Природа сетевой популярности

Природа сетевой популярности

— Первое в жизни интервью я дала в 14 лет — девушке, которая училась в Школе юного журналиста, оно вышло в газете «Холмогоры». Она со мной разговаривала как с поэтессой — с будущей Ахматовой или Цветаевой. Так она и написала потом в предисловии. И было очень стыдно, потому что это первой ссылкой выпадало в «Яндексе».

Завела однажды, года полтора назад, профайл на вконтакте. ру, чтобы посмотреть целиком Школу Злословия с Линор, и с тех пор туда больше ни разу не заходила. Теперь вечер тупняка, зашла, ну и там, конечно, куча сообщений, «вера, извените», «вера, вы классно пишите», в общем, я собираюсь уходить уже, как бросаются мне в глаза какие-то приглашения в группы, в частности, в группу «Вера Полозкова». Братцы, охуеть. Там 330 участников. Они собирают фотографии, клипы, интервью, обмениваются стихами, какое-то мутят фанатское творчество, обсуждают что-то; вы представляете себе? Я сижу дома в носках, трусах в горошек и майке с надписью Fight Aids, замедленная, продрыхшая до шести вечера, вечно голодная — а у них там, понимаете, какие-то модераторы на форуме, чтобы стихи не повторялись, чтобы появлялись новые фотографии — нормально?..

Если я такая знаменитая, почему я такая бедная? Если бы каждый раз, когда мне говорят «вы так прекрасно пишите», мне давали доллар, я бы уже ездила в белом паланкине о пяти чернокожих невольниках; а так я не могу себе позволить проездной на шестьдесят поездок, могу, блядь, только на двадцать! Сообщество «Вера Полозкова»! Ну ё ж ты моё!

Из журнала vero4ka, октябрь 2008

— Ты когда-нибудь удаляла свой ЖЖ?

— Ой, я влюблялась страшно и писала, что «ЖЖ закрыт!». Потому что мне надоедало унижаться перед человеком, который меня читает и при этом не звонит, — смеется Вера. — Мне писали письма прекрасные. А дальше, уже когда первая книжка вышла, с ней начали происходить прекрасные вещи. Ее отвозили каким-то друзьям в больницу, отправляли в больших трансатлантических лайнерах на другие континенты, швырялись ею из окна, потому что «ты спишь с этой бабой!». Она оставалась у египетских аниматоров, которые не понимают в ней ни слова, но спят с ней в обнимку, потому что там две моих фотографии — с одной и с другой стороны.

Вряд ли какой-нибудь современный поэт, кроме разве что Дмитрия Воденникова, может похвастаться, что у его первой серьезной книги стихов такая насыщенная жизнь. В этом феномен Веры Полозковой: в некотором смысле она не поэт, а поэт-блогер. Ее тексты — даже стихотворные — не вполне стихи: в отличие от текстов других поэтов, они неотделимы от нее самой. Это ее личные переживания, ее чувства, ее радость и горе, ее жизнь. Это практически посты в ЖЖ, которые воспринимаются более полно, если читатель что-то знает о жизни их автора и о том, кому они посвящены; причем привилегия дополнять поэтический текст своим знанием тех или иных фактов биографии его автора в случае с Верочкой принадлежит не избранным — литературоведам и критикам, — а народу: читателям ее блога. Именно поэтому стихи Полозковой лучше всего слушать в ее собственном исполнении: она разыгрывает их по ролям вслух, как маленькие пьесы. Каждое ее выступление — театр одного актера, блог, поставленный на сцене прямо перед изумленным читателем блогосферы.

— Ты по-любому пишешь про себя, кем бы ты ни являлся в этот момент — стареющим грузином, эмигрировавшим в Америку, молодой девочкой, влюбившейся в 41-летнего человека и теперь страдающей по этому поводу, — говорит она. — Все эти люди живут во мне, их очень много. А если ты вдруг пишешь не про себя — получается удивительное, уникальное говно.

