ДУША ОГРОМНАЯ, КАК НЕБО… (Об Обойщикове К. А.)
ДУША ОГРОМНАЯ, КАК НЕБО…
(Об Обойщикове К. А.)
Далекие, милые годы ученичества. Литобъединение при Краснодарском Доме офицеров. Десятка два — три амбициозно настроенных молодых и не очень молодых людей, нацеленных на овладение литературным мастерством. Туда направляли или приглашали тех, кто уже заявил о себе как?то: напечатал очерк, рассказ или стихотворение. Или пробивался только в печатный орган с рукописью. Или «приставал» к полюбившемуся писателю с просьбой посмотреть его рассказ. Очевидно, таких нас было немало. И мы изрядно «надоели» писательской организации. С
одной стороны. С другой — именно из нас стареющие профессиональные писатели присматривали себе молодую смену. Надо было как?то нас организовать и не отталкивать. Вот и придумали литактив и литобъединение — нечто вроде подготовительного класса для пополнения рядов писательской организации.
Собирались мы раза два — три в месяц. Избирали себе руководящее бюро на манер писательской организации. А бюро выбирало руководителя. Таким руководителем был у нас Иваненко Виктор Трофимович. Заместителем — Обойщиков Кронид Александрович. Демобилизованные из армии летчики. Они и пробились первыми с книжками и в Союз писателей.
Дело было поставлено круто, как сейчас принято говорить. И дисциплина, и творческие дискуссии, разбор произведений авторов. Критиковали друг друга нещадно. Некоторые не выдерживали, уходили. Остались только те, кто умел держать удар. Или те, кто умел увернуться от удара. Вот эти и пробились к цели.
Надо отдать должное — нас опекали, как?то помогали, поддерживали писатели. Даже некоторых «разобрали» — кому кто приглянулся. На меня «положил глаз» Владимир Алексеевич Монастырев. Он читал все, что я писал. И даже приглашал к себе домой. Виктора Иваненко опекал Виктор Логинов, Кронида Обойщикова — Виталий Бакалдин…
К нам в литобъединение захаживали и выступали перед нами Леонид Пасенюк, Василий Попов, Георгий Соколов, Владимир Монастырев… Мы слушали их, разинув рты. Они были для нас литературными авторитетами, аксакалами. Иных уж нет, а те далече, как сказал поэт. Прошли годы, мы уже седые и лысые. Уже давно профессионалы. Выпустили по несколько книжек. Стали известными в крае. Особенной популярностью пользуется Кронид Александрович. Он печет стихи, как блины. Плодовит в хорошем смысле. Правда, иногда за счет качества. Невероятно энергичен, всегда приветлив, отзывчив и любвеобилен. Иногда излишне. Иной человек не стоит его любви, а он превозносит его до небес. Ставит выше себя. Он феноменально покладист, но бывает феноменально упрям. До смешного рассеянный и до глухоты сосредоточен. Увлекающийся, дружелюбный, жизнерадостный. Мне кажется, такие никогда не кончают жизнь самоубийством. И других уберегают. Он любит провозглашать тост про то, как один просил у Бога отпустить ему побольше лет жизни. «Ну сколько бы ты хотел? — спрашивает Бог. «А вот сколько листьев на яблоне». — «Многовато», — говорит Бог. «Ну тогда столько, сколько яблок на яблоне». — «Опять многовато, — говорит Бог. — А вот дам я тебе столько лет прожить, сколько друзей у тебя». Приуныл мужик — не было у него друзей. Так выпьем за то, чтоб у каждого из нас было много друзей.
Мне кажется, он живет по этому тосту. Он невероятно контактный. Все у него хорошие, он мгновенно заводит знакомство. И несть числа его друзьям. Всех он любит, все его любят. Правда, мне кажется, скорее в шутку, чем всерьез. Тем не менее, Кронид по — настоящему милый человек. Про него ходят забавные легенды, он легко поддается розыгрышам…
Сергей Никанорович Хохлов любит рассказывать, как в одной из творческих поездок по краю, в свободный час, он увидел Кронида в пивной с кем?то. Стоя за столиком с кружкой пива, он упоенно читал собеседнику свои стихи. Когда он читает стихи, войдет в раж, от удовольствия закрывает глаза. Сергей Никанорович стал напротив него, а парню дал знак отойти. Закончив читать стихотворение, Кронид открыл глаза и видит перед собой вместо нового знакомого Сергея Хохлова.
— О! Сережа! А где тот?..
— Кто?
— Парень, что тут стоял.
— Никто тут не стоял. Я здесь…
Кронид посерьезнел, крутнул головой.
