Споръ между г. Костомаровымъ и г. Кояловичемъ
Споръ между г. Костомаровымъ и г. Кояловичемъ
Г. Кояловичъ печатаетъ въ начиная съ № 14, свои лекціи по исторіи западной Россіи. Г. Костомаровъ началъ съ нимъ полемику въ № 118 газеты Голосъ. Въ № 100 Русскаго Инвалида появился Отв?тъ г. Костомарову г. Кояловича. Споръ, по видимому, об?щаетъ быть очень долгимъ и, по важности д?ла, заслуживаетъ самаго полнаго вниманія.
Извлекаемъ изъ прекрасной статьи г. Кояловича постановку вопроса.
«По мн?нію г. Костомарова, весь русскій народъ разд?ляется на дв? в?тви: с?верно-русскую и южно-русскую. С?верно-русская — это, очевидно, великоруссы, южно-русская — это малороссы».
Взглядъ г. Кояловича совершенно иной.
«Мы ставимъ», — говоритъ онъ, — «главн?йшею задачей нашихъ лекцій показать, какъ единый русскій народъ разд?лился на дв? половины, восточную и западную, и потомъ соединился опять».
Въ другомъ м?ст?, упоминая о мелкихъ нападкахъ г. Костомарова, г. Кояловичъ говоритъ:
«Мн? думается, что г. Костомарову не объ этомъ сл?довало бы и спорить зд?сь, а о томъ, в?рно или н?тъ мое раскрытіе историческаго разд?ленія тогдашней Россіи и русскаго народа на дв? половины, восточную и западную. Я даже думаю, что ему сл?довало обратить за это особенное вниманіе и поспорить со мною со всею серіозностію. В?дь это капитальный пунктъ нашихъ разнор?чій, на которомъ должно разрушиться одно изъ двухъ: или мое разд?леніе русской исторіи на восточную и западную, или г. Костомарова — на с?верную и южную. Читатели теперь, в?роятно, водятъ уже, что, не смотря на видимую близость словъ, обозначающихъ наши разнор?чія, на д?л? между нами бездна. Тутъ или вся моя теорія русской исторіи должна пасть безвозвратно, или вся теорія г. Костомарова. — Примиренія между нами н?тъ. Тутъ у насъ борьба на жизнь и на смерть. Отъ всей души желаю, чтобы она, не касаясь нашихъ добрыхъ отношеній личныхъ, повела насъ обоихъ въ неутомимому разъясненію русской и западно-русской исторіи».
Лекціи г. Кояловича естественнымъ образомъ обнимаютъ только одну сторону д?ла. Въ нихъ, говоритъ г. Кояловичъ,
«иы только разъясняемъ этотъ вопросъ въ западно-русской его половин? и думаемъ, что им?емъ неопровержимыя основанія, чтобы, считать эту половину — западно-русскую — ц?льною».
Противъ этой-то ц?льности западной половины русскаго народа главнымъ образомъ и были направлены возраженія г. Костомарова. Онъ высказался въ этомъ отношеніи весьма ясно сл?дующимъ образомъ:
«Считать южно-русское племя съ б?лорусскимъ за одинъ западно-русскій народъ н?тъ основаній; совм?стное изсл?дованіе ихъ судьбы безъ Великороссіи допустить можно только по отношенію къ государственному единству, соединявшему ихъ подъ властью Польши».
Въ опроверженіе такого мн?нія, г. Кояловичъ группируетъ въ своей стать? н?сколько самыхъ общихъ и наибол?е выдающихся доказательствъ.
