Что нас носит?

Что нас носит?

Современный стиль фельетона имеет длинную историю. Переломы текста, появление неожиданных мыслей, отсутствие доказательств – все это происходит, вероятно, от стиля Гейне. Гейне же взял его у романтиков. Писать фельетоны – не хуже и не лучше, чем писать так, как писал Тургенев. Это только две разные манеры.

Все это приходится писать потому, что в последнее время началось причесывание литературы. Ее вытягивают в одну линию. Так она существовать не может. Современный писатель не ученик русских классиков. Классики от классиков не происходят.

«Пушкин, за что ты меня погубил» – так плакал в 4 часа ночи поэт.

Я не прошусь к Пушкину ни на руки, ни под ручку. Убежден, что он был великим человеком, что он умел противопоставить себя своему времени. Умел шутить. Шутя написал – «Евгения Онегина».

Сейчас его памятник – бронзовая пробка в горле бульвара. Он губит людей, которые хотят писать, как классики.

Губит Есенина, который котенком лезет на его постамент.

У нас сейчас Сейфуллину хотят сделать Толстым.

Пантелеймона Романова нанимали в Чеховы, и даже М. Левидов хотел стать Чириковым.

Левидов лучше Чирикова.

Но есть жажда поэтической реставрации.

Большой стиль сегодняшнего дня – произойдет от малого стиля.

Дело не в том, чтобы занять старые квартиры писателей новыми именами.

Я принес недавно Воронскому кусок рукописи Бориса Кушнера, в которой тот описывал дороги Англии.

Как они идут, как поворачиваются, как их строят, раскатывая, как рулоны.

Воронский обрадовался: «Это интересно читать», – сказал он.

Нам всем сейчас интереснее география, чем талантливый Леонов.

Из старых классиков нужно издавать Марко Поло, путешественника.

Искусство – поворачивается. Читателю нужно сообщение фактов, а не старая форма. Наступает время физиологических очерков и путешествий.

«Что вас носит?!» – закричала мне с забора крестьянка в Бежецком уезде, Тверской губ. Влезла на забор она, боясь тихо идущего автомобиля.

Моих знакомых сейчас нет в городе. Все ездят.

Для писателя сейчас Москва – только зимнее становище.

Мы ездим на Белое море, в Воронежскую губернию, в Смирну, в Америку, участвуем в пробегах.

Что нас носит?

Писатель ищет факта. Новая литература – письма с дороги. Их пишет Борис Пильняк – и ошибается в манере. Он приводит самого себя в лес и видит кругом одну только собственную писательскую манеру.

Их пишет Влад. Лидин – и ошибается, потому что пишет под Пильняка.

Их хорошо пишет Пришвин.

Пишет Лариса Рейснер. Женщина с мужской манерой писать.

Она перегружена, слишком нарядна, но она настоящая – не литературная.

– Мне нравится книга «На Таити» Эльзы Триоле{176}, потому что я люблю географию, – сказал мне один человек.

Мне тоже нравится эта книга – она читается сама, а не потому что нужно знать современную русскую литературу.

Правда, в этой книге слишком чистый русский язык, четкий, как след на песке от велосипедной шины, но в книге есть полезная простота, когда человек как будто все время старается описать именно то, что он видал, и свое домашнее отношение к экзотике.

Мы ведь слишком перегружены экзотикой и про русских пишем, как про иностранцев. Поэтому хорошо описывать Таити, как дачу в Сокольниках.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.