263. Монополия

263. Монополия

Какой-нибудь человек целиком захватывает ту или другую отрасль продовольствия и начинает действовать, как настоящий тиран. Вот когда торговля становится опасной и угнетающей! По существу своему она является справедливым обменом; теперь же правильные соотношения уже нарушены, покупатель порабощен.

Это уже не торговля — это монополия. Надо мной совершено насилие. Тиран-монополист продает мне вещь дороже, чем она стоит, только потому, что он является ее единственным обладателем. Он должен быть наказан по закону.

Но если это товар первой необходимости, если дело идет о хлебе, вине, овощах, растительном масле и т. п., то тиран превращается в убийцу. Пусть громоздят софизмы на софизмы; пусть экономисты доказывают, что монополист, являясь собственником хлеба, может назначать на него произвольную цену, — все равно такой продавец останется варваром. Он видит мои страдания и еще набавляет цену; он вызывает голод и смеется над этим.

«Он будет наказан, — скажут мне, — рано или поздно он ошибется в своих расчетах». Но его ошибочные расчеты гораздо опаснее для меня, чем для него, ибо если он и лишится денег, то я ведь лишаюсь жизни.

Нет: пока люди будут алчными, корыстными, бесчувственными, — до тех пор нельзя вверять съестные припасы первой необходимости во власть темным планам скаредности. Нелепо и постыдно отдавать иностранцу за лишние тридцать су с сетье тот самый хлеб, который созрел у меня на глазах. Все граждане должны быть накормлены, и преимущественно отечественными припасами.

Выдача монополии то на яйца, то на овощи, то на фрукты, то на бакалейные товары представляет собой слишком частое явление в нашей столице, и есть основания обвинять младшие чины полиции в сообщничестве, так как последняя далеко не всегда с достаточной бдительностью старается подавлять эти недостойные злоупотребления, заставляющие голодать беднейшую часть населения и внушающие беднякам отвращение к жизни.

Порой высшие чиновники, не краснея, предлагают свои деньги для этих гнусных сделок. Считая себя под непроницаемым покровом, они пользуются позорными плодами своей алчности. Это преступление, сделавшись обычным, запятнало некоторые имена, пользовавшиеся до сих пор уважением. Это — новое зло, порожденное роскошью и почти неизвестное в прошлом столетии. Я видел, как барышники скупали капусту, груши и даже салат.

Вот четверостишие на монополистов, сочиненное г-ном Дора^{93}, которое мне всегда очень нравилось:

Их алчность дикая наносит всем удар;

Само обилие бежит пред их налетом;

Руками ловкими Цереры общий дар

Они крадут у нас гнуснейшим оборотом.