ДКР и уроки Артема

Роль Артема в истории ДКР хорошо известна. И поскольку сама история не входит в рамки заявленной темы, отметим только несколько моментов, на которых стоило бы сделать акценты.

ДКР на современной карте, wikipedia.org

Хотелось бы предостеречь те горячие головы, которые пытаются преподнести деятельность Артема на посту предсовнаркома ДКР как подвиг русского национального духа, как борьбу с украинским национализмом. При всей своей русскости, Артем был все-таки, в первую очередь, большевиком. Во вторую очередь, он тоже был большевиком, и в третью тоже.

Большевик он был правоверный и жутко дисциплинированный. Он был прагматик до мозга костей. Как мы видели в предыдущем эпизоде: партия сказала – Австралия, значит будет Австралия. И будет качественной вся работа там.

Перфекционизм отличал все, что делал Артем и другие, заметим, крупные коммунистические функционеры. Только это, вкупе с дисциплинированностью личной, дало возможность им создать мощное государство и выиграть несколько войн – от двух за существование государства до войн за космос, ядерное оружие, экономическое равновесие в стране, новую культуру, новую религию и души людей. Все советские перфекционисты показали, как истинно русское стремление к свободе, всегда понимаемое нами, как ничем и никем не ограниченная воля, может сочетаться с восприятием и переработкой соседних культур и нравов. И недаром первый космонавт Земли Юрий Гагарин восхищался жизнью и судьбой товарища Артёма.

Артем, как и большинство кадровых ленинцев, на дух не переносил национализм в любом его виде, хотя, конечно, националистическая мысль великих культур, таких как русская, германская, французская, китайская, рассматривались как естественные последствия развития имперских народов по собственному уникальному пути. Если же говорить о предпочтении Артемом и его соратниками по партии русской культуры и как государствообразующей, то, наверное, уместно было говорить о том, что исповедовали они своеобразный «русский интернационализм». Который, к слову сказать, прижился у нас в Донбассе. Ведь с самого начала нашей истории локомотивом ее был русский мужик из центральных великорусских губерний, но направляли его бег британцы, французы, немцы, бельгийцы, а позже и американцы-менеджеры. Национальные ручейки греков, татар, немцев, болгар, евреев, белорусов, армян, ингушей постоянно подпитывали русское море в Донбассе. Долгое время никто не вычитал из него украинцев и белорусов, но даже когда это произошло, то сделано было во имя принципов равноправия. И хотя многие коммунисты, работавшие на юге, понимали, что в будущем это может дать как раз эффект несправедливости, что многие потуги украинских деятелей продиктованы чуждой и русскому, и советскому государству идеологией, против генеральной линии партии до конца они не пошли. Все они помнили о единстве и вреде фракционности в рядах партии.

И в этом первый урок государственного деятеля Артема – урок дисциплины и мудрости

Артем понимал людей и умел быть с ними везде – и в бою, и в лазарете, и в голодной степи при отступлении, и на шахтах и заводах при их восстановлении.

Это второй урок – быть своим среди своих, знать их дело не хуже их самих.

Напомним, Артем работал и машинистом на руднике в Донбассе, и металлистом в Екатеринославе, и слесарем на паровозном заводе в Харькове.

Но самый главный урок Артема, который очень трудно выучить сегодня – это искренняя верность идее и мечте всей жизни. Она у него была одна – всемирное братство людей. После окончания Гражданской войны это казалось ему возможным. С его связями в международном рабочем движении, с именем в кругах горных рабочих, среди влиятельных деятелей профсоюзного движения Британии, Франции и Германии.

Известно, что Артем мечтал о создании Всемирного союза углекопов. Кому-то это казалось утопией, кому-то, напротив – угрозой могуществу капитала похлеще неопределенной мировой революции. И давно уже живет версия о том, что экспериментальный аэровагон, в котором ехали Артем и европейские деятели профсоюзов тем трагическим днем 24 июля 1921 года, слетел с рельсов под Тулой совсем не случайно.

Так это или нет, мы, скорее всего, никогда не узнаем. Ему было только 38 лет. Но он вошел в историю. Нашу историю.