Долго ли помнит журналист своих невыдуманных героев? Как влияют газетчики на судьбы тех, о ком пишут. Всегда ли и всем по плечу «ремесло справедливости». Переписка, которая длится десятилетия. Может ли журналист помочь человеку в буквальном смысле обрести крылья… Как обкрадывает себя «фанатик строки

Долго ли помнит журналист своих невыдуманных героев? Как влияют газетчики на судьбы тех, о ком пишут. Всегда ли и всем по плечу «ремесло справедливости». Переписка, которая длится десятилетия. Может ли журналист помочь человеку в буквальном смысле обрести крылья… Как обкрадывает себя «фанатик строки»

— Долго ли помнит журналист своих героев, а реальные действующие лица очерков своих авторов?

— Бывает по-всякому: очень часто случайные, казалось бы, встречи проходят через всю жизнь и автора, и его героев.

В повести Т. Хлоплянкиной «Здравствуй, редакция…» есть небольшой эпизод. Вот уже десять лет журналистка Е. Болотова получает традиционное поздравление с Новым годом. Вместе с ним оживает память о первом редакционном задании, о том, как робеющая выпускница факультета журналистики поехала расследовать запутанную жалобу. Женщину уволили с работы якобы за прогулы, в действительности за неуживчивость. Но как это доказать? Чем помочь человеку с трудным характером, который, и не желая того, вызывает раздражение в коллективе?

И все-таки ехать надо. Надо хотя бы попробовать распутать конфликт, помочь разобраться людям в себе самих, в окружающих. В руках вчерашней студентки временное журналистское удостоверение.«…И Лена уже не просто Лена. Лена уже человек, который имеет право входить в чужие дома, вникать в чужие беды, распутывать безнадежно запутанный клубок чужих отношений — и никто не только не удивлен, что Лена это делает, напротив, люди, значительно старше ее по возрасту, уверены, что именно Лена во всем разберется, рассудит, поможет».

И эта уверенность отнюдь не иллюзия, не наивное заблуждение, не суеверное преклонение перед черно-белой магией печатного слова. Это жизнью подтвержденное доверие к авторитету газеты, к умным и ответственным журналистам.

В юной журналистке была не только сила личной энергии, за ней стояла сила редакционного коллектива.

И Лена с заданием справилась. Помогла женщине восстановиться на работе, окружающим преодолеть предубежденность. Обычное для журналиста и никогда не меркнущее «ремесло справедливости».

Признательность давней подопечной согревала Лену все годы работы в газете. И каждый Новый год открытка с обратным адресом первой командировки опять вызывала воспоминания. Наверное, именно после этой командировки она поняла, что нет и не может быть профессии лучше, чем журналистика. И она сделала все, чтобы временное редакционное удостоверение стало постоянным.

Лена Болотова — персонаж собирательный. Нет сомнения, героиня повести воплотила в себе жизненный и профессиональный опыт ее автора, журналистки Т. Хлоцлянкиной, передала сущность отношений реального автора с реальными героями журналистских произведений.

Эти отношения в жизни складываются порой даже ярче, чем в повести. В середине шестидесятых годов в школьный отдел «Известий» пришло письмо от старшеклассника из Кировоградской области. Мальчик писал:

«Дорогая редакция! Мне шестнадцать лет. Живу я в селе… Учусь неплохо, но в школе обо мне самого плохого мнения. Не знаю, как это получилось. Я хочу сделать что-то хорошее, а получается глупость. Хочется поспорить о чем-то интересном, важном, но учителя у нас только задают задания и ставят оценки. Передо мной много вопросов, но с кем я посоветуюсь? Начинаю копаться сам и делаю много ошибок. И стоит мне что-то сделать, как завуч произносит слова такого звучания: „тунеядец“, „ничтожество“, „вошь на теле общества“.

Все обиды забываются, когда слушаешь радио, читаешь газеты. Думаешь: все-таки тебе повезло, Борька, в какое время ты живешь! А завтра снова в школу.

