Приложение первое

К стр. 369.

«Не толкуют трем сразу законов о кровосмешении, двум сразу — рассказ о сотворении мира; а Колесницу толкуют лишь одному, и только в том случае, если он уже понимает по собственному разумению».

Это в самом деле что-то странное и жуткое. Иезекииль начинает книгу пророчества своего (глава I) и повторяет потом то же самое в X главе, где мы ясно чувствуем, — и это всего раз на протяжении Библии, — что перед нами открывается самое существо Божие...

Но как неожиданно и странно открывается: это оказывается не существо, не бытие, не предмет, не лицо, не «он», как вообще ожидалось бы о Боге; а — связь, соотношение, скорее действие, нежели предмет; и, словом, — Колесница... Именно, Колесница!!! Без Везомого, без Пастыря и Царя едущего...

«Безбожие», если не «лицо»... Но вот смотрите эти не связуемые и связанные «они»: ибо колесница уж во всяком случае — «они»...

И было: в тридцатый год, в четвертый месяц, в пятый день месяца, когда я находился среди переселенцев при реке Ховаре, отверзлись небеса — и я видел видения Божии.

В пятый день месяца (это был пятый год от пленения царя Иоакима), было слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузия, священнику, в земле Халдейской, при реке Ховаре; и была на нем там рука Господня.

И я видел: и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, -

а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, — и таков был вид их: облик их был, как у человека;

и у каждого — четыре лица, и у каждого из них — четыре крыла;

а ноги их — ноги прямые, и ступни ног их — как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь (и крылья их легкие).

И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их:

И лица у них, и крылья у них — у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего.

Подобие лиц их — лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны — лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех.

И лица их, и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их.

и шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались.

И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня, и молния исходила из огня.

И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния.

И смотрел я на животных, — и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.

Вид колес и устроение их — как вид топаза, и подобие у всех четырех — одно; и по виду их, и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе.

Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались.

А ободья их — высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз.

И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса.

Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ними, ибо дух животных был в колесах.

Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса: ибо дух животных был в колесах.

Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их.

А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их.

И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, — сильный шум, как бы шум в воинском стане; а когда они останавливались, — опускали крылья свои.

И голос был со свода, который над головами их; тогда они останавливались, тогда опускали крылья свои.

И над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем.

И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него.

В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом.

Такое было видение подобия славы Господней. Увидев это, я пал на лице свое и слышал глас Глаголющего, и Он сказал мне: «Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою».

И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне.

И он сказал мне: «Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их — изменники предо Мною до сего самого дня».

И сказал мне: «Сын человеческий! съешь, что? перед тобою, съешь этот свиток и иди, говори дому Израилеву».

Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток

и сказал мне: «Сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе»; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед.

И Он сказал мне: «Сын человеческий! встань и иди к дому Израилеву, и говори им Моими словами» (глава I и начало II главы).

......................................................

......................................................

И видел я. и вот на своде, который над главами херувимов, как бы камень сапфир, как бы нечто похожее на престол видимо было над ними.

И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под херувимов, и возьми полные пригоршни горящих угольев между херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах.

Херувимы же стояли по правую сторону Дома, когда вошел тот человек, и облако наполняло внутренний двор.

И поднялась слава Господня с херувима к порогу Дома, и Дом наполнился облаком, и двор наполнился сиянием славы Господа.

И шум от крыльев херувимов слышен был даже во внешнем дворе, как бы глас Бога Всемогущего, когда Он говорит.

И когда Он дал повеление человеку, одетому в льняную одежду, сказав: «Возьми огня между колесами, между херувимами», и когда он вошел и стал у колеса, —

тогда из среды херувимов один херувим простер руку свою к огню, который между херувимами, и взял и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял, и вышел.

И видно было у херувимов подобие рук человеческих под крыльями их.

И видел я: и вот четыре колеса подле херувимов, по одному колесу подле каждого херувима, и колеса по виду — как бы из камня топаза.

И по виду все четыре сходны, как будто бы колесо находилось в колесе.

Когда шли они, то шли на четыре свои стороны; во время шествия своего не оборачивались, но к тому месту, куда обращена была голова, — и они туда шли; во время шествия своего не оборачивались.

И все тело их и спина их, и руки их и крылья их, и колеса кругом были полны очей, — все четыре колеса их.

К колесам сим, как я слышал, сказано было: галгал[121].

И у каждого из животных четыре лица: первое лице — лице херувимово, второе лице — лице человеческое, третье лице — львиное и четвертое — лице орлиное.

Херувимы поднялись. Это были те же животные, которые видел я при реке Ховаре.

