Лола Звонарёва, Лидия Кудрявцева «Я стал заядлым рисовальщиком…»
Лола Звонарёва, Лидия Кудрявцева
«Я стал заядлым рисовальщиком…»
До глубокой старости Андерсен рисовал — у писателя, по мнению многих литературоведов и искусствоведов, ощущался явный талант к рисованию. В молодые годы, раз в неделю обедая с театральным хормейстером, Андерсен для его маленького сынишки рисовал книгу «Фантазий и скетчей». Здесь мы встречаем встречаем охотничью сценку, в которой действующие лица вскоре станут героями его новых сказочных историй. Много путешествуя, Андерсен неизменно рисовал новые места, и это помогало ему фиксировать зрительные впечатления для своих новых романов, пьес и сказок.
Корвет «Галатея» в константинопольской гавани
Писатель часто вырезал силуэты из цветной бумаги, наклеивал их на синий или черный фон и дарил знакомым дамам. В «Сказке моей жизни» он вспоминает, как подарил знакомой молодой девушке «какую-то вырезанную из бумаги фигурку». Его вырезки нередко становились подарком детям друзей. Малыши с любопытством наблюдали, как писатель вырезает. Для детей близких друзей Андерсен делал целые рисованные книги. Андерсен с невероятной быстротой и искусством вырезал причудливые фигурки, арабески, цветы, животных и человечков. Особенно удачно получались у него улыбающееся солнце, трубочист, солдат, лебеди, бабочки и танцовщицы, стоявшие на одной ножке.
В сказке «Цветы маленькой Иды» встречаем автобиографический образ студента, который «…умел рассказывать чудеснейшие истории и вырезать презабавные фигурки: сердечки с крошечными танцовщицами внутри, цветы и великолепные дворцы с дверями и окнами, которые можно было открывать». В сказочной истории «Альбом крестного» главный герой также наделен автором его собственными талантами: «Мастер был крестный рассказывать… Умел он также вырезать картинки и даже сам рисовал их». Писатель создавал сложные узорные композиции, вплетая туда изображения любимых сказочных героев: танцующих балерин, лебедей, Оле-Лукойе, пастушек, гномов.
Дама в черно-зеленом платье
Пират с шестью сердцами в пиджаке
Иллюстрация к «Гадкому утенку»
Не менее интересны и рисунки, сделанные Андерсеном в путешествиях. Они привлекают легкостью и наблюдательностью. Андерсен рисовал Италию и Саксонию, Грецию и Турцию, Швейцарию и Баварию. Рисунки становились для Андерсена источником воспоминаний и ассоциаций. Вернувшись в Данию из первой поездки в Рим, он привез с собой множество набросков пером. В одном из писем из Италии признавался:
В Мола-ди-Гаэта я видел термы Цицера и рисовал их. Я стал заядлым рисовальщиком, и художники в Риме поощряют меня, так как у меня хороший глаз, во всяком случае, многие мои рисунки (а их готово уже более ста) — это мое сокровище, которое потом, дома, доставит мне радость. Ах, если бы я только учился рисовать! <…> Я, между прочим, стал страстным рисовальщиком, моя папка полна маленьких пейзажей Италии, и я с радостью уложу всю страну в свой карман.
Путевые рисунки соответствовали размеру жилетного кармашка — в нем он носил специально заготовленные листочки бумаги размером 7?9 сантиметров. На этих клочках Андерсену удавалось передать многое, не отказываясь от деталей и интересных планов. Перьевые рисунки писателя экспрессивны, линия подчинена определенному ритму, передает состояние природы или особенности архитектуры. Он часто сравнивает увиденное то с произведениями Рембрандта, то с работами малых голландцев — Поттера, Рейсдаля, Ван Остаде.
Влюбленный в живопись Андерсен постоянно посещал музеи, приходя в полюбившиеся залы снова и снова. В начале «Сказки моей жизни» встречаем имена Рафаэля и Тициана, в картинах которых писателя восхищают «красота, правдивость и свежесть». В 1831 году Андерсен впервые переступил порог Дрезденской галереи, после чего записал в дневнике:
Из всего, что произвело на меня глубочайшее впечатление, я должен в первую очередь упомянуть Мадонну Рафаэля. Я пробежал залы галереи, чтобы найти эту картину, и, когда перед ней остановился, она, к моему удивлению, не ошеломила меня. Передо мной была обыкновенная женщина, не красивее тех, что я так часто видел. «Неужели это та самая знаменитая картина? — подумал я. — От нее я ждал потрясения! Многие мадонны и женские лица в этой галерее гораздо красивее». И я отправился снова к ним. И тут словно покрывало упало с моих глаз! Теперь это были ничем не примечательные лица. Я вернулся к Рафаэлю и почувствовал бесконечную правду и величие… той картины. Здесь не было ничего, что удивляет, ослепляет, но чем внимательнее всматриваешься в лица матери и младенца Христа, тем божественней они становятся. Такого неземного, детского лица нет ни у одной женщины — и все же перед вами абсолютная реальность… Не любовь, а обожание было в этом взгляде!
Этот отзыв Андерсена удивительным образом перекликается с ощущениями В. А. Жуковского, написавшего под впечатлением от этой же картины статью «Рафаэлева мадонна», опубликованную в журнале «Полярная звезда» в 1824 году.
