«Научный журналист может изменить общество»

«Научный журналист может изменить общество»

Карина Назаретян

Рубрика: Наука и общество

Юкико Мотомура рассказывает о своей работе и выборе профессии

Юкико Мотомура — научный журналист одной из крупнейших ежедневных газет Японии — The Mainichi Shimbun. Автор нескольких книг о состоянии японской науки, вызвавших большой резонанс, преподаватель научной журналистики, член правительственной рабочей группы по науке и технологиям. Признана лучшим научным журналистом года в Японии в 2006 г. Специально для «Троицкого варианта» Юкико описала свой карьерный путь от обычного журналиста до человека, который способен влиять на государственную политику в сфере науки, и рассказала о проблемах взаимоотношений общества и науки, существующих в Стране Восходящего Солнца.

В Японии часто бывает так, что журналист подолгу работает  в одной медиакомпании. Это нетипично для Великобритании или США; не знаю, как в России. В своей газете я работаю уже больше 20 лет. За это время я побывала сотрудником трех секций. Первой была секция «Образ жизни и семья». Затем я была обычным корреспондентом в том регионе, где родилась. И третьим этапом стала рубрика «Наука и окружающая среда». В нее я попала, когда мне было 35 лет (в 2001 г.).

Почему я выбрала рубрику «Наука»? Я хотела попробовать что-то новое. Мне всегда было интересно то, в чем я еще не разбираюсь. Наука, технологии и окружающая среда — это вполне подходит, чтобы возбудить мое любопытство.

Кроме того, я думала, что научные знания в любом случае мне пригодятся: пригодятся, например, если в будущем меня назначат политическим или экономическим корреспондентом. Я была уверена: узнать, что такое наука и как она работает в Японии, очень полезно.

Была, правда, одна проблема: в школе я не любила естественные науки! Когда мне было 18 лет, мне пришлось перевестись в другой класс из-за плохих оценок по физике и математике. Это была для меня настоящая психологическая травма.

Поэтому, когда мне сказали, что меня переводят в раздел «Наука и окружающая среда», я занервничала. Пойму ли я, что мне говорят ученые? Не надоест ли мне это всё? Но вскоре после того, как я начала работать в новой секции, я поняла, что могу наслаждаться своей работой.

Я встречалась со многими ведущими учеными Японии и говорила с ними об их исследованиях. Если честно, я никогда раньше не встречала таких людей. Они были влюблены в свое дело, простодушны и привлекали к себе. Они мне очень понравились!

Иногда мне было даже сложно закончить интервью — с такой страстью они говорили о своей работе. Но хороший ученый еще и умеет общаться с людьми. Когда я задавала глупые вопросы, мне улыбались и отвечали: «О, прекрасный вопрос! Я как раз сам недавно об этом думал!»

Я ободрилась, когда кто-то сказал мне: «Не знать — это не плохо». Моя психологическая травма скоро прошла. И я поняла, что у широкой публики существуют те же предрассудки, что и у меня. Я подумала, что мне нужно поделиться с людьми своим опытом.

Конечно, я до сих пор не эксперт в естественных науках, но мое дело — транслировать информацию. Для того чтобы писать интересные статьи про науку, не обязательно быть профессиональным ученым.

К счастью, мне довольно легко общаться с людьми. Я профессиональный интервьюер. Я могу спросить обо всем, в чем я не уверена.

Ведь я журналист! Страх, который был у меня вначале, прошел. Я до сих пор наслаждаюсь своей работой.

Образование

Когда я была подростком, я хотела стать врачом. Наверное, на меня оказывал влияние мой отец: он — врач. Он всегда говорил мне, что нужно приносить пользу обществу. И я думала, что врач — это лучшая профессия.

Но, как я уже писала выше, в старших классах школы мне пришлось перевестись в другой класс из-за плохих отметок. И я решила стать психологом. В итоге я окончила курс клинической психологии в Университете Кьюшу (Kyushu University).

