Drugoi о себе
Drugoi о себе
— Значит, родился я в Казани. Отец у меня наполовину татарин, но у них там была такая русская семья. Моя бабушка казанская — русская; у отца три сестры русские, он сам, в общем-то, был полурусский. Единственный, кто из всей семьи говорил по-татарски, был мой дед.
А моя мама с отцом познакомилась здесь, под Москвой. Когда он служил в армии, мама закончила иняз и работала тут на очень интересной работе: они сидели под землей и слушали переговоры американских летчиков. У нее очень хороший слух и было очень хорошее знание английского. Там они и познакомились, поженились. Я в Казани не жил никогда — они уехали оттуда сразу. Но там много родственников.
Потом, когда мне было 12 лет, они развелись. Когда я закончил школу, то пошел учиться в Историко-архивный. Закончил его, по распределению не пошел, пошел мыть станцию метро «Колхозная» — я там ездил вот с такой штукой. Ночью мыл, а днем ходил с папкой рисунков, искал работу по издательствам. И меня взяли прямо с улицы без специального образования худредом в «Московский рабочий» — было на Чистых прудах такое очень хорошее издательство, я там проработал четыре года, то есть я начинал как книжный дизайнер, делал альбомы — интересно было.
Потом, когда советская власть закончилась, я пошел работать в издательство Фонда Сороса, был там зам. главного художника. А потом ушел — ушел совсем, сидел дома, работал сам. В 1995 году я повез свои плакаты на биеннале в Брно, там познакомился со шведами, у которых был бизнес в Норвегии, они меня позвали, говорят: «Давай, поехали, посмотришь». А я такой был скандинавофил всегда, еще со времен Карлсона, мне ужасно это все нравилось — Стокгольм, эта вся скандинавская романтика.
Я поехал, поработал там сначала сам. Потом приехали Татьяна[95] с Алинкой. Через год мы вернулись в Москву, потому что, когда я из Москвы уехал, тут так все стало классно! Девяносто третий, четвертый, пятый год — тут прямо все было супер, денег навалом, работа интересная. Я работал тут с ресторанами и ночными клубами, когда они только-только начинались. Нас было четверо: я, Антон Табаков, Андрей Деллос и Илья Порошин. Мы тогда сделали клуб «Пилот», клуб «Сохо». Было супер вообще, так здорово! Приехал Nazareth, я делал им рекламу. Первый раз они сюда приехали — мы сделали им концерт в «Пилоте» для своих. Нет, было очень здорово. Замечательное совершенно время.
И вот на таком подъеме я решил улучшить свои навыки профессиональные — поехать поработать в другую страну. И получилось, что год я проработал в Норвегии, и как-то мне показалось скучновато после такой Москвы. И мы вернулись, приехали сюда летом 98-го года, в день, когда вечером был ураган[96], а через месяц случился дефолт.
И все, товарный рынок упал, я не знал, что делать. И вернулся опять в Норвегию. После этого я уже начал там вставать на ноги — и все, что хотел, я там сделал. В 2005-м Алинка закончила университет, она уже там выходила замуж. Мы оставили им свою квартиру, мебель и решили приехать сюда — на три года, потому что очень скучали. Я там так скучал, что у меня был момент, когда я стал, например, слушать группу «Любэ». Ездил в машине — а у меня там был диск, я уже не помню, какие песни.
Поэтому, когда мне пишут: «Drugoi — русофоб», это такая фигня! Потому что это же моя страна, это все мое. Может, я стал взрослее, я не могу сейчас вот так говорить — мол, мы встаем с колен и все супер, — потому что я вижу, что это никакой не супер. Однако же вот, я сюда приехал, и пока я здесь. У меня планов, так сказать, «уезда» нет. Они так, иногда появляются, но как-то исчезают почти сразу.
Drugoi о другом
«SirlKnight [04.09 15:52]: если вас спрашивают, кем вы работаете, что вы отвечаете?
Drugoi: В зависимости от ситуации и человека, который спрашивает об этом. Фотожурналист, блогер, пишувЖЖ — как-то так.
(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)
— Вообще говоря, почему drugoi?
