И В НЕМ ВОСХОДЯТ СТРОКИ (Об Эсминове С. Г.)

И В НЕМ ВОСХОДЯТ СТРОКИ

(Об Эсминове С. Г.)

Есть у Сеитумера Гафаровича стихотворение «Баллада безвестности». А в нем строчки: «Увы, увы… мы над собой не властны: проходит срок, и в нас восходят строки. Конечно, не божественно прекрасны, но в них свои надежды и тревоги…»

Говорят, скромность — ближайший путь к безвестности. Эту премудрость конечно же знает Сеитумер Гафарович, но всю жизнь он прожил скромно. Как бы вопреки тем, кто назойливо лезет на глаза, при малейшей возможности старается заявить, напомнить о себе, показаться и, в конце концов, надоедает и становится неприятен, словно оскомина на зубах.

Сеитумеру Гафаровичу претит этакая судьба. Да и не дано ему, как некоторым умельцам, бурно шустрить, везде успевать, все вокруг заполнять собой. Навязывать свою особу. По принципу той пустой бочки, которгя громче всех гремит. И живет он как бы на отшибе, в сторонке от литературных баталий. В Новороссийске. Приезжает только по делу: на собрание, расширенное правление или другое какое литературное событие. Он малоразговорчив. Но зато, если скажет, то умно, глубоко и без лишних слов. При нем, я заметил, помалкивают крикуны и демагоги. Рвачи не лезут с претензиями. Словоблуды умеряют словоблудие. Воцаряются благоразумие и деловой настрой.

Философия стихотворения «Баллада безвестности» заключается в том, что если ты достойный человек и живешь достойно, об этом все равно станет известно людям, о чем позаботятся другие. Речь в стихотворении идет о фронтовом друге, ровеснике поэта, который «был дьявольски талантлив» и который «ни одной строки не напечатав, говорил: — «Да ладно, безвестность — это не предмет печали».

Поэту мне ответить было нечем.

Мои стихи

перед его стихами,

что вспыхнувшая спичка

перед Млечным

Путем,

не угасающим веками

Мы были все за два шага

до смерти.

Но перед боем

он не волновался.

Казалось,

что живя на белом свете,

он смерти, как и жизни,

улыбался.

«Дьявольски талантливый» поэт погиб неожиданно, как и случается на фронте. И автор так и не узнал, ни где живет он, ни фамилию его, ни даже имя. Философское кредо стихотворения и, по — моему, его творца:

Когда

литературные парады меня и прочих

лаврами венчают, мне слышится далекое:

— Да ладно, безвестность — это

не предмет печали.

К шестидесятилетию Сеитумера Эминова поэт Кронид Обойщиков написал о нем очерк, процитировав стихи юбиляра: «Возьми, война, обратно свою ношу. Всю свою тяжесть забери до грамма. Возьми, война, все дни свои и ночи. Верни мне юность. И верни мне маму».

«Эти короткие, но пронзительные, глубоко человеческие, — пишет Кронид. — сразу заполняющие сердце строки, написал поэт — фронтовик Сеитумер Эминов.

Давно уже отгремела Великая Отечественная война. Рассеялся пороховой дым, из пепла поднялись многоэтажные города, выросло новое поколение людей. Для многих священная война с фашизмом стала историей, но живы и те, для которых она еще не закончилась — то напомнит о себе ноющей фронтовой раной, то яркой вспышкой взрыва ослепит мирный сон седого солдата.

Они, эти живые участники великого сражения за жизнь, еще долго будут рассказывать детям и внукам своим о бессмертном ратном подвиге советского народа, о том, как надо любить свою Родину.

Прекрасно это делает и поэт Сеитумер Эминов. Рассказывает он просто, но взволнованно и страстно, с горечью и болью вспоминая погибших друзей, раскрывая нам красоту и чистоту их юных душ, говорит с тревогой о судьбах и завтрашнем дне всех людей на земле.

Рядом с суровыми строчками о войне, гибели товарищей соседствуют в стихах Эминова нежность и добрая улыбка. И может, не случайно, что мужественный и добрый человек, замечательный поэт поселился в Новороссийске, солнечном городе — герое.

Коллеги — писатели называют Сеитумера Гафаровича поэтом-философом. И это так. Я хорошо помню, с чего началось. Однажды привез он в редакцию альманаха «Кубань» свое новое стихотворение «Баллада о колыбельной». Небольшое, написано, как все у него, просто и внятно. В нем он гениально подметил то, что Человечеству известно давно — от первородного момента до сегодняшних дней,

но никто об этом не сказал. О том, как бы ни складывалась история, какие бы катаклизмы ни случались — природные ли, рукотворные: извержения вулканов, землетрясения, войны, кровавые революции — женщина знает одно — главное свое предназначение — рожает и нянчит детей. Человечество дурью мается, занимается самоистреблением, а женщина детей рожает… Гениальная по простоте, гигантская по сути мысль.

Это стихотворение я приведу в конце очерка. Говоря о поэте, нельзя не сказать об этом его маленьком шедевре. Поэту уже семьдесят девять. Осталось, как говорится, всего ничего жить. Но он по — прежнему скромен и молчалив. Любит постоять у моря, вспомнить о прожитом, подумать ни о чем. А потом посидеть за письменным столом и записать в душе «восходящие строки».

Будучи как?то в Новороссийске, я позвонил ему. Условились встретиться у моря. Пришли. Постояли молча, глядя на «синь голубую», выпили по стаканчику, пожевали бутерброд. Я спросил: «Сеитумер Гафарович, как пишется?»

— Больше думается, чем пишется…

— О чем?

— Хм…

Это его «хм» сказало мне больше, чем тысяча самых глубоких и умных слов про то, что последняя черта недалече. А я пел в душе строчки из его стихотворения «Дельфин»:

Буря свое отслужила.

И тучи пошли

мимо.

Но все, что зовется жизнью,

гаснет

в глазах дельфина.

А вот обещанное стихотворение.

Баллада о колыбельной

Гудел

и пел огонь,

все обращая в прах.

А женщина дитя качала

на руках.

Встревожив гордый

Рим,

в бою погиб Спартак.

А женщина

дитя качала на руках.

Джордано на костре

горел

с огнем в глазах.

А женщина дитя

качала на руках.

В России падал

трон — аж гул в колоколах!

А женщина дитя

качала на руках.

Мы шли сквозь черный дым в кирзовых сапогах.

А женщина дитя

качала на руках. Ракетные огни

в полночных облаках. А женщ та дитя

качает на руках.

Тревожен

шар

земной.

Он порохом пропах.

А женщина дитя

качает на руках…