II

А вот порядок того образа, каким происходили утренние ежедневные жертвы (тамиды) в Иерусалимском храме:

«Говорил им мемуне: «Идите конаться: кому закалать, кому кропить, кому снимать пепел с внутреннего жертвенника, кому снимать пепел с семисвешника, кому вносить на ковешь члены: голову и ногу, обе руки (передние ноги), хвост и другую ногу, грудь и шею, оба бока, внутренности, муку, хаватин и вино». Они конались; кому выпадало, тот получал право.

(Мемуне) говорил им: «Выйдите и посмотрите: наступило ли время для заклания? Если оно наступило, то увидевший восклицает: «Свет». (Матфей, сын Самуила, говорит: тот спрашивает: «Весь ли восток осветился до Хеврона?» — а этот отвечает: «Да».)

Он говорил им: «Выйдите и принесите ягненка из камеры ягнят (камера ягнят находилась в углу северо-западном; там помещались четыре камеры: камера ягнят, камера печатей, камера бет мокед и камера, в которой приготовлялись хлебы предложения).

Входили в камеру утвари и выносили оттуда девяносто три серебряных и золотых сосуда, поили жертву тамид из золотой чаши; хотя он был осмотрен накануне, его осматривают еще раз при свете факелов.

Кому выпал тамид, тот влачил ягненка на бойню, а те, кому выпали члены, ходили за ним. Бойня находилась к северу от жертвенника, там были восемь столбов коротких, и кедровые четвероугольники были на них, и железные крюки были прикреплены к ним; крюков было три ряда у каждого столба: на них вешали (зарезанные жертвы); кожу снимали на мраморных столах, находившихся между столбами.

Не связывают ягненка по способу кафиса (все 4 ноги вместе), но по способу акеда (передняя с заднею).

Кому выпало нести члены, те брали его. Его связывали (или: держали) в таком положении: голова обращена на юг, а лицо повертывалось на запад; закалающий стоит на востоке с лицом на запад. Утренний тамид закалался у северо-западного рога, у второго кольца; вечерний закалался у северо-восточного рога, у второго кольца. Закачавший закалал, принимавший кровь совершал принятие и приходил к рогу северо-восточному и кропил с востока и севера; затем шел к рогу юго-западному и кропил сначала на запад, а затем на юг; оставшуюся кровь он выливал на южный иесод.

Он (снимавший кожу) не ломал задней ноги, но продырявливал колено и вешал; кожу снимал до груди; дойдя до груди, он срезал голову и передавал ее тому, кому выпала голова; затем срезал голени и передавал тому, кому они выпали; он доканчивал снимание кожи, разрывал сердце, выпускал кровь его, отрезал руки (передние ноги) и передавал их тому, кому они выпали на долю; приходил к правой ноге (задней), отрезал ее и передавал тому, кому она выпала, а с нею оба яичка; затем он разрывал его и весь оказывался перед ним открытым; он брал тук и клал на место отреза головы, сверху; затем брал внутренности и передавал тому, кому они выпали, чтобы он их обмыл (брюхо обмывали на месте обмывания, сколько требовалось, а внутренности обмывали по меньшей мере три раза на мраморных столах, что между столбами).

Он брал нож и отделял легкое от печени и палец печени от печени, но не сдвигал его с места; он прободал грудь и передавал тому, кому она выпала на долю; обращался к правой стенке и резал, спускаясь до позвоночника, но не доходил до позвоночника, а доходил до двух мягких ребер; он это отрезал и передавал тому, кому оно выпало, а печень висела на этом. Он обращался к шее и оставлял при ней два ребра с одной стороны и два ребра с другой, отрезал и передавал тому, кому она выпала на долю, а дыхательное горло, сердце и легкое висели на ней. Он обращался к левой стенке и оставлял при ней два мягких ребра сверху и два мягких ребра снизу и столько же оставлял у другой стенки, так что у обеих было по два ребра сверху и по два снизу; он отрезал ее и передавал тому, кому она выпала на долю, а позвоночник с нею, и селезенка висит на ней; она была больше, но большей называли правую, ибо на ней висела печень. Он обращался к хвосту, отрезал его и передавал тому, кому он выпал на долю, а курдюк, палец печени и обе почки с ним. Затем он брал левую заднюю ногу и отдавал тому, кому она выпала на долю.

Оказывается, все они стоят рядом с жертвенными членами в руках; первый с головой и задней ногой: голова в правой руке, нос обращен к верхней части руки, рога между пальцами, место зареза наверху и тук над ним, а правая задняя нога в его левой руке с местом кожи снаружи; второй с двумя руками (передними ногами): правая в его правой руке, а левая в его левой, и их место кожи снаружи; третий с хвостом и ногой: хвост в правой руке, курдюк свешивается между его пальцами, и палец печени и две почки с ним, а левая задняя нога в левой руке с местом кожи снаружи; четвертый с грудью и шеей; грудь в правой руке, шея в левой, и ребра ее между его пальцами; пятый с двумя стенками: правая в правой руке, а левая в левой, и их место кожи снаружи; шестой с внутренностями, положенными в чашу, и голени над ними сверху; седьмой с мукою; восьмой с ховатин; девятый с вином. Они отправлялись и клали свои доли на нижней половине кевеша к западу, солили их, сходили, приходили в камеру газит, чтобы читать Шема (утреннюю молитву).

Мемуне говорил им: «Читайте одно благословение!» — и они читали, и читали десять заповедей, «Слушай», «Если вы будете слушать», «И сказал»; они благословляли народ тремя благословениями (т.е. читали): «Слово это истинно», славословие о службе, благословение священников, а в субботу прибавляли одно благословение для уходящей чреды. (Талмуд, трактат «Тамид», глава 3—5.)

Примечания. К стр. 438 этой книги («Руки! руки! руки!»). Посему мы можем думать, что в видении Иезекииля («Колесница») слова: «два крыла херувимов закрывали руки их», — мы можем читать:

«закрывали передние ноги керубов» (если принять их в халдейском начертании).

К стр. 439—440. «Кровь жертвы не освятилась, если ее недостаточно для окропления (всех указываемых частей) жертвенника». Не проливает ли это света на смысл вообще жертв? Она нужна животному, а не одному человеку, — и не только «приятна Богу». Через «жертвоприношения» освящалась кровь, т.е. через них святились животные, — весь животный мир (pars pro toto). «Жертвоприношение было до некоторой степени внутреннейшим «обрядом венчания» крови и жертвенника», после чего «естественное» только — «освящалось». Т. е. это было, в общем, освящением мира (Космоса). Да ли? Нет ли? Темно.