— Ну, это мое внутреннее состояние. Я везде какой-то чужой. У меня есть один человек, через которого я общаюсь с окружающим миром, — моя жена. А так, в принципе, у меня нет — практически нет — друзей. Есть много знакомых, есть приятели, с которыми можно пойти в кафе, поиграть в футбол. У меня нет друзей, и их никогда не было. Так получалось, что я, например, жил в одном месте, а учился в другом. В школе есть один круг, там, где живешь, есть другой круг — а ты между ними где-то повисаешь. Ну, я так себя чувствую. Я и сейчас, в принципе, приехал домой в Москву, потому что соскучился по Москве, но получается, что я так сюда и не вернулся. Я как-то повис — то есть я не там, не здесь, где-то я вишу. Какую-то ерунду я уже начинаю говорить, — смущается Адагамов, но продолжает: — Нет, ну это так, это правда: я где-то повис. Мне не нравится, что происходит здесь сейчас. Я не могу жить в Норвегии, потому что там я уже все сделал, мне там скучно. Там очень хорошие люди, очень хорошая страна, там можно жить на пенсии. Я вот когда стану старым, туда уеду. А сейчас как-то я так вот повис. Если вы меня понимаете, конечно.
— Ну, да.
— Мне не нравится, что здесь сейчас происходит. Я начинаю узнавать какие-то вещи — и мне тяжело, неприятно.
— Вы имеете в виду то, что происходит в стране в целом?
— Да. Я совершенно не ожидал, что этот откат назад будет происходить так стремительно, что с такой охотой люди будут опять хотеть — глупо так говорить, но — вот этой вот «сильной руки». Это, в общем, банальные слова, но совершенно поразительно, как у нас опять на фоне так называемого вставания с колен происходят какие-то совершенно ужасные вещи. Меня очень часто называют русофобом, но у нас всегда интеллигенция была против власти — это было ее кредо еще со времен Чернышевского. Я считаю, что, когда человек говорит о том, что у нас плохо, — это не значит, что он не любит страну. Я сюда вернулся, потому что это мой город. А получается, что, если тебе что-то не нравится, ты дурак. Осознавать это ужасно. «Ты враг, уезжай». «А, тебе не нравится? Уезжай». Какая-то дикость совершенная.
«Владимир [04.09 15:49]: Рустем, почему вы забаниваете всех, кто высказывает мнение, отличное от вашего? Не грубит в комментариях, не флудит, а просто высказывает другое мнение? Вы поэтому взяли ник “Другой”, что других не может быть, кроме вас? Не испытываете от этого элементарный стыд?
Drugoi: Спасибо за вопрос. Принципы модерации в моем дневнике очень просты: я лишаю права комментирования людей, которые хамят, оскорбляют меня или других участников дискуссии по разным признакам (например, национальным), неталантливо матерятся или занимаются тем, что в интернете называется “троллингом ”. Помимо этой категории комментаторов в немедленный бан отправляются все, кто пытается ставить ссылки на какие-то ресурсы в сети, не связанные с темой обсуждения. Любое инакомыслие, если оно выражается в корректной форме, модерации не подвергается. Хотите комментировать записи в моем блоге? Будьте вежливы с хозяином и не задирайте других комментаторов».
(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)
— Когда человек просто приходит, чтобы сказать гадость, — это бан немедленный. Потому что у меня нет времени на дискуссии с ним, у меня нет желания его видеть. Потому что это мой труд, это моя работа, я этим занимаюсь искренне, от души. Это не площадка для того, чтобы сказать мне гадость. Это можно делать где-то у себя в журнале, но у меня этого делать нельзя.
Нет у меня времени на это. Поэтому, когда пишут: «Drugoi банит несогласных», — не несогласных, а людей, которые просто приходят, чтобы сказать гадость. Смотришь — у него журнал пустой, он его завел сегодня специально, чтобы сюда прийти и мне это написать. А люди, которые приходят ко мне и пишут: «Нет, я с вами не согласен вот потому-то, потому-то и потому-то», — с этими людьми я говорю. То есть я могу на них злиться, раздражаться, но я всегда им отвечу и никогда их не баню.
«strrrangerrr [04.09 18:04]: Здравствуйте. Вы меня когда-то давным-давно забанили в ЖЖ. Видать, поделом. Разбанъте, пожалуйста. Спасибо и всего вам наилучшего.
Drugoi: Разбанил».
(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)
— Моя френдлента была сформирована шесть лет назад, и она практически не изменилась. Я никого не выкидываю и добавляю, может быть, одного человека в полгода. То есть я получаю информацию из других источников; я могу пойти куда-то в ЖЖ, что-то увидеть по ссылкам из топовых записей. Но добавлять этого человека в ленту мне уже не хочется, потому что я к ней привык, я уже всех людей там знаю, и мне даже все равно, что они пишут. Это не источник информации, а просто такая река жизни, которая вот в этом месте течет. Я выхожу на берег, смотрю на нее, потом ухожу — она не меняется, какая есть, такая есть. Это не информация, это такое чтение — чтение о новостях людей, которых я знаю.
