Письма Новороссии: бедняжка Дэнни

28 июня 1874 г.

Newcastle-upon-Tyne,

England, United Kingdom

Мой славный Гэри!

Сегодня ровно два года с того самого дождливого дня, как ты уехал из Ньюкасла, мой любимый. Маленький юбилей… И все-то у нас идет своим чередом, как и было заведено, видимо, с начала времен в нашем достославном Нортумберленде: Тайн несет свои жестяные воды в море, ночной ветер путается в хрупких строениях колокольни собора Св. Николаса, а в ясный погожий денек все так же на горизонте за проливом смутно угадывается полоска берега – Европа. Континент, который увлек тебя в самые ужасные дебри свои, в эту холодную и безбожную Россию. Надеюсь, что ты регулярно носишь шерстяное белье, шарф и свитер, которые я тебе послала.

Это посылки моего сердца, женского изменчивого сердца, постоянней которого только море, как говорят на той стороне канала.

Ах, мой славный, отчего же ты не захотел, чтобы я последовала за тобой? Знаю, что устал уже от этого вопроса твоей нареченной, твоей «маленькой старушки Дэнии», но я не могу не задавать его снова и снова. Тебе, себе, своей подушке, своим ревнивым мыслям, которыми я прокладываю путь по географической карте через немыслимые пространства в эту чертову Hughesovka, где томится мой единственный и самый необходимый мне мужчина, где мои любимые крепкие руки, неутомимые ноги, широкая спина гнутся в поисках лишней сотни фунтов. Ах, треклятая жизнь бедняка, ты гонишь за три моря наших мужчин, вместо того, чтобы оставить их у домашнего очага с трубкой в зубах и пинтой портера на столике да любящей жены с вязанием в кресле под портретом нашей обожаемой Виктории.

Гэри, знаешь, я научилась курить. Сейчас многие курят, вот и меня Роуз Санкшип научила. Это было так отвратительно поначалу, но сейчас я уже выучилась не кашлять, затягиваясь двухпенсовой сигарой. А вчера мы с Роуз и Дороти Брокенпит ходили на танцы в Морской клуб. Да-да, Гэри, эмансипация пришла и в наш северный край. Теперь «Симэн Интернэшнл» открыла дамское отделение в клубе. Мы неплохо провели время. Я танцевала с Грэгом Нодатом, Хью Кардиганом и двумя американскими моряками – Рэтом Баттлером и Эшли Уилксом. Они мне понравились. Не подумай ничего такого, они вели себя, как и подобает джентльменам, только нас всех веселил их акцент. Все делали мне лестные предложения прогулок и даже заграничных, но ты же знаешь, никто мне не нужен кроме тебя, а ухажеры осточертели.

Так я провожу время, мой Гэри. Ведь тот мерзкий ирландец, убеждавший тебя, что ехать в колонии или на заработки в Россию (что одно и то же в сущности) с женой – все равно, что переться в Ньюкасл со своим углем, оказал нам обоим плохую услугу. Я пропадаю без тебя, только твой подарок – сеттер Сэм утешает меня в одиночестве. Как он вырос из смешного щенка со времен Первой выставки, где он был тобой куплен. Теперь это славный пес – рослый обладатель шикарной «селедки». Наш чудак викарий Грэндисон, обожающий латынь до того, что даже наш родной город зовет не иначе как Novum Castellum super Tinam, обращается к Сэму на «вы» и называет Canis non vulgaris. Капеллан Дойл шепнул мне, что в переводе на английский это означает «пёс необыкновенный».

Приезжай и забери меня с собой, Гэри. Я буду ждать до Рождества.

Все еще твоя, Дэнни Секстон