И когда шли херувимы, тогда шли подле них колеса; и когда херувимы поднимали крылья свои, чтобы подняться от земли, и колеса не отделялись, но были при них.

Когда те стояли, стояли и они; когда те поднимались, поднимались и они, ибо в них был дух животных.

И отошла слава Господня от порога Дома и стала над херувимами.

И подняли херувимы крылья свои и поднялись в глазах моих от земли; когда они уходили, то и колеса подле них; и стали у входа в восточные врата Дома Господня, и слава Бога Израилева вверху над ними.

Это были те же животные, которые видел я в подножии Бога Израилева при реке Ховаре. И я узнал, что это — херувимы.

У каждого — по четыре лица, и у каждого — по четыре крыла, и под крыльями их подобие рук человеческих.

А подобие лиц их — то? же, какие лица видел я при реке Ховаре, — и вид их, и сами они. Каждый шел прямо в ту сторону, которая была пред лицем его» (глава X, с начала и до конца).

Ничего понять нельзя! Но ведь «и в Боге ничего понять нельзя»!!! И с этой-то, пока еще поверхностной точки зрения мы чувствуем, что тут сказано что-то настоящее...

Еще наружное наблюдение: сказано глубоко спокойным излагательным тоном, не «вопия» и не «крича с крыши», как обыкновенный тон пророков; как бы Иезекииль говорит что-то в высшей степени обыкновенное, известное на улицах Иерусалима, не имеющее поразить новизною ни одного израильтянина.

И... только раз на протяжении всей Библии!!

Помню, когда еще я не знал, что на эту «колесницу» написан целый «Зогар» (важнейший отдел «Каббалы») талмудистами, — я был поражен (и зачарован) этою «колесницею»... «Что такое?!!» — «Понять нельзя!» — «А — важное, важнейшее!..»

Одно, впрочем, я понимал: «очи», «очи» и «очи»... О, где Бог — там Очи! Бог — вечное видение, не отвлеченное, не «разумное», а вот плотское. И «небесное» мне всегда представлялось «тканью очей»... «Из всего в мире на нас смотрят очи»...; да и «сам-то человек тоже полон очей», но уже не таких больших, а маленьких»...

Еще понятное в Существе Божием — это Колеса! О, конечно, колеса: ибо все движется, живет, ничего не стоит...

Пламя? уголья? Да, — «тоже»: ибо кровь бежит, горячая... И мир — в страсти и огне...

* * *

Дальше (в тексте Талмуда), что два раввина «должны были сойти с ослов», дабы могли начать толкование «Колесницы». Гм... гм... гм...

По обстановке видно, что они ехали одни в пустыне, — но они «сели и накрылись плащом»...

Зачем? Во время «толкования» они могли увлечься и не заметить, что кто-то подошел. Талмуд намекает, что их никто не должен был видеть. Не — «не слышать», а — «не видеть»: в противном случае покрывало именно не нужно было, чтобы вовремя увидеть «подходящего» и прекратить «толкования». Но они не боялись слышания, а боялись видения и против него приняли меры.

Все эти подробности талмудического рассказа содержат какие— то намеки, о которых приходится сказать талмудическим же языком: «Их понимает, кто понимает; а кто не понимает, тому и не нужно понимать».

Вкрадчивые тайны... Они ползут к вам, ластятся, а вы не можете их схватить.

Еще: закон Талмуда, что «нельзя толковать двум, а только одному», — можно понимать вовсе не как сокровение, а как физическую преграду, лежащую в способе растолкования, которое, может быть, состояло и не в речах, или не в одних речах, айв каких-то действиях, в коих соучастие третьего было невозможно, так сказать, «по природе вещей». Может быть... хотя нельзя сказать об этом — «да».

И вообще — ничего нельзя сказать. «Не изреченное», ???????.

К стр. 366.

«Всякий не еврей, который переступит через эту черту, будет убит», — было написано на одной из перегородок непонятного Иерусалимского храма. Как странно — для нас, нашей психологии и наших храмов!!»

Надпись была на камне, по-гречески (для инородцев, т. е. греков). Камень сохранился и перевезен в настоящее время в Константинополь, где находится в музее Чинили-Киоск. Вот его изображение, воспроизведение самой надписи и ее перевод.

??????????????????

??????????????????

?????????????????????

???????????????

?????????????????

????????????????

???????????

Курсивным шрифтом: ?????? ???????? ???????????? ????? ??? ???? ?? ????? ????????? (описка вм. ?????????) ??? ?????????, ?? ?’?? ????? ????? ?????? ????? ??? ?? ???????????? ???????.

Перевод:

Ни один инородец да не перейдет за решетку и ограду к святилищу! Кто будет пойман, пусть пеняет на себя, ибо последует смерть (взято у г. Переферковича).