«Мы спрашиваемъ», — говоритъ онъ, — «г. Костомарова прежде всего, зач?мъ въ его словахъ дано м?сто только польскому государственному единенію западной Россіи, а опущено Литовское, котораго важности никакъ нельзя отвергать, потому что оно по преимуществу дало широкое развитіе тому внутреннему объединенію западной Россіи, котораго г. Костомаровъ почему-то не хочетъ вид?ть, но которое очевидно всякому неспеціалисту? Мы спрашиваемъ г. Костомарова, что такое, если не внутреннее народное объединеніе, — тотъ поразительный протестъ всего литовскаго княжества противъ слитія съ Польшей, который д?лалъ столько шуму и б?дъ въ XV стол?тіи и до самаго люблинскаго сейма? Что такое, если не народное объединеніе, тотъ религіозный протестъ западной Россіи противъ Польши, который выразился въ противод?йствіи уніи, и во время котораго, въ 1623 году, жители всей западной Россіи, во всеуслышаніе говорили о себ?, что истребить в?ру русскую можно не иначе, какъ истребивъ вс?хъ русскихъ? Что такое, если не внутреннее объединеніе, выразилось въ борьб? казачества противъ Польши, казачества, элементы котораго самъ г. Костомаровъ не ограничиваетъ одною Малороссіей? Что такое, наконецъ, если не внутреннее объединеніе, выразилось въ томъ в?ковомъ факт?, на который не хотятъ обратить вниманіе люди воззр?ній г. Костомарова, но который им?етъ громадное значеніе въ изсл?дованіи единенія западной Россіи, именно литературный и государственный западно-русскій языкъ, который не былъ ни малороссійскій, ни б?лорусскій, а просто западно-русскій, равно понятный обоимъ племенамъ, на которомъ ц?лые в?ка писали, на которомъ писалъ воззванія въ народу самъ Хм?льницвій, просимъ обратить на это вниманіе г. Костомарова и его друзей? Неужели и это не внутреннее, не народное объединеніе западной Россіи? Читатели, над?юсь, согласятся, что все это такія доказательства историческаго брака Малороссіи съ Б?лоруссіей, которыя способны уничтожить всякія возраженія противъ его д?йствительности и дать полное право считать об? части западной Россіи неразрывно соединенными, вид?ть одинъ западно-русскій народъ, въ которомъ общее единство, общіе интересы не должны быть подавляемы частными особенностями и интересами. Такъ я и поступаю въ моихъ лекціяхъ, — называю оба племени однимъ западно-русскимъ народомъ, и въ т?хъ случаяхъ, когда идетъ вопросъ не объ національныхъ особенностяхъ, не отрываю отъ этого народа и литвиновъ, потому что сами они въ такихъ случаяхъ не отрывались отъ русскихъ западной Россіи, а д?йствовали съ ними за одно».
Таково начало ученаго диспута. Пожелаемъ ему всякаго усп?ха не въ прим?ръ другимъ нашимъ диспутамъ, которые производили одинъ шумъ и не приводило нивъ какому ясному заключенію. Припомнимъ зд?сь читателямъ споръ изъ-за малороссійскаго языка. Кажется, предметъ достаточно важенъ и заслуживалъ бы основательной обработки; между т?мъ д?ло ограничилось т?мъ, что одни кричали: это не языкъ, а нар?чіе! другіе же отв?чали: н?тъ не нар?чіе, а языкъ! Н?тъ нар?чіе! Н?тъ языкъ! и т. д.
Т?мъ д?ло и кончилось.
Въ предстоящемъ спор? мен?е всего ожидаемъ мы торжества и поб?ды со стороны г. Костомарова. Вс?мъ и каждому изв?стно, что г. Костомарова постоянно упрекаютъ въ отсутствіи безпристрастія, въ н?которыхъ неправильныхъ симпатіяхъ и антипатіяхъ. Этотъ упрекъ, по нашему мн?нію, еще не им?етъ существенной важности. Сами по себ? взятыя симпатіи и антипатіи суть д?ло хорошее. Он? побуждаютъ въ труду, он? сообщаютъ историку чуткость и проницательность, помогаютъ ему понимать и открывать то, чего никакъ не зам?титъ челов?къ холодный.
Вотъ и въ настоящей стать? г. Кояловича есть упрекъ г. Костомарову въ пристрастіи, и упрекъ весьма р?зкій.
