Душа двойной ширины
Душа двойной ширины
У наших писателей душа двойственная. По крайней мере, так выясняют критики. Они не находят в писателе единства стиля.
Беру отрывок из новой книжки И. М. Гревса «История одной любви» («Современные проблемы», 1927):
«Наконец, об оригинальном своем рассказе «Степной король Лир» Тургенев – со страхом перед ожидаемым судом П. Виардо в очень решительном, неприятно резком стиле, к которому он иногда спускается, к сожалению, в разговорах и в интимной переписке, допуская острый контраст изяществу его подлинного литературного языка, – дает собственную, безусловно несправедливую характеристику тому же Пичу (16 апр. 1870): «Я закончил повесть; по своей грубости она производит на меня впечатление большого зада, но не в рубенсовском стиле – с розовыми щечками, нет, совсем обыкновенного, тучного и бледного русского зада»{207}.
Сколько оговорок у Гревса!
Какая путаная фраза!
Безграмотно. Так пишут профессора. Терминологию с запрещенными словами мы можем найти и у Толстого (например, его сравнение поэзии и прозы с анальными объектами). Здесь не личность художника. Толстой и Тургенев не похожи. Здесь две традиции, обусловливающие стиль литературы и интимного письма.
Так русская аристократия по-русски говорила иногда нарочно простонародно.
Жанры выбираются. Не две души, а несколько жанров.
Строй души в литературе темперирован. Играй на черных, а четверти тонов нет… Все это еще более суживает понятие о литературе как о высказывании души.
Литературные жанры существуют в писателе, как свойства черного кролика в белом, рожденного от черного и белого.
Выбрейте его на морозе. Вырастут черные волосы.
В зоологии это делает Завадовский{208}.
Изменения климата – это внелитературный факт.
«Таким образом, ответ животных тканей на внешние раздражения – в нашем случае холод – определяется всецело наследственным свойством живого существа, определяется внутренними силами, в нем заложенными»{209}.
А. Веселовский иногда подходил к этой мысли.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.