Проект
Проект
Все вышесказанное не означает, что у политики бобо нет четкого направления. У бобо есть план, который в ближайшие годы будет определять политическую конъюнктуру. Суть их плана в исправлении перегибов двух социальных революций, приведших их к власти.
Несмотря на диаметральную противоположность богемных шестидесятых и буржуазных восьмидесятых, две базовые ценности у них были общие: индивидуализм и свобода. Авторы обоих десятилетий могли сколько угодно разглагольствовать про общественные организации и местные инициативы, но основной целью была индивидуальная свобода. Восставшая в шестидесятые богема ратовала за культурную свободу: свободу самовыражения, свободу мысли, свободу секса. Это была попытка сбросить узду конформизма и социальных запретов, убежать от опустошающего действия бюрократической машины и всякого рода руководящих и ответственных. С другой стороны, буржуазное возрождение восьмидесятых стремилось к расширению экономических и политических свобод. Предпринимательская деятельность поощрялась через приватизацию и ослабление государственного регулирования экономики. «Большой брат» подвергался постоянным нападкам и часто уступал. Уютные корпоративные междусобойчики были вскрыты и разворошены. Снизилась бюрократическая нагрузка и количество чиновников. Еще в 1994 году республиканцы получили большинство в Конгрессе, назвавшись коалицией «Оставьте нас в покое». Они ратовали за расширение границ индивидуальной свободы, чтоб правительство не вмешивалось в жизнь граждан.
Многие лидеры политических движений как шестидесятых, так и восьмидесятых наивно полагали, что достаточно отменить старые ограничения и дать людям свободу, и лучшая жизнь настанет сама собой. Но жизнь не так проста. Начните искоренять устаревшие общественные установления, и вскоре вы заметите, что вместе с ними ослабли и весьма полезные нормы типа вежливости и прочих приличий. Ослабьте социальные узы, чтобы облегчить индивидуальное самовыражение, и вы заметите, что эрозии подверглись и важные связи внутри сообществ. Усилия по смягчению начальнического гнета приводит к ослаблению всякой власти. Авторитет учителей, родителей и демократических институтов снижается наряду с ролью бюрократических деспотов и чопорных блюстителей нравственности. Обогативший миллионы экономический бум в то же время поставил под угрозу небольшие сообщества и социальную стабильность, столь ценимую многими. В девяностые американцы стали все больше ощущать необходимость работы над ошибками. Если шестидесятые и восьмидесятые были заняты расширением свобод и укреплением индивидуализма, сегодняшним бобо приходится как-то справляться с излишней свободой и избыточным индивидуализмом.
Вот почему «сообщество» и «контроль» – самые важные понятия в политическом проекте бобо, каким мы видим его в последней главе этой книги. Мы видим, как в разных слоях американского общества предпринимаются последовательные усилия по восстановлению социальных связей, укреплению авторитета власти и в целом – обузданию джиннов, выпущенных из бутылки за последние четверть века. В университетах усиливается «родительский» контроль с восстановлением часов отбоя, наряду с ужесточением правил общежития, сексуального поведения и введением наказаний за несанкционированное употребление алкоголя, несогласованные вечеринки и дедовщину.
Колин Пауэлл поднял волну волонтерского движения, и миллионы наших сограждан стали посвящать свое свободное время присмотру за детьми работающих родителей, организации досуга взрослых, уборке и соответственно наведению минимального порядка в неблагополучных районах. Законодательные органы по всей стране предпринимали попытки установить контроль над непристойным контентом в интернете, над оборотом оружия, над рекламой табака, контролировать или, по крайней мере, ввести возрастные ограничения на телепрограммы и видеоигры, содержащие сцены насилия. По стране прошла историческая реформа системы соцобеспечения, в ходе которой местные, окружные и федеральные власти существенно ужесточили правила и ограничения для получателей социальных пособий. В городах по всей стране были восстановлены запреты на попрошайничество, бродяжничество, распитие в публичных местах и даже несанкционированный выброс мусора. Местные органы охраны порядка стали наделять полицейских расширенными полномочиями в районах с высоким уровнем преступности.
