НАТО в 1990-е годы Закладывая фундамент для расширения

Если мы будем рассматривать Россию как непоправимо враждебное государство, то мы будем инициировать самоисполняющееся пророчество… наоборот, мы должны сотрудничать с Россией, с ясной решимостью развивать сотрудничество в сфере безопасности. По мере приближения 21-го века главной задачей Европы является найти место для России. Это было сделано для Германии в период после второй мировой войны. Если мы не сможем сделать это для России, Центральная Европа вернётся к тому положению, которое было в межвоенный период, к шахматной доске европейских держав.

Генеральный секретарь НАТО Вилли Клас, Мюнхенская конференция по безопасности, 1995 г. (Federation of American Scientists)

В 1991 году президент Джордж Буш решил «убить вьетнамский синдром». Другими словами, он хотел преодолеть опасения американской общественности по отношению к военному вмешательству за рубежом, которые возникли в результате долгой, жестокой и сомнительной войны во Вьетнаме. С этой целью Буш отверг предложения о выводе войск Ирака из Кувейта, в том числе таковые при посредничестве Горбачёва и при поддержке американских военных лидеров, после разрушительных бомбардировок коалиции. Буш увидел наземную войну как возможность для дешёвой и лёгкой победы над ослабленными иракскими силами (Parry 2014).

НАТО спокойно приняло участие в военных операциях, которые составляли войну в Ираке (или первую войну Персидском заливе). Это побудило военных лидеров, как в Пентагоне, так и в НАТО рассмотреть вопрос о расширении его использования в других географических и оперативных районах за пределами заявленной юрисдикции.

Между тем, некоторые политические инсайдеры уже стали выступать за расширение НАТО. Например, этническая лоббистская группа под названием «Польский американский конгресс» (ПАК) призвала к вступлению Польши в НАТО на своём Национальном собрании директоров в июне 1991 года, за шесть месяцев до распада Советского Союза. В сентябре они также призвали к вступлению Венгрии и Чехословакии — также известных как Вышеградская группа государств (Польша, Венгрия, Чехословакия или позднее Чехия и Словакия). Одним из самых видных членов ПАК и главным сторонником расширения НАТО был Ян Новак, который работал в течение многих лет в радио Свободная Европа, пока она не была разоблачена в 1970-е годы в качестве агента пропаганды ЦРУ. Покинув радио Свободная Европа, он продолжил служить в качестве советника администрации Картера, а также и своему другу Збигневу Бжезинскому (Polish American Congress; Gati 2013; Lukasiewicz 2014).

Осень 1993 года ПАК активизировал свою агитацию за расширение НАТО, приняв резолюцию, чтобы подтолкнуть правительство США к облегчению вступления Польши в альянс как можно скорее. Письмо в сильных выражениях с приложенной копией резолюции было направлено президенту Клинтону 28-го октября (Polish American Congress).

В следующем месяце в «Вашингтон Пост» появилась статья о содержании другой статьи кандидата в доктора истории по имени Уильям Ларш. Смутная статья Ларша, опубликованная в научном журнале, критиковала дипломата времён второй мировой войны Аверелла Гарримана, утверждая, что Гарриман был наивного мнения о Сталине и облегчил сделку, чтобы заменить ранее признанное правительство Польши марионеточными людьми Сталина в те дни, когда война заканчивалась. Десять дней спустя в «Вашингтон Пост» была опубликована другая статья, «Призрак Ялты», в которой авторы вновь поднимали тему сдачи Польши администрацией Рузвельта в период определения границ союзниками в конце войны в Европе (Polish American Congress).

На самом деле, путь для советского контроля Восточной Европы, включая Польшу, проложил премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, когда он послал своего министра иностранных дел Энтони Идена в Москву, чтобы предложить сделку со Сталиным. В обмен на контроль над Восточной Европой, Великобритания получила контроль над Грецией, которая для Черчилля была важным геостратегическом буфером. Сталин согласился с этим, и Черчилль прилетел в Москву в октябре 1944 года, за шесть месяцев до Ялты, чтобы согласовать сделку (Polk 2014).

Тем не менее, эти статьи поспособствовали мему «нет другой Ялте», который появился среди членов политического класса, возникшего в постсоветских странах Центральной и Восточной Европы, таких как Вацлав Гавел, который был чешский драматург-диссидент. В то время как Польша и Чехословакия обе имели долгую историю деления и подчинения между различными империями, в отличие от последствий первой мировой войны или второй мировой войны, когда победители составили границы, основанные исключительно на своих собственных интересах, СССР и Россия мирно вывели все свои войска с востока Германии и из других стран-сателлитов Центральной и Восточной Европы в рамках добровольного соглашения о конце холодной войны. Следовательно, сравнивать освобождение центрально- и восточноевропейских стран от советского контроля с Ялтинской конференцией второй мировой войны проблематично, тем более что пришло время, когда каждый российский лидер со времён Горбачёва заявлял, что хочет быть частью Запада — но только в качестве партнёра, но не вассала.

Кроме того, взгляды Гавела не представляют собой монолитного представления среди диссидентов советской эпохи Польши, Чехословакии и Венгрии о том, как наилучшим образом обеспечить будущее в этих странах. Например, некоторые хотели укрепить Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в надежде в конечном итоге создать общеевропейский механизм, который включал бы и Россию (поскольку СССР уже был членом ОБСЕ, то это относилось к его государству-преемнику Российской Федерации), и смог бы заменить НАТО и Варшавский договор. Но стремление к расширению НАТО, за которое выступал Гавел, чтобы включить эти три страны, что помогло бы поддерживать доминирующую роль США в обеспечении европейской безопасности, быстро стало доминировать среди нового руководства этих стран.