Во мне существуют два „я“. Одно, которое так не любят, — не мое, и другое — никому не известное, потому что признано первое. Оно становится все сильнее. Трудно мне самому его победить… Смогу ли я? Ведь я такой-сякой, вошь на теле общества. Дустом здесь не помочь.

Не смейтесь!»

Зов о помощи, на который нельзя не откликнуться.

Э. Максимова приехала в школу, познакомилась с автором письма, его соучениками, учителями. На полосе «Известий» появилась корреспонденция «Здравствуйте, мальчики!». В ней были такие строки об авторе письма: «Оселок такого характера — жажда уважения к себе и к другим, справедливости в отношениях людей, разумности в их действиях… На оселок нанизывается множество чувств, убеждений — и глубоких и плоских. Пустяки порой давят на серьезное. А с человеком никто не хочет говорить: какие у него в пятнадцать лет могут быть раздумья!

Ему осточертели наставления и так невтерпеж поточить ум свой, характер на деле… Упорство, волю ему не на чем проявлять, упражнять, наращивать. Ему по зубам твердые орехи разгрызать, а школа сует манную кашку.

В глазах школы Боря дитя, которое пытаются обмануть обращением на „вы“…

Чтобы справиться даже с примитивным хулиганишкой, учитель должен предполагать в нем индивидуальную умственную жизнь. У Бори она яркая, многокрасочная.

Не зная ее, невозможно силанжровать программу этой личности.

Чтобы совладать с бузотером, необязательно знать о журнальных новинках и работе дубненских физиков.

Для того чтобы влиять на Борю, обязательно сегодня быть выше, чем вчера».

Так выступила центральная газета за уважительное отношение к интересам кировоградского школьника. Протянула руку взаимопонимания, товарищества все то, чему в жизни, а особенно в юности, поистине нет цены.

И вот возникла многолетняя дружба двух людей: автора статьи Э. Максимовой и ее подопечного. Молодой человек с блеском окончил университет, счастливо женился, самоотверженно работает. Он теперь преподает историю в школе, этот бунтарь, восставший против косных школьных порядков. Бывая в Москве, Борис не упускает случая позвонить в школьный отдел «Известий»: «Здравствуй, дорогая редакция!» Это не ритуально-вежливое обращение. Это искренность.

Четверть века назад на Орловщине пересеклись пути молодого журналиста В. Комова и кандидата физико-математических наук П. Кудрявцева. Ученый иногда писал для газеты «Орловская правда», сотрудник газеты В. Комов с интересом редактировал эти статьи. Завязалось деловое содружество. А потом перемещения по службе, переезды… Встретились спустя много лет в Тамбове. П. Кудрявцев был уже автором многих книг, заведовал кафедрой. В. Комов представлял в Тамбове интересы цент- ральной газеты. Ожила давняя деловая и личная симпатия. Вскоре ее результатом стали статьи профессора на темы, предложенные журналистом. Одна из них о значении местожительства для научного роста «Разве в прописке дело?» вызвала тысячи откликов, принесла немалую пользу науке, журналистике, обществу.

Подобных примеров множество. «Я называю вас другом» — так называется книга очеркистки «Комсомольской правды» К. Скопиной о полярном летчике М. Каминском. Заголовок символичен. Именно так — через постепенное узнавание человека, приславшего когда-то отклик в газету, через деловое общение, перешедшее затеи в дружбу, — рождались газетные «подвалы» о подвигах покорения Арктики. Очерки составили книгу. Прочитав ее, давний друг М. Каминского написал: «Меня переполняет радость не только за себя, но и за всех, кто будет о тебе читать».

Другая книга очерков К. Скопиной, лауреата премии Ленинского комсомола, озаглавлена «Свои люди», что тоже выражает близость автора своим героям. В ней есть и такие проникновенные строки: «Родная „Комсомолка“…

Сколько раз я с нежной благодарностью думала о твоем мандате, который открывал дорогу к драгоценным сокровищам — человеческим душам… Активное отношение к людям — в газете и вне ее — всегда было огромным богатством „Комсомолки“. Это твой мир, твои люди — помогай. Так учила газета…»

Еще один случай, также связанный с полетами, небом, огромным человеческим мужеством и верностью журналиста долгу профессиональному и человеческому.