Но после того, как я четыре года училась на психолога, я снова передумала и решила стать журналистом. Я подумала: журналист может изменить общество в ещё большей степени, чем психолог, который работает только с отдельными людьми. Психологическое образование очень помогает мне в общении. Например, иногда я могу по косвенным признакам определить, что человек лжет.

Моя работа

В первый год работы в секции науки и окружающей среды я была ответственна за освещение вручения Нобелевских премий. Может быть, вы знаете: в Японии 13 ученых — лауреаты Нобелевской премии. Правительство мечтает о том, чтобы их стало еще больше (я думаю, это глупо, но здорово!).

В октябре, в процессе подготовки к объявлению лауреатов, я записала интервью примерно с 30 подающими надежды учеными, заранее сделала о них статьи и сфотографировала их, чтобы использовать в случае, если кто-то из них получит премию. Тогда я очень многое узнала о японской науке.

В итоге мое предвидение оказалось правильным! Один из тех ученых, с которыми я записала интервью, получил в тот год Нобелевскую премию по химии (Рёд-зи Ноёри).

Но я не была удовлетворена до конца: ведь все остальные статьи, получается, должны были пропасть... А мне хотелось рассказать всем о той страсти, с которой работают ученые, — даже если они и не получили Нобелевскую премию.

Я предложила опубликовать серию статей, в которых мы представили бы всех моих собеседников, и мое начальство согласилось. В Новый 2002 год мы начали проект под названием «Rikei Hakusho» («Доклад об ученых» — «The white-paper of scientists»).

На второй год мы продолжили эту ежедневную рубрику под моим руководством. Я и мои 10 коллег рассказывали обо всем, что происходит в мире. Мы всегда были очень заняты.

Темы, на которые я писала: космос, физика элементарных частиц, высокие технологии, землетрясения, извержения вулканов, научное образование, политика в области науки, медицина, глобальное потепление, астрономия, экспедиция в Антарктиду, ядерная энергетика и всё, что касается науки, окружающей среды и технологий.

В сентябре 2003 г. мы завершили проект «Rikei Hakusho» и опубликовали книгу с 60 статьями, которые успели написать. Книга стала бестселлером, и многие присылали нам письма. Я поняла, что мы не должны заканчивать проект. В этой книге мы много внимания уделили отношениям между наукой и обществом, Хотя, возможно, читателей впечатлило что-то другое.

Rikei Hakusho

Например, мы писали о том, что в среде японской бюрократии существует некий дисбаланс. Самые высокие позиции в министерствах занимают люди с гуманитарным образованием. Те чиновники, которые имеют естественнонаучное образование, обычно к 40 годам перестают продвигаться по службе. Как будто бы для них есть какой-то невидимый карьерный «потолок».

Кроме того, в нашей науке существует дискриминация по половому признаку. Слишком долго научное сообщество в Японии состояло только из мужчин. Для женщин, которые хотят стать японской Мари Кюри, тоже существует некий «стеклянный потолок».

Дети любят уроки естественных наук в начальных классах. Но к старшим классам многие перестают любить математику и естественные науки. Как показали результаты международного исследования, японские школьники считают, что наука не пригодится им в жизни или работе, — так думают даже многие из тех, кто получал хорошие оценки на международных экзаменах.

Причиной этого парадокса является ситуация, с которой сталкиваются в японском обществе люди Rikei (те, кто окончил университет по естественнонаучной специальности). Дело в том, что естественнонаучное образование не помогает им в жизни. Изучать естественные науки очень сложно, а в итоге люди получают далеко не самую высокооплачиваемую работу и не лучшую жизнь. И это очень грустно! Что самое печальное, это ведет к деградации Японии, у которой мало природных ресурсов.

Что я сделала

Чтобы исправить эту грустную ситуацию, я продолжила писать ту серию статей. В 2005 г. мы с коллегой раскритиковали странную систему, которая существует в старших классах японских школ. Дело в том, что с 16 лет школьников разделяют на два потока: естественнонаучный (Rikei) и гуманитарный (Bunkei). И мы написали о том, что такое разделение не только вредно для будущей карьеры школьников, но еще и ведет к тому, что люди вырастают научно неграмотными. Мы провели опрос среди старшеклассников (опросили 1514 человек в 15 школах), и примерно половина из них высказалась против этого разделения.