Администрация Клинтона, получив штурвал в начале 1993 года, не попалась на это предложение о расширении НАТО; на самом деле только советник по национальной безопасности Энтони Лейк действительно поддерживал эту идею в самом начале. Люди в Госдепартаменте и Пентагоне были первоначально подозрительны к тому, чтобы брать дополнительное бремя обеспечения безопасности для государств Центральной и Восточной Европы. Кроме того, было признано, что расширение НАТО будет усложнять приоритет внешней политики Клинтона по оказанию помощи постсоветской России в процессе перехода к рыночной демократии. В конце концов, Гавел в Чехии, Лех Валенса в Польше, и Арпад Гёнц в Венгрии сыграли на нео-вильсонианской философии Клинтона о необходимости способствовать распространению «демократии», и сформировали у президента запутанное убеждение, что включение соответствующих стран в НАТО докажет их репутацию как западных рыночных демократий и будет способствовать России на её пути к демократии. Клинтон впоследствии выразил открытость к тому, чтобы включить эти страны в альянс. Обозначенные цели НАТО также начали меняться от оборонительного союза времен холодной войны к «всеобъемлющему союзу, защищающему демократические государства и открытые общества континента» (Asmus 2002).

Другое дело, когда администрация Клинтона фактически приняла эту идею расширения на практике. Была создана программа «Партнёрство ради мира» — добровольная и несколько расплывчатая программа, связанная с НАТО, в которой для различных сторон, как правило, предлагалось то, что они хотели бы, которая вскоре стала локомотивом для возможности вступления в НАТО тех стран, которые, в конце концов, присоединились к нему. Администрация Клинтона видела её в качестве средства, в конечном счёте, расширить НАТО, но при постепенном темпе, чтобы не раздражать Россию в течение какого-то времени, и рассмотреть пожелания других членов НАТО в Европе.

После лета, когда состоялась противоречивая конференция и публичное коммюнике между Валенсой и президентом России Борисом Ельциным, из которого казалось, что Ельцин позволил Валенсе уговорить его разрешить вступление Польши в НАТО — встреча, о которой наблюдатели отметили, что она вызвала противоречие между Ельциным и его советниками, которые потребовали, чтобы он отозвал такую формулировку из коммюнике — министр иностранных дел России Андрей Козырев разъяснил послу США Тому Пикерингу позицию России, что она не выступает против расширения НАТО в том случае, если она может стать первой страной, вступившей в НАТО после окончания холодной войны. Ельцин впоследствии модерирует свое мнение в письме о том, что расширение НАТО было расценено только как теоретическая возможность в то время, и предположил, что НАТО и Россия могут обеспечить взаимные гарантии безопасности народов центральной и восточной Европы. В ноябре глава ФСБ (преемница КГБ) представил свой собственный доклад о возможности расширения НАТО и пришёл к выводу, что это представляет собой угрозу для безопасности России и потребует пересмотра оборонной политики страны (Asmus 2002).

В декабре Бжезинский обратился лично к советнику по национальной безопасности Энтони Лейку для вступления Польши, Венгрии и Чехии в НАТО. Лейк, конечно, этому симпатизировал, но администрация по-прежнему воздерживалась (Asmus 2002).

Результаты промежуточных выборов в ноябре 1994 года дали толчок расширению НАТО, так как республиканцы использовали медленный темп администрации и осторожную публичную формулировку, чтобы утверждать, что демократы были против обязательств по расширению и были слишком осторожны, чтобы успокоить Россию. Расширение НАТО стало одним из немногих внешнеполитических положений договора с Америкой, призвав США подтвердить свою приверженность цели расширения НАТО и включить в него демократические государства Центральной и Восточной Европы. В нём также содержится цель по вступлению Польши, Венгрии и Чехии в НАТО к январю 1999 года (Asmus 2002).

К этому времени Польша уже была подвергнута «шоковой терапии», чтобы подготовить её в качестве надлежащей рыночной демократии и, следовательно, к вступлению в НАТО. Когда герои движения Солидарность смогли взять власть в Польше в 1988 году, они столкнулись с экономическим беспорядком из-за многих лет бесхозяйственности коммунистической партии, и лидеры движения смотрели в сторону такой системы, которую Горбачёв изначально имел в виду для России: постепенный переход к смешанной экономике с сильным государственным сектором по образцу скандинавских стран. Но прежде, чем они могли бы осуществить реформы, необходимые для этого, им были необходимы облегчение бремени задолженности и первоначальная денежная помощь.

С учетом того, что западная экономическая элита рассматривала возможность открытия контролируемых государством активов в Центральной и Восточной Европе для приватизации иностранными инвесторами, Международный валютный фонд (МВФ) позволил польскому долгу и инфляции углубиться, чтобы увеличить отчаяние и впоследствии осуществить строгие меры экономии и создать условия приватизации для получения кредитов. Вундеркинд, экономист гарвардской школы Джеффри Сакс (которого мы ещё встретим в главе 4), а также международный спекулянт Джордж Сорос, отправились в Польшу в 1989 году. Не теряя времени, Сакс представил программу, которая включала внезапное устранение контроля над ценами и субсидиями, а также распродажу государственных ресурсов частным лицам.