«Во, как обернулось…»

– Все дело вот в ней, голубушке, – Юрий Иванович горько усмехается и пододвигает ко мне поближе туго набитую документацией черную дермантиновую папку. – Пока не завел ее – в почете у начальства находился. Даже должность мастера предлагали. А теперь… одни неприятности.

Да, это так. С некоторых пор у помощника мастера прядильного цеха фабрики имени Красной Армии и Флота Красноармейского производственного объединения технических тканей Московской области Ю.Анисимова неприятностей хватает. У него, можно сказать, обозначилась прямо-таки какая-то полоса невезения. Что ни месяц, то лишение премиальных. Сам Юрий Иванович этот горький факт увязывает непосредственно с активизацией собственной общественной деятельности. Нет, не в том плане, что, мол, она отнимает у него много сил и отвлекает от производственных дел, а потому, дескать, что общественное его поручение довольно деликатное и добросовестное выполнение его очень больно бьет порой по престижу и авторитету кое-кого, в том числе и руководителей. Ведь он – председатель группы народного контроля фабрики.

Что и говорить, общественная работа дозорных есть общественная деятельность особого рода. Не всегда занимающихся ею рьяно ждут по чести и награды. Осуществляя проверки, народные контролеры, как правило, встречаются не только с недостатками или нарушениями, но и живыми носителями их, среди которых бывают и товарищи по работе, и непосредственные начальники. Столкновения тут могут быть разные.

Ю.Анисимов, молодой руководитель группы дозорных и по возрасту, и по «контрольному стажу» (его избрали председателем в июле прошлого года), всю щекотливость, если можно так выразиться, своего положения ощутил в полной мере примерно через месяц после отчетно-выборного собрания. Именно тогда поступил к нему сигнал от рабочих, что начальник прядильного цеха Е.Кузнецов, т. е. его, помощника мастера Анисимова, непосредственный руководитель, ремонтируя свой кабинет, использовал дорогостоящий паркет. Вообще-то, Юрий и без сигнала знал, что Евгений Валентинович устилает пол у себя отнюдь не линолеумом, и в том особой беды не видел, но смущало его одно обстоятельство: о своем комфорте руководитель заботился, а вот о комнате отдыха для рабочих цеха беспокоился не очень. Во всяком случае, там с обустройством дело двигалось крайне медленно. Да тут еще крыша по текла в цехе, а начальнику до этого, видимо, и дела не было.

Все это вместе взятое придало дозорному решимости, и проверку сигнала он возглавил лично сам. Надо заметить, что по первости начальник цеха особого значения этому не придал, только отказался открыть кладовку, где хранились дополнительные дорогостоящие материалы: кожа, ценные породы дерева. И даже потом, когда обнаружилось, что ремонт начальнических апартаментов обошелся предприятию в кругленькую сумму, народные контролеры напомнили руководителю об известном постановлении Совмина СССР от 23 апреля 1959 г. об устранении излишеств в отделке, оборудовании и во внутреннем убранстве общественных зданий, он отмахнулся: «Тоже мне, нашли указ какого-то затертого го да». И как бы в пику всем, не согласуя своих действий ни со строителями, ни со специалистами, приказал рабочим цеха пробить в кабинете боковую стенку под несущей балкой, дабы увеличить тем самым оконный проем.

Это могло обернуться бедой. В группу вновь поступил сигнал, на этот раз от старшего смотрителя промышленных зданий Г.Ефремовой. С компетентными людьми председатель группы проверил заявление. Точно, не проверенные расчетом металлические перемычки, поставленные при расширении окна, создавали аварийную ситуацию. Понятное дело, дозорные в своем заключении написали, что необходимо немедленно укрепить несущие стройконструкции и предложили восстановительные работы про вести за счет виновного Е.Кузнецова. Кстати, было предложено и пере дать кабинет под комнату отдыха для ткачих.

Вот тут-то пренебрежительно-равнодушное отношение начальника к «копошению дозорных» вмиг улетучилось. Как потом напишет в Комитет народного контроля СССР Ю.Анисимов, со стороны Е. Кузнецова стало проявляться пристрастное отношение к ним, началось преследование, а уж председателя группы «долбил» руководитель, что называется, не стесняясь, – лишал систематически премиальных. Когда мы приехали на предприятие, дозорный подсчитывал убытки в своем бюджете в очередной, а вернее четвертый раз.

Нет, думается, смысла перечислять сейчас все кузнецовские нарушения, скажу лишь только, что есть среди них весьма и весьма серьезные.

– Однако, – сказали в дирекции мне, – гонения на дозорных и на их председателя со стороны Евгения Валентиновича не было.

– А лишение премиальных?

– Оно обоснованно, что подтвердила и комиссия фабричного комитета по трудовым спорам.

Признаюсь, это было для меня неожиданностью. История оказывалась не такой однозначной, какой представлялась ранее. Но чем больше приходилось в нее углубляться, тем сильнее я убеждался, в сколь сложных условиях приходится работать низовому звену дозорных, в какой большой помощи и поддержке нуждаются молодые народные контролеры и что данный случай требует самого тщательного и объективного анализа. Да, были неполадки, нет, не в контрольной деятельности, а в основной работе помощника мастера Анисимова, это зафиксировано и в протоколах профкомовской комиссии, разбиравшей заявления Юрия Ивановича, который каждый раз опротестовывал решения относительно лишения его премиальных.