«ЖЖ — он везде, — написал однажды drugoi. — Приехал в Ш-1 [аэропорт Шереметъево-1], чтобы улететь в Пермь. В курилке был опознан френдом gitanes_, который летит в Красноярск. Познакомились, теперь сидим, пьем пиво, разговариваем».
— А для многих ваш журнал как раз является источником информации.
— Ну, это другой тип жизни в ЖЖ. Люди просто добавляют какие-то журналы, чтобы быть в курсе чего-то. А я и так в курсе.
— Откуда вы берете информацию?
— Ну, у меня есть папка — «Новости» она называется, — и там примерно, я тут посчитал, 164 ссылки на новостные сайты, на сайты газет. Я читаю иностранную прессу — три шведских газеты, четыре датских, все глобальные новостные сайты типа YahooNews, читаю New York Times, Time. Так получается, что я читаю больше западные источники. Из наших я читаю практически только Ленту. ру и «Коммерсантъ». Потому что читать нашу онлайновую прессу немножко стремно: очень много непроверенной информации. Как-то пару раз я так обжегся: на что-то наше сослался, а оказалось, что все не так — ерунда. Еще я как-то стараюсь заполнять вакуум для наших, потому что перевожу то, что пишут «там» — такой суррогат «Иносми».
— А к вам вообще легко достучаться — скажем, незнакомому человеку с каким-то делом, с просьбой?
— В общем, да. Мне в инбокс[97] кидают всякие просьбы — напишите о нас, помогите со сбором денег… Я с этим никогда не связываюсь, когда я не знаю людей. Это еще Носик говорил: должно быть железное правило — если ты не знаешь этих людей, не связывайся с ними. Я этому очень жестко следую. А так мне в инбокс пишут, и я всегда отвечаю, то есть никаких проблем.
— А были случаи злоупотребления этим каналом связи? Кто-нибудь приставал — мол, давай познакомимся, давай дружить?
— Нет, никогда. Я вообще не понимаю, как люди знакомятся в интернете для каких-то личных отношений: это как-то странно. Ведь люди в сети очень разные, они очень часто так отличаются от себя в жизни реальной, что иногда просто диву даешься. Есть такой персонаж — Резус; он очень крутой в сети, ну прямо такой критик, ругатель. Я всегда думал: ну, Резус — это что-то такое. А когда в первый раз его увидел, у меня был шок: ну, такой парнишка, очень контактный, симпатичный, то есть дикая разница.
— А вы сами в сети и в жизни разный?
— Мне все-таки кажется, какой я в ЖЖ, такой я и в жизни, — слегка заикаясь, тихо говорит Рустем. — Ну, с какими-то отклонениями.
«Важа [04.09 15:58]: Рустем, считаете ли вы, что российское общество в интернете соответствует обществу в реальной жизни? Или это совершенно другой слой, не похожий на среднестатистических россиян?
Drugoi: Люди на улицах и в интернете те же самые.
(Из интервью Рустема Адагамова на Ленте. ру)
— Я не люблю людей, которые пишут матом. Терпеть не могу. Я сам применяю мат в устной речи, но когда человек пишет матом — это все. Как Тёма: Тёма — хороший парень, но как персонаж в ЖЖ он для меня отвратителен. Может быть, потому, что я сын учительницы: моя мама — учительница русского языка, она много лет работала директором школы. Я вырос, в общем-то, в учительской: сидел там уроки делал всегда. И для меня письменный мат — табу. Когда человек его нарушает, он мне неприятен физически.
— Но таких в ЖЖ много — Тёма, Паркер.
— У Паркера еще такая позиция — мне не нравится его декларируемое антизападничество. Оно мне вообще в людях не нравится, потому что это одна из форм изоляционизма, куда мы сейчас стремимся. У нас ведь сейчас страна получается в окружении врагов, причем врагов этих мы сделали сами. У нас враги — прибалты, украинцы, а теперь врагами стали грузины — вообще чушь какая-то. И когда люди об этом пишут — «давайте снесем Англию» или когда грузин называют «грызунами», — это ужасно. Паркер — один из таких людей. Мне это неприятно. Я-то всегда думал, что Россия пойдет к Европе. У нас даже ремонт нормальный, человеческий, называется «евроремонтом». А получается, что все наоборот, и мы опять уходим за стенку, мы опять такие, как Северная Корея, и дружим с такими же отщепенцами. И люди, которые поддерживают такой путь, мне неприятны. Ужасная тоска наваливается от этого. Вы понимаете меня?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.