Потребляем все!

Пресса заполнена триумфальными репортажами о беспрецедентных масштабах отечественного потребления. Гремят победные реляции: средний россиянин потратит на празднование Нового года 17.000 рублей! Нет, нет, 500 евро! Нет, 1.000 долларов — кто больше?! Раскуплены все новогодние туры, египетские подорожали вдвое, даже Финляндия, даже самая глухая Лапландия — по слухам, приют Санта-Клауса — уходит со свистом. Рестораны битком. Звонит корреспондент крупного официозного радиоканала: «Скажите, ведь делать друг другу щедрые подарки — это наша, русская прекрасная национальная черта?! Разве нет?!»

Ну, во-первых, насчет щедрости: она не тождественна роскоши. Наша национальная черта — делиться последним: это да, без этого в наших климатических и политических условиях элементарно не выживешь. Власть так относится к народу, что выглядит не гуманней погоды (и так же четко чередует оттепели с заморозками); в такой ситуации без щедрости пропадешь. Но вот насчет потребления как национальной матрицы — позвольте вам этого не позволить. На протяжении большей части российской истории люди все-таки видели в ней смысл. Возможно, они заблуждались, и жалкие их усилия ни к чему не вели, а все происходило заведенным порядком, но они-то, бедолаги, этого не понимали и свято верили в наивные абстракции вроде чести, правды, свободы! И потому жизнь их измерялась не количеством купленного и съеденного, и даже не количеством заработанного, — но достижениями иного порядка: вот построили больницу для бедного народа, вот отменили цензуру (для него же), вот сделали социальную революцию, выстроили Магнитку, слетали в космос и т. д.

Сегодняшнему россиянину совершенно нечего делать — знай потребляй. Исход выборов решен за него, определен государством и ни для кого не был секретом. Условий для триумфального рывка в науке нет по причине хронического недофинансирования, которое никуда не делось, а для такого же рывка в культуре — по причине всеобщего интеллектуального и нравственного паралича: культуре для развития нужна свобода, а население коллективно договорилось, что при свободе было хуже. Национальные проекты существуют не для всенародной мобилизации, а для предвыборной и экспортной демагогии. Даже бизнеса сколько-нибудь серьезного в России сегодня не построишь: мелкий будет немедленно задушен крупным, а крупный выстроен государством. Можно заработать обычный среднеклассный максимум — больше, чем в состоянии сразу проесть, но меньше, чем нужно для серьезной покупки, будь то дача, квартира или контрольный пакет. И средний класс вынужден уважать себя за бурное, но мелкое потребление — потому что больше ему уважать себя не за что. Он скупает все: машины, дорогие игрушки, бессмысленные бесчисленные наряды. Откладывать? — инфляция съест. Бедным раздать? — жалко. Вложить в великое государственное дело? — так ведь государство и само себя не обижает, постепенно возвращая в свои руки всю собственность в стране. Люди резвятся в рамках отпущенных им возможностей, недостаточных для серьезного дела, но вполне годных для предновогоднего консьюмеризма. Слетать в Египет, преподнести подруге штаны, в лучшем случае поменять старый «Форд» на менее старый «мерс». Скупить все петарды в ближайшем пиротехническом салоне «Ваш бабах». И ощутить, что год прошел не зря.

Точней — заглушить покупкой дикую, сосущую тоску от того, что он прошел именно зря, и шансов, что следующий пройдет иначе, крайне мало. Страна, где единственным праздничным занятием стал обмен бессмысленного труда на ненужную вещь, может праздновать только так — заливая глаза вином и заглушая звук петардами. И радостно вслушиваясь в радиосообщения о том, что потребители установили новый рекорд — неустанно пожирая свои недра, собственные мозги и друг друга.

9 декабря 2007 года

№ 46(491), 10 декабря 2007 года