Час, который провел я перед этою Мадонною, — пишет Жуковский, — принадлежит к счастливым часам жизни, я ясно начал ощущать, что душа распространялась, какое-то трогательное чувство величия в нее входило, неизобразимое было для нее изображено, и она была там, где только в лучшие минуты жизни быть может.
Похожий отзыв оставит в мемуарах и иллюстратор сказок Андерсена Мстислав Добужинский:
Я хорошо осмотрел картинную галерею в Цвингере и долго сидел в молитвенной тишине зала перед Сикстинской мадонной, настраивая себя на поклонение «мировому шедевру». Но, к моему конфузу, оставался холодным, как видение, Мадонна мне казалась слишком грузной и земной…
Сборник «Новые сказки», вышедший в конце 1866 года, Андерсен посвятил молодому датскому художнику Карлу Блоку, считая его человеком выдающимся. В «Сказке моей жизни» Андерсен пишет:
Я очень высоко ценил его талант; познакомился я с ним еще в Риме; здесь же сошелся поближе и стал еще больше ценить его как художника и как человека.
В 1869 году Карл Блок написал портрет Андерсена, в эти годы уже достигшего всемирной известности, высоко ценимого королем Дании и зарубежными принцами.
Две руки и одна балерина
В течение всей жизни Андерсен увлекался декупажами — коллажами, виртуозно вырезаемыми им из цветной бумаги. Спустя восемь десятилетий Анри Матисс, в конце жизни увлекшийся этим же занятием, назовет этот вид творчества «искусством рисовать ножницами». В музее Андерсена в Оденсе хранится вырезанный из цветной — синей — бумаги овальный декупаж, в котором красиво закомпанован сложный узор — крест (в центре), головки тюльпанов (по кругу), лебеди с вытянутыми шеями и распахнутыми крыльями. Известно, что эта вырезка была сделана Андерсеном в 1835 году. «Вырезка — это рисунок цвета в чистом виде», — эти слова Матисса мы вспоминаем, когда вглядываемся в прихотливые и сложные декупажи Андерсена. Вырезки наклеивались автором на цветную бумагу. В 1874 году Андерсен сделал большой, сложный декупаж в подарок Дороте Мелхион. Это истинное произведение искусства — таким образом писатель хотел отблагодарить ее за дружбу и заботу. В многофигурной композиции вновь центром является крест, а вокруг — в прихотливом узоре сплелись балерины и танцовщицы, шуты и стражники с саблями, трубочисты и мрачные карнавальные маски. В 1873–1874 годах Андерсен выполнил в коллажной технике ширмы, составив их из четырех двусторонних панелей. Размер каждой из них — около полутора метров. Создавая фантастические образы Германии и Австрии, Франции и Англии, Норвегии и Дании, стилизованный образ Востока, писатель опирался на фрагменты репродукций, гравюр, дагерротипов. Зритель ощущает прикосновение и к еще одной необычной стране — стране Детства. Е. Бобринская так комментирует эти ширмы:
Композиции Андерсена в полной мере воссоздают характерное для коллажа ощущение пространства, в котором нет единой позиции для созерцания, нет линейной перспективы. Пространство представляет собой странную пульсирующую среду: оно может внезапно разворачиваться далеко в глубину и тут же вплотную придвигаться к поверхности; предметы, едва различимые вдали, и предметы, приближенные к самым глазам смотрящего, оказываются в непосредственной близости друг от друга. Человеческие фигуры (а чаще — лишь лица, и притом многие из них — хорошо знакомые современникам) располагаются рядом с фантастическими существами, созданными воображением; памятники архитектуры, моря, горы, леса, города, театральные залы и набережные, известные монументы, животные, птицы сплетаются в единый образ, в котором фантасмагория обладает чертами реальности, рождаясь из смешения знакомых и привычных мотивов.
Коллажи Андерсена высоко оценили европейские художники начала XX столетия. Есть свидетельства, что именно коллажи писателя дали творческий импульс Максу Эрнсту при работе над его дадаистскими и сюрреалистическими коллажами. По мнению Е. Бобринской, Андерсен удачно использовал в ширмах двойной эффект фотографии — правдивость изображения, передающего ощущение непосредственного отпечатка реальности, и присутствие технического устройства-посредника.
Не все декупажи Андерсена предназначались для детей друзей или знакомых дам. Один из них — крупномасштабная продуманная композиция — фигурировал на благотворительном базаре, организованном Союзом студентов в Копенгагене для родственников солдат, погибших в датско-немецкой войне 1864 года. В этой вырезке писатель представил целый мир своей творческой фантазии и писательских мечтаний. В центре композиции Андерсен написал: «Это бумажная вырезка довольно дорогая, / Оцененная в половину рексдалера, / Но это целая вырезанная сказка, / И ваше доброе сердце подскажет вам, сколько заплатить». Этот автограф писателя позволял продавать вырезку в два раза дороже.
В 1875 году, еще при жизни писателя, в честь его семидесятилетнего юбилея в Королевском парке в Копенгагене был установлен монумент скульптора А. Саави — сидящий в небрежно накинутом плаще Андерсен с книгой в руке читает одну из своих сказочных историй, как бы общаясь со зрителями.
