстве на самой границе с Россией…

Отчаявшийся Дитрих перед отъездом на новое место службы встретился со своим братом, который в то время служил в кригсмарине (ВМФ рейха) и готовился в дальний поход на рейдере “Корморан”. На прощальной вечеринке он излил Гансу свою душу и рассказал о небывалом кладе, который плавает в водах Индийского океана, а также поведал о всех своих горестях, связанных с ним. Для пущей убедительности он показал брату листы описи, а также все свои папки по “делу Маленса”.

Ганс Дитрих в свою очередь тоже заинтересовался этим делом. Он тогда еще и понятия не имел, в какую зону мирового океана отправится его корабль на “промысел”, но подозревал, что Индийского океана ему все же не миновать. И хотя это, конечно, не давало повода для каких-либо надежд, Ганс клятвенно пообещал своему расстроенному брату, что постарается собрать о затерявшемся “брандкасте” какие-нибудь сведения. На том они и расстались. Навсегда.

Прошло несколько лет, и Отто Дитрих, так и не сумев “реабилитироваться” перед своим начальством, погиб на Восточном фронте. Насколько близко он продвинулся к своей мечте в Польше, а потом в России, уже наверное никому узнать не суждено. Зато Ганс Дитрих приблизился к ней буквально на расстояние пистолетного выстрела!