Безусловно, это не красит и не оправдывает Анисимова, однако понять сбитого с толку парня можно. Тем более, если учесть, что Кузнецов, пока его не трогали дозорные, поглядывал на отдельные недостатки в работе подчиненного сквозь пальцы, так сказать, покрывал их, а теперь стал непримиримым к малейшим оплошностям. И руководствовался, как я понимаю, начальник цеха далеко не благородной целью навести идеальный порядок на производстве. Он просто хотел дать почувствовать строптивому человеку, что не лучше ли, мол, закрыть глаза на некоторые действия друг друга. А это уже не шутки. Это стремление создать в коллективе гнилую атмосферу всепрощения. Известно, какую суровую отповедь получило подобное явление, порождающее и падение дисциплины, и ответственности, на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС.

На эту сторону и следовало бы, думаю, обратить особое внимание руководству предприятия, когда ему стало известно об истории в прядильном цехе. И тогда бы, наверняка, многое в моральной атмосфере там на первых же порах нормализовалось.

Говоря все это, я, разумеется, не помышляю отвести в сторону критику от Ю.Анисимова. Он заслуживает упрека, что определенным снижением требовательности к себе в производственной сфере он дал повод для кривотолков. Это, считаю, послужит и ему, и другим дозорным поучительным поводом для размышлений. Высокое звание народного контролера, что и говорить, требуется содержать во всех отношениях в чистоте. И как важно уметь дозорным любого ранга трезво оценить обстановку, подняться над личными обидами.

К сожалению, начавшаяся должным образом борьба народных контролеров фабрики с купеческими замашками Кузнецова в конце, надо признать, свелась к своеобразной дуэли двух человек – начальника и председателя группы, который все проверки возглавлял только сам.

Это бы тоже надо было заметить руководителям фабрики. Но тем показалось проще и легче рассматривать ненормальные отношения между Кузнецовым и Анисимовым как некий житейский конфликт, этакую ссору между Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем, недостойную высокого внимания. Такая позиция, собственно, и привела в итоге к тому, что ни одного предписания дозорных относительно «художеств» Кузнецова всерьез рассмотрено администрацией не было. Кабинет начальника цеха, который превосходил по шикарности даже директорский (по признанию самого руководителя объединения), так под комнату отдыха передан и не был. Никаких вычетов из зарплаты Кузнецова за работу по укреплению порушенных им перекрытий не производилось. Стоит ли говорить, что такое отношение к предложениям народных контролеров их не вдохновляло. Что бы там ни было, но ведь с Анисимова-то за не ахти какие провинности спрашивалось, а с Кузнецова за более серьезные вещи – нет. Где же принципиальность? Где же справедливость, наконец?

Директор объединения Ю.Терегулов, когда я высказал свою точку зрения на этот счет, возразил:

– Мы за нескромность Евгению Валентиновичу объявили выговор.

Документ, подтверждающий это взыскание, мы потом долго искали в отделе кадров. Нашли. И оказалось, что объявлен выговор начальнику прядильного цеха не за нескромность, а за нарушение норм эксплуатации зданий. Да и то после того, как кузнецовской историей заинтересовался Пушкинский городской комитет народного контроля.

– А чего Анисимов в свое время ко мне не обратился? – сетует Терегулов. – Я дозорных своими помощниками считаю.

Хорошие слова, но как было догадаться о добрых намерениях директора, если даже в такой мелочи – воспользоваться пишущей машинкой для печатания результатов проверок дозорным было отказано. А они действительно могли бы быть помощниками в наведении порядка. Начина ли-то неплохо: за довольно короткий срок 18 проверок провели, и среди них такие, как смотры расходования горюче-смазочных материалов, экономии и хранении сырья, подготовки жилого фонда к работе в зимних условиях, состояния трудовой дисциплины. Материалы рейдов в многотиражной газете освещались. И хотя директор полагает, что во всех этих проверках дозорные вскрывали лишь те недостатки, которые были ему известны, о чем однажды и заявил открыто, то это лишь подтверждает мысль: необходим тесный контакт в работе с дозорными, честный и не формальный подход к их деятельности.

Будучи же на собрании народных контролеров фабрики, я понял: слабовато они владеют принципами контроля, мало у них знаний в области экономики. Надо учить. Тут обязан, конечно, показать себя Пушкинский городской комитет народного контроля. Его председатель И.Спиридонов – работник с большим стажем и опытом. В районе есть хорошие группы дозорных, их опыт должен скорее становиться достоянием всех. Но лучшей формой учебы является, безусловно, учеба на месте. В объединении технических тканей достаточно и грамотных экономистов, и инженеров, и технологов. Разве они не в состоянии дать необходимую консультацию перед той или иной проверкой.

Настоящих дел у дозорных много. В минувшем году фабрика имени Красной Армии и Флота недодала к плану 328 тонн пряжи и 144 тысячи метров полотна. Могут ли быть спокойными народные контролеры в такой ситуации, позволительно ли им распылять свои силы и время понапрасну? Нет и нет.

Чуть ли не пять месяцев были они выбиты по сути дела из колеи тяжбой с начальником цеха, конец которой к всеобщему удовлетворению положили лишь возмущенные письма и заявления рабочих цеха в партком и дирекцию объединения. Поняв, что на сей раз ему несдобровать, Кузнецов быстренько уволился с фабрики: мне даже не удалось встретиться с ним.

– Во, как обернулось, – резюмировал этот факт И.Спиридонов. – И Анисимову не следовало бы воевать с начальником одному, самому. У него же актив есть. На него и надо бы опираться.

Что-то в этих словах проглядывало от житейской мудрости – хитрости. Но я их все же решил привести, заканчивая рассказ об этой не такой уж простой истории, из которой, надеюсь, извлекут урок не только Анисимов, но и руководство Красноармейского объединения технических тканей, возможно, и дозорные в других местах.