Впервые очерк о Г. Петерсе «Комсомолка» напечатала в феврале 1970 года. Он назывался «Отлучен от неба». Вторая публикация того же автора, Л. Графовой, «Небом единым» появилась в новогоднем номере — 1 января 1977 года. А что в семилетнем промежутке? Борьба и героя и журналиста за право человека летать. Право, которое невероятно трудно было доказывать и отстаивать из-за того, что у Г. Петерса неизлечимая болезнь ноги. Чего только не случалось на общем пути журналиста и его героя: поездки на дальние аэродромы, медицинские комиссии, беседы в министерстве. И вот решающий визит Л. Графовой к министру гражданской авиации СССР Б. Бугаеву. «Борис Павлович просмотрел документы Петерса, ознакомился с рекомендациями Челябинской авиаэскадрильи, спросил мнение присутствовавшего при нашей встрече Шинкаренко (мнение авиационного врача, как я уже говорила, было близко к восхищению), и ни в чем больше не потребовалось убеждать министра.

Летчик понял летчика.

Чудо?.. Сейчас, когда вижу Петерса в его стихии, такого уверенного, такого здесь необходимого, кажется, что свершилась обыкновенная справедливость».

Приведем еще один эпизод из множества жизненных ситуаций, в которых сплетаются журналистские судьбы с судьбами встреченных ими людей.

Вскоре после войны газета «Московский комсомолец» опубликовала фельетон журналистки М. Меленевской «Не называйте меня мамой». Он рассказывает о трагичной судьбе двух девочек, которыми помыкала морально опустившаяся мать. Она выгоняла дочерей из комнаты, когда собирались гости для попоек, и требовала: «Не зовите меня мамой!»

Гневный фельетон опубликовала газета. За ним последовал показательный судебный процесс. Недостойную мать лишили родительских прав, и опекунство над детьми взяли порядочные люди.

А девочки? Они на всю жизнь сохранили признательность к защитившей их журналистке. Одна из девочек, когда выросла, выбрала эту профессию.

Собственный корреспондент центральной газеты в Киргизии А. Дергачев познакомился с комсоргом колхоза под Фрунзе Виктором Г. Заинтересовал он журналиста ярким характером. Молодой активист горячо боролся с корыстолюбием некоторых односельчан, очень болезненно относился к любой несправедливости. Так что же, немедленно писать о нем очерк, прославлять за хорошие качества? А. Дергачев не торопился, однако из виду человека не выпускал, высказал о нем доброе мнение на перевыборах председателя колхоза. Бывший комсорг был избран председателем. Журналист по-прежнему частенько наведывался в его хозяйство. Очерк вызревал медленно, и одновременно крепла дружба корреспондента с новым председателем колхоза, которая порою ценнее поспешно изготовленных в номер строчек.

Не только включить в кадр, но и уметь оставить за кадром то, что еще не готово для всеобщего обозрения, то, чему гласность не поможет, а повредит, — на таких проблемах оттачиваются духовная зрелость и профессиональная зоркость.

Журналисту бывает даже вредна избыточная цепкость, когда любое событие меряют по шкале: годится, не годится в печать или в эфир. Такой фанатик строки себя не утверждает, а обкрадывает. Профессиональный утилитаризм, как и любая скаредность духа, лишь на время приносит результаты, да и то весьма поверхностные. Чем дальше, тем больше «исписывается» человек, его горизонт сужается, и редеет круг бескорыстных друзей. Профессиональная мудрость как раз в том, чтобы повременить порой «выносить» публикацию, дать проблеме оформиться, конфликту определиться, человеку одуматься.

Чтобы в результате не только поставить в статье или передаче некий важный вопрос, но и предложить возможные варианты его решения. Чтобы в результате — даже если материал и не опубликован — работа журналиста оставила, говоря словами поэта Л. Мартынова:

Незримый прочный след

В чужой душе на много лет…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.