«Я могъ бы вдаться», — пишетъ г. Кояловичъ, — «въ разъясненія того мн?нія, что г. Костомаровъ смотритъ на великоруссовъ какъ на какихъ-то каналій, отъ которыхъ нужно дергать себя подальше и съ утра до вечера на каждомъ шагу показывать имъ, что мы ихъ понимаемъ, т. е. показывать имъ постоянно всю ихъ негодность, вс? плутни, вс? беззаконія. Я могъ бы доказать, что этимъ взглядомъ проникнуты д?йствительно вс? историческія сочиненія г. Костомарова, и что это составляетъ самую печальную сторону трудовъ его, не раскрытую надлежащемъ образомъ только благодаря жестокому у насъ невниманію къ наук? русской исторіи».
Такъ вотъ какъ онъ смотритъ? Этакой же онъ сердитый!
Гораздо хуже и важн?е намъ кажутся не симпатіи и антипатіи г. Костомарова, а тотъ недостатокъ научной строгости, то отсутствіе настоящихъ научныхъ пріемовъ, которымъ онъ постоянно страдаетъ и которое доходитъ до того, что н?тъ возможности дов?риться ни одной его строк?.
Г. Костомаровъ два раза потерп?лъ р?шительное пораженіе на поприщ? филологіи. Съ перваго взгляда тутъ н?тъ ничего особеннаго, потому что г. Костомаровъ не знатокъ въ филологіи и, сл?довательно, легко могъ ошибиться. Но ошибка ошибк? рознь.
Въ первый разъ д?ло шло о литовскомъ происхожденіи нашихъ первыхъ князей. Г. Костомаровъ доказывалъ его также т?мъ, что производилъ имена князей отъ литовскихъ словъ, причемъ бралъ всякія слова, какія ему попались. Противъ г. Костомарова выступилъ тогда г. Щегловъ, тоже вовсе не знатокъ филологіи, и побилъ его на-голову т?мъ простымъ зам?чаніемъ, что для именъ ни въ одномъ язык? не употребляются всякія слова, что имена всегда представляютъ изв?стные любимые корни и изв?стное любимое словообразованіе, напр., Изъяславъ, Святославъ, Вячеславъ и пр. Отсюда сл?довало, что при опред?леніи сходства двухъ языковъ, всегда нужно сравнивать имена съ именами, а не съ другими какими нибудь словами.
Г. Костомаровъ принужденъ былъ сдаться и потомъ сталъ уже искать сходства варяжскихъ именъ съ названіями литовскихъ деревень, р?чекъ и т. п. Всетаки это было хоть немного лучше, ч?мъ идти, что называется, зря, какъ онъ д?лалъ прежде.
Второй случай былъ еще хуже. Одну изъ своихъ книгъ, именно С?веро-Русскія народоправства, г. Костомаровъ началъ такъ:
«Русско-славянскій народъ разд?ляется на дв? в?тви, различаемыя въ отношеніи къ р?чи но двумъ главнымъ признакамъ: одна перем?няетъ о въ а тамъ, гд? надъ этимъ звукомъ н?тъ ударенія, и ? произносить какъ мягкое е; другая „охраняетъ коренной звукъ о и произноситъ ? какъ мягкое и. Къ первой принадлежатъ б?лоруссы и великорусы, ко второй малороссіяне или южноруссы и новгородцы“.
Что же оказывается? Г. Гильфердингъ объяснилъ г. Костомарову, что въ филологіи различіе въ произношеніи гласныхъ буквъ никогда не принимается за характеристическую особенность, что если им?етъ въ этомъ отношеніи важность произношеніе отд?льныхъ буквъ, то им?етъ важность произношеніе согласныхъ, а не гласныхъ.
Оказывается, сл?довательно, что и тутъ г. Костомаровъ поступилъ зря, взялъ попало и какъ попало. Не ясно ли отсюда отсутствіе у него всякой ученой привычки, всякаго правильнаго пріема? Разв? похоже сколько нибудь на ученаго — отыскивая происхожденіе какого нибудь слова въ изв?стномъ язык?, брать въ этомъ язык? всякое слово, какое попадется? Разв? не полный недостатокъ основательности, — различая два предмета, хвататься за первый попавшійся признакъ и вовсе не подумать о томъ, важенъ ли онъ или н?тъ?