Мы подчеркивали, что такая система подходит только для того, чтобы сдавать экзамены в университет, но она абсолютно не годится для подготовки думающих граждан, которые в состоянии иметь свое мнение по научным вопросам и контролировать развитие науки и технологий. В ответ на нашу статью Японская федерация бизнеса («Keidanren» -это организация, состоящая из ведущих частных компаний Японии) сделала запрос в правительство с тем, чтобы эту школьную систему отменили к 2007 г.

После того, как на основе наших статей мы опубликовали вторую книгу, меня пригласили выступать перед старшеклассниками, чтобы я рассказала им, как лучше сделать выбор между естественнонаучным (Rikei) и гуманитарным (Bunkei) направлениями. Правительство назначило меня членом нескольких советов по научному образованию, трудовым ресурсам и инвестициям в научные исследования.

Я всегда говорю: самое главное, что можно сделать для поддержания науки, — это вкладывать ресурсы в молодых людей, которые могут изменить будущее. Еще я говорю о том, что необходимо взаимодействие между наукой и обществом, чтобы широкая общественность знала о пользе науки и о положении ученых.

Хорошим примером стал 2002 год, когда два японца получили Нобелевские премии — по физике и химии. Коити Танака (химия) был инженером, работающим в частной компании (Shimadzu Corp.), и у него даже не было степени PhD. В мгновение ока он стал самым известным инженером страны. Он вдохновил многих других инженеров. Многие матери теперь хотели, чтобы их сыновья стали инженерами!

Господин Танака изменил имидж людей Rikei. Я поехала с ним в Стокгольм освещать церемонию вручения Нобелевских премий и написала о нем много статей, потому что все японцы хотели знать, чем он занимается, что сделал и что теперь чувствует.

Чтобы наладить коммуникацию между наукой и обществом, в 2004 г. я начала вести блог. В день его стали посещать до 5000 человек. Я думаю, это хороший результат. Летом 2006 г. Японская ассоциация журналистов, пишущих о науке и технологиях (Japan Association of Science and Technology Journalists, JASTJ), присудила мне награду как лучшему научному журналисту года — за рубрику «Rikei Hakusho» и блог.

Я даже и не думала, что то, что я делаю, произведет такую революцию в сообществе научных журналистов. Но это действительно было так. Ведущий церемонии сказал, что я открыла новые горизонты научной журналистики. А я просто делала то, что мне хотелось.

После этого я работала всё больше и больше. Я поняла, что такая журналистика востребована... Я была убеждена, что роль связующего звена между наукой и обществом очень важна и в ближайшем будущем она будет иметь большое значение для общества.

Побег

В 2007 г, перед Новым годом, я решила уехать из Японии. Я поговорила с моим боссом, и он согласился. В сентябре я поехала в Лондон.

Основной целью моего творческого отпуска было ознакомиться с курсом «science communication» в Имперском колледже Лондона (Imperial College London) — ведь он раньше всех стал готовить студентов по этому направлению (20 лет назад... вообще-то не так уж и давно). Я стала приглашенным научным сотрудником и изучала систему обучения и дальнейшую карьеру выпускников. Я думала о том, что в Японии тоже хорошо бы выстроить такую систему, и я могла бы этому способствовать.

Во время моего пребывания в Великобритании я ходила в колледж три дня в неделю. Я ездила в окрестные британские города, чтобы принять участие в фестивалях науки (у Великобритании большая история проведения фестивалей науки, имеющих целью развлечь широкую публику).

На самом деле я отдыхала и восстанавливалась. Летом 2008 г. я вернулась в Японию.

Снова много работы

В сентябре 2008 г. я вернулась в секцию «Наука и окружающая среда». Я снова включилась в проект «Rikei Hakusho» как рядовой журналист и стала делать многое для того, чтобы наладить диалог науки и общества.