Политики, в свою очередь, приняли на вооружение новую риторику. Республиканцы больше не выступают столь решительно за невмешательство правительства в дела граждан. «Моя основная цель – это способствовать началу эпохи ответственности», – сказал Джордж Буш-младший, объявляя о своем намерении баллотироваться в президенты. Спустя несколько месяцев Буш уже обрушился на «деструктивную установку, что все наши проблемы решаться сами собой, если только правительство не будет нам мешать. У адептов такого подхода нет ни высокой цели, ни благородного устремления, только желание, чтоб их оставили в покое». В то же время Эл Гор постарался дистанцироваться от противопоставляющих себя любой власти однопартийцев. «Ты должен быть хозяином собственной жизни, если претендуешь на моральное право воспитывать своих детей», – сказал он, объявляя об участии в выборах. – Конечный результат зависит не от какого-нибудь президента, но от всех американцев, каждый из которых готов взять ответственность за себя и за «ближнего».
Наиболее серьезные усилия по восстановлению авторитетов были предприняты в семьях и на местах. В 1960-х человек по имени А.С. Нейл организовал в Англии школу Summerhill, в которой правила устанавливали исключительно сами ученики. Книга Нейла с описанием методики Summerhill продалась в Соединенных Штатах тиражом более двух миллионов экземпляров. Движение за предоставление детям максимальной свободы, чтоб они могли исследовать, творить и развиваться «естественным образом» всеми возможными способами, приобретало в те годы все больше последователей. Все, кто учился в то время, могут вспомнить программы и прогрессивные реформы, призванные расширить свободы учащихся, пробудить в них индивидуализм – школы без стен, открытые классы, открытые кампусы. В государственных школах старших классов были даже комнаты для курения, хотя курить несовершеннолетним запрещалось.
Сегодня, однако, тенденции поменялись с точностью до наоборот. Видные политики из обеих партий ратуют за возвращение школьной формы. Детей контролируют, отслеживают их передвижения, окружают запретами и всевозможными устройствами. Забота о безопасности детей достигла беспрецедентного накала, став ключевым проявлением судорожных усилий по защите и контролю над нашими чадами. Производители велосипедов рапортуют о снижении продаж, поскольку родители все реже позволяют детям просто рассекать на великах по району. Нотации, которыми сегодняшним детям целыми днями заливают баки, по интенсивности превосходят даже морализаторство на пике Викторианской эпохи: детские телепрограммы проповедуют на всевозможные темы от переработки отходов до расизма; от учителей требуют давать наставления и наказы по всем вопросам от наркотиков до норм поведения. После стрельбы в Литлтоне, Колорадо, в 1999 году прессу захлестнула волна материалов на эту тему, однако все комментаторы сходились в одном: родители должны усилить контроль над своими детьми.
Прошли времена свободы в духе Руссо. Не меньшее впечатление производит стремление жителей – в особенности зажиточных городков – установить контроль над ростом и развитием их районов. Сторонники Рейгана воспевали преимущества неограниченной свободы предпринимательства, однако сегодня такой подход окончательно вышел из моды в большинстве населенных бобо пригородов. В любом бобо-районе действует влиятельная группа граждан, выступающая за ужесточение правил городского планирования, против строительства новых коммерческих комплексов. Они выступают против сноса старых домов, когда владельцы хотят построить на своем участке здание покрупнее, и активно борются с подобными «улучшениями». Прогресс и развитие в зажиточных районах уступили место ретротенденциям и консервации, а их обитатели стремятся сохранить свое стабильное упорядоченное прошлое, или, по крайней мере, создать сообщество, скроенное по лекалам того, что сегодня кажется стабильным и упорядоченным прошлым.
Бобо больше времени тратят на восстановление утраченных сокровищ, сохранение старой архитектуры, обновление старых институций, нежели на создание новых, экспериментальных. Бампер каждого третьего принадлежащего бобо автомобиля украшен наклейкой с призывом «Спасем…». Бобо спасают старые театры, старые районы, старые фабрики и склады, спасают даже исторически значимые ужины. Даже если эти, как правило, зажиточные активисты соглашаются на строительство нового здания, то только при условии, что оно будет соответствовать архитектурным образцам прошлого. Все это под предлогом сохранения местного характера, борьбы с обезличиванием и неконтролируемым ростом, а также повышения «благоустроенности» и «качества жизни». В этой сфере бобо тоже стараются сохранить порядок и стабильность и поддержать систему местного самоуправления.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.