Вера Полозкова до сих пор не может — или не хочет — сформулировать для себя правила популярности, которые интуитивно или осознанно формулирует для себя каждый популярный блогер. В самом общем смысле правила эти сводятся к тому, как должен быть написан и чему посвящен пост, чтобы он вышел в топ Яндекса и собрал несколько сотен комментариев.

Vero4ka не может или не хочет вести свой блог по этим правилам. У нее вообще сложные отношения с собственной популярностью. С одной стороны, быть одним из самых юных мультитысячников в «Живом журнале» хорошо и лестно. С другой стороны, ни одно профессиональное офлайновое сообщество — скажем, поэтическое — не признает мультитысячников «своими», особенно если они такие юные.

— Реально не дано предугадать, как наше слово отзовется, — говорит Вера. — Может быть несколько стихов, которые тебе кажутся одинаковыми. И вдруг один попадает в топ и начинает цитироваться повсюду. Что случилось, почему? Я вообще не понимаю. Хотя знаю людей, которые могут этим манипулировать.

— Например?

— Тёма. Когда ты пишешь пост про российскую сборную по футболу, про президента, про изнасилование, про онкобольных, про то, что все мужики козлы и ты видела их в гробу, не по разу, каждого, — сто пудов, выходишь в топ. Но я вообще не занимаюсь этими спекуляциями. Я не политический журналист, не дизайнер всея Руси, злоупотребляющий обсценной лексикой. Я не гонюсь за популярностью: мне ее давно уже вот так, — Вера красноречиво проводит рукой по горлу и корчит рожу. — Я, натурально, «уютная жежешечка», я пишу там про спектаклики свои и книжечки, про своих друзей, про своих мальчиков, про себя позабытую, позаброшенную. Почему один из этого ряда постов выстреливает? И потом на поэтических чтениях меня просят прочитать этот пост. Приходит записка: «Прочтите, пожалуйста, пост такой-то».

Такая вроде бы ничем не мотивированная популярность Верочки многих раздражает. Еще больше раздражает то, что качество ее аудитории необычайно высоко: среди 16 тысяч читателей ее блога много знаменитостей — больше даже, чем у иных более популярных, чем она, блогеров.

— Миша Козырев меня три года читает и говорит, что часть из этого всего может процитировать наизусть, — начинает перечислять она. — Бершидский[103] написал тут недавно, что ему подарили мою книжку: эту книжку ему прислал с курьером глава чего-то там в «Форекс Груп» и сказал: «Почитай, неплохо». Откуда эти люди меня берут, я не представляю. Меня ЖЖ смешит тем, что и сталевар какой-нибудь может себе в вагончик провести интернет и сидеть читать блоги, и какой-нибудь дядька из Администрации президента — у всех одинаковый доступ в интернет. Поэтому узнать тебя теоретически может кто угодно. Меня в город Сумы позвали выступить, почитать там стихи, оплатили дорогу, проживание, еду. Сумы! Ну, где это? Я долго искала на карте, прежде чем туда поехать.

Именно это меня и прет: что тебя может читать человек из Израиля, из Америки, что тебя могут позвать в Вашингтон и Бостон — выступить перед славистами. И какой-нибудь человек может подойти, похлопать тебя по плечу и сказать: «Круто. Я читал.» И это преподносит мне сюрпризы в виде издателей, каких-то рабочих предложений. Собственно, весь мой круг нынешних друзей сформирован «Живым журналом». Это люди, которые на заре того времени, когда я еще отвечала на письма, написали мне: «Вера, давайте с вами увидимся и выпьем чаю, очень я вас полюбил заочно». Мы встречались, пили чай, и потом эти люди со временем становились.

Еоворя это, Вера смотрит на человека, который пришел с ней на интервью и все время заботливо подливает нам с ней чай, иногда вставляя какой-нибудь вопрос из серии «Когда ты написала свое первое стихотворение?» Этого человека я никогда не видела. Вера на тот момент была знакома с ним несколько дней.