Например, этой осенью я была в числе организаторов двух фестивалей науки — в Токио и Хоккайдо. Кроме того, меня сделали членом рабочей группы по составлению 4-го правительственного опорного плана по науке и технологиям. Этот план — что-то вроде политической конституции в области науки, которая вступит в силу в 2011 г. Я очень рада тому, что план включает в себя налаживание диалога между наукой и обществом и поощрение людей, которые этим занимаются.

Меня до сих пор приглашают читать лекции в школах, университетах и на встречах ученых. Я преподаю «science communication» в двух университетах (Васэда и Тояма).

Хорошие новости

В сентябре 2009 г. в Японии случилось историческое событие. Премьер-министром был избран Юкио Хатояма, который раньше работал в науке, в области прикладной математики. Он получил степень PhD в Стэнфордском университете. То есть, наконец-то, у нас в Японии появился лидер с научным прошлым!

Своим заместителем он назначил господина Наото Кана, который учился на отделении прикладной физики. Кроме того, у нашего министра образования и науки — господина Татсуо Кава-баты — тоже научное прошлое. Вот здорово!

Объясняется всё это просто: прежняя партия власти (Либерально-демократическая партия, LDP), проиграла выборы, и после 60 лет пребывания у власти ей пришлось уступить бразды правления оппозиции.

У новой партии, имеющей большинство в правительстве (Демократической партии Японии, DPJ), нет предвзятых традиций. На роль лидера назначили того человека, который лучше всего для этого подходит. Мне кажется, это — своего рода революция, которая полностью изменит японское общество!

В дополнение к своему тексту Юкико Мотомура ответила на несколько вопросов «Троицкого варианта».

- Как Вы думаете, как сократить разрыв между естественнонаучным и гуманитарным знанием? Что Вы можете сделать для этого как журналист?

- Во-первых, я думаю, надо реформировать школьное образование. Во-вторых, университеты должны реорганизовать свои факультеты. Например, студент, который хочет изучать окружающую среду, сталкивается с тем, что это -междисциплинарная область, и он не может выбрать какой-то один факультет.

А как журналист я просто должна больше работать! Чтобы людям захотелось читать новости про науку, эти новости должны быть интересно написаны и просты для понимания. Нужно уметь рассказывать научные истории (но только правдивые).

- Вы опубликовали три книги, и все они стали популярными. Как Вы думаете, почему?

- Первая книга — Rikei Hakusho -опубликована в 2003 г., она посвящена ситуации с учеными и чиновниками, которые имеют естественнонаучное образование. их можно назвать невоспетыми героями. Вторая книга — Rikei Hakusho-2 (2008 г.) — о делении на гуманитарные и естественнонаучные классы в старшей школе и о людях, которые не стали работать в науке, хотя и изучали естественные науки в университете. И третья книга — Rikei Hakusho-3 (2009 г.) -о конкурентоспособности Японии в области науки и технологий. Мы с беспокойством отмечали, что Японию уже обгоняют Китай и Индия, и если правительство ничего не будет делать, то скоро мы совсем от них отстанем.

Почему они стали бестселлерами? Я думаю, потому, что таких книг раньше просто не было. Мы встретились и поговорили с тысячами людей, чтобы получить представление о ситуации с наукой в Японии. Делать такие книжки довольно сложно. Многие нас цитировали.

Интересно, что нашими читателями были далеко не только те, кто интересуется именно наукой. Многие интересовались образованием, будущим Японии, научной политикой, а еще среди читателей были люди, которые просто хотели узнать о науке побольше. Эти книжки — хороший путеводитель по науке.

- Что самое сложное в Вашей работе?

- Во-первых, то, что работы очень много! Во-вторых, очень мало людей занимаются тем же, чем я. (Надеюсь, кто-нибудь придет на мое место.) В-третьих, как научному журналисту мне иногда очень сложно писать о каких-то вопросах, по которым наука еще не пришла к единому мнению. Проблема в том, что большинство читателей думают: в науке все либо черное, либо белое. А на самом деле, мы даже не знаем, существует ли глобальное потепление!

Подготовила

Карина Назаретян