— Надо бросать пить…
Я бывал с ним во многих поездках по краю, на выступлениях перед читателями, водил застолья, спорил с ним на собраниях, на бюро и заседаниях правления. Иногда жестко. Но никогда после этого мы не дулись друг на друга, как это бывает у нашей братии. Мне кажется, он вообще не может сердиться. А если и сердится, то недолго. И я никогда не слышал от него плохого слова о ком бы то ни было. Даже о тех, кто явно злобствует в его адрес или в адрес нашей писательской организации. В этом, мне кажется, просматривается и доля беспринципности. Но что поделаешь — человек такой. Мы с ним не дружим, но это не помешало ему подарить мне сборник стихов с такой надписью: «Я славу Ротову пою и объявляю: ай лав ю!» Я тоже «лав ю». Но я по натуре сдержанный человек. Хотя однажды, прочитав его стихи, разразился хорошим очер
ком о нем. К сожалению, не могу найти его в своем архиве. И у него не оказалось. Но вот заглянул в его сборник «Кубань — земля такая», вышедший в издательстве «Золотое руно» в 1986 году. Это четырнадцать лет тому назад! Какие стихи! И почти все с посвящением. Сергею Фролову, бизнесмену (целая поэма!), певцам: Валентине, Владимиру и Геннадию Савельевым; Кубанскому казачьему хору, писателю — фольклористу Ивану Бойко, покойному офицеру — летчику Илье Придиусу, памяти А. Зимы, памяти М. Боглачева, Айтечу Хагурову, Т. Гагава, Григорию Пономаренко, Е. ТО. Кузьминой — Караваевой, Юрию Сердериди, некой Т. Н., Ю. Бондареву, Г. К. Жукову, Виктору Лихоносову, П. Придиусу, Авдееву Николаю Петровичу — старейшему казаку «деду Авдею»…
В этих стихах весь он. «Я родился в апреле, когда сплыли снега, когда дали светлее в блеске солнечных стрел. Когда людям теплее — будто я их согрел. Когда зелено всходят и пшеница, и рожь. Когда счастье приходит оттого, что живешь».
«Каждый встречный мне кивает, говорит: «Привет, Кронид!» Хотя в этом сельском крае я ничем не знаменит. Подчиняюсь только звездам, из души уходит зло. Жаль, пришло все это поздно, но спасибо, что пришло…»
Обращаясь к Ивану Бойко: «Мои годы уже на закате, мои думы в далеких мирах. Расскажи мне сегодня о хате, о своих дорогих хуторах».
В стихотворении, посвященном памяти А. Зимы: «Ты ль неправильно, иль я жил неправильно? У тебя и у меня души ранены».
В великолепном стихотворении, посвященном памяти великого песенника Григория Пономаренко, поэт обращается не к нему, а к любимой его собачке, которая была свидетелем гибели композитора: «Твоих шерстинок, длинных и густых, касался он любовно и привычно. Ты столько слышал песен золотых, что даже плачешь как?то мелодично».
Безмерно любящий женщин, он пишет о них: «Когда мы славим наших женщин, мы славим Родину свою». Обращаясь к Матери Марии: «Живем мы близко от беды. В душе туманной и тоскливой я отыщу твои следы. В песках у зимнего залива, где есть друзья, и есть враги, и есть твои слова святые, тебя молю я, Мать Мария, спасти Россию помоги!»
В стихотворении, посвященном Юрию Сердириди, есть строчки, которые можно отнести к классике поэзии: «Я
Византию и Россию всегда в единый ставил ряд, потомок тех, кого крестили тысячелетия назад. Меня не спутаешь с другими — Кронидов мало на Руси. Мое мифическое имя сам громовержец Зевс носил. А маму звали мою Музой. И на Олимп уже не раз поэта бывшего Союза носил крылатый конь Пегас».
В это стихотворение притулилась как бы нечаянно гипербола — громовержец Зевс. Слово «громовержец» я бы заменил словом, которое специально для него придумал, — «добровержец».
И вообще, начитавшись его стихов, я сам заговорил о нем стихами.
Душа огромная, как небо.
Талант подобен фейерверку.
И где бы ты ни жил, где б ты ни был,
Ты небожитель на поверку.
Не могу не привести одно его стихотворение целиком. Посвящено некой Т. Н.
Ты мне сказала: «Оглянись назад,
Там и небо одинокая звезда,
И майский расцветающий наш сад,
И дальних гор волнистая гряда.
Там так красиво, оглянись назад.
Как ты упрям, не видишь красоту!»
А я глядел, глядел в твои глаза
И видел в них далекую звезду,
И белых яблонь пенную волну,
И пчел круженье в предвечерний час —
Весь этот мир, упавший в тишину
И в глубину твоих небесных глаз.
Уже не в силах отвести свой взгляд
Гляжу туда, где солнце и гроза.
И если б обернулся я назад,
То лишь твои увидел бы глаза.
ПРИДИУС Петр Ефимович родился в 1932 году в ст. Бесстрашной Краснодарского края.
По окончании средней школы поступил в Московский государственный университет (МГУ) на факультет журналистики. После окончания десять лет работал на казахстанской целине.
В 1966 году вернулся на Кубань. Работал в газете «Советская Кубань», заведовал сектором печати крайкома КПСС. В 1980–1990 гг. являлся заместителем главного редактора альманаха «Кубань».
Осенью i990 года П. Придиусу поручено было организовать выпуск краевой газеты «Кубанские новости». За короткое время газета стала поистине народной, патриотического направления. Именно на ее страницах появились острые миниатюры Степана Хуторского, сразу замеченные и пользующиеся до сих пор огромной популярностью у читателей. (Хуторской — псевдоним П. Е. Придиуса).
Заслуженный работник культуры России, заслуженный журналист Республики Адыгея, почетный гражданин Отрадненского района, атаман станицы Бесстрашной, член — корреспондент Международной академии информатики.
Член Союза писателей России. Председатель Краснодарской краевой писательской организации Союза писателей.
Живет в Краснодаре.