Есть город у моря

Рассуждая о Донбассе, во всех его ликах, можно и нужно подчеркнуть, что он совсем неоднороден. Малороссийский север, великорусский центр и греческий юг – такова будет примитивная картина вседонецкой парадигмы бытия, которой достаточно для понимания контуров нашего края большинству людей. Добавим, что к востоку лежат земли Всевеликого войска Донского, поэтому сразу за Мариуполем, например, стоит бывшая станица Новониколаевская, превратившаяся полвека тому назад в город Новоазовск, а далее, вверх, на север граница идет по Кальмиусу, по которому, кстати, проходит и в центре Донецка.

Если Донецк (еще в бытность Юзовкой) родился для помощи делу возрождения Севастополя и Крыма, то Мариуполь появился на свет, пардон на карте как раз для того, чтобы Севастополе мог появиться. Без греческого исхода из татарского Крыма не было бы ни русского Севастополя, ни русского Крыма, ни русского Черноморского флота. Во всяком случае – в необходимые империи сроки.

Да и освоение Донбасса затянулось бы и без такого древнего, упорного, терпеливого и талантливого народа, как греки.

Не забудем, что искра древней государственнической мысли и любомудрия вообще живет в греческой душе с древнейших времен. И русскому сердцу греками была сделана Донбассу весьма полезная прививка. Забегая вперед, отмечу, что и еврейская, и татарская, и многие другие кровЯ поработали на то, чтобы в наших степях родился такой народ, как донбассовцы, «донецкие».

Великий дрессировщик Дуров скончался на гастролях в Мариуполе в 1916 г., http://chudesamag.ru

Когда я представляю себе Мариуполь, и его значение для Донбасса и России, то не заводские трубы и не море встают перед глазами. Мариуполь для меня это, прежде всего город, в котором родился Архип Куинджи и умер Анатолий Дуров.

Между этими двумя событиями вместилась панорама мариупольской жизни, показавшей, как из уездного города можно сделать центр современной жизни.

Кроме того, Куинджи грек, и это греет сердце мариупольским автохтонам. Что же до Дурова, то показательно, что жизнь одного из величайших артистов России (не только, конечно, цирка, а в куда бОльшем смысле) оборвалась нелепо, за несколько дней, от тифа, на окраине империи, в жалком здании цирка братьев Яковенко.

Физически умер Дуров, само собой в больнице, но в цирке Яковенко оборвалась вместе с его жизнью и карьерой, карьера и жизнь старой России. Этот символизм стал понятен, как и многие символизмы, на расстоянии лет.

Мариуполь ведь не готовили к роли крупного города, индустриального сердца Юга России. Как, например, Юзово/Сталино/Донецк. То есть, к роли города не готовили, но то, что там будет крупный промышленный хаб, было понятно с самого основания Новороссийского общества, превратившего завод, шахты и окрестные села, и поселки практически в свой феод.

Не то Мариуполь, он был заложен как уездный город, и эту функцию прилежно исполнял сто с лишком лет. Греки и русские развивали здесь порт, которому во второй половине 19 века было суждено стать одной из цитаделей хлебозаготовок и хлеботорговли Юга России. Англичане с французами появилась здесь даже намного раньше, чем в остальном Донбассе. Ровно за 15 лет до начала строительства завода и поселка, ставшего Юзовкой, в мае 1855 года, англо-французская эскадра, побесчинствовав в Геническе и Бердянске, подошла к Мариуполю, европейцы высадились на берег, сожгли несколько рыбацких байд, запасы пшеницы, приготовленные для погрузки на турецкие фелюги, и отбыли к Таганрогу. Там, узрев изготовленные к стрельбе крепостные батареи, предки натовских героев, убрались восвояси в Балаклаву и Камышовую бухту у стен русской Трои – Севастополя.

Уездный город Екатеринославской губернии Мариуполь, рос и богател, помаленьку стал притягивать к себе и культуру, и образование. В те годы, когда Архип Куинджи бегал по улицам Мариуполя то в поисках пропитания, то пытаясь овладеть секретами ремесла, которое со временем приведет его в большую живопись, в городке уже открывались народные школы, со временем пошли гимназии, мужские и женские, банки, росло значение порта.

А потом произошел переворот. В 1882 году в Мариуполь пришла железная дорога. А значит, кроме хлеба из порта можно было вывозить уголь и сталь, а привозить в него для машины, горное оборудование, руду для металлургических заводов всему Донбассу.

Стоп! А почему это Донбассу, зачем везти руду куда-то, когда вот он порт, а еще руда есть и в ближней Каракубе? Строим, – согласились с доводами инвесторов братья Кеннеди из Североамериканских соединенных штатов (САСШ). И пошло поехало – задымил американскими своими домнами гигантских объемов «Никополь-Мариуполь». Чуть позже к нему присоединился завод «Русский Провидансъ». Руду возили из Керчи – совсем рядом! Позже, когда на всем этом американско-бельгийском хозяйстве создали металлургический комбинат имени Ильича, а вслед за ним и «Азовсталь» в тридцатых, керченский концентрат продолжал кормить прожорливые мариупольские домны да мартены, а потом еще обнаружился один замечательный перфект – тоже по морю стали возить из грузинского Поти чиатурский марганец. В общем, кругом выгода, кроме экологии. Азов сопротивлялся долго, но промышленный рывок Мариуполя вкупе с хищническим хозяйствованием в украинские незалежные времена сделали свое дело – самое рыбное море в мире – да-да, именно так – сегодня уже не в силах кормить никого кроме браконьеров. А ведь в Великую Отечественную азовская килька спасла от лютой голодной смерти миллионы людей. Ей даже в Мариуполе памятник поставили.

Эх, был бы себе небольшой греческий оазис. Такой себе наследник того, что в античные времена звалось «Полис» Торговал бы помаленьку, развивал бы в наши уже времена курорты да туризм, но жестокие законы истории сделали Мариуполь безжалостным индустриальным монстром. Кроме двух металлургических комбинатов за годы советской власти появились здесь и коксохим, и завод тяжелого машиностроения, знаменитый «Ждановтяжмаш», новыми хозяевами переименованный ничтоже сумняшеся в «Азовмаш».

Что такое был Мариуполь до 20 века? Уездный город, порт, греческая речь, южный базар, вокзал, верблюды на которых татары и персы возили товар по окрестным селам, добираясь аж до Бахмута, а в другую, херсонскую сторону – до Геническа. Были в тихом морском городе гимназии, реальное училище, банки, газета «Мариупольская жизнь», театр и цирк. Тот самый, в котором оборвалась жизнь артиста Дурова…

В конце советской власти Мариуполь – это привычный для Донбасса рассказ: каждый третий рельс, укладываемый на дорогах огромной страны, каждая третья железнодорожная цистерна, половин всех бронетранспортеров советской армии, танковая броня и прокат листа для судостроения не только Союза, но и стран соцлагеря. Кроме того – торговый флот, свое пароходство. Где он сегодня? Распродан за копейки точно так же, как некогда распродали в незалежной родственники президента Кравчука огромный Черноморский торговый флот.

Город еще живет, город еще дымит своими заводами. Но все тише, все меньше, и надо искать новое занятие, новое лицо. Ничего – не впервой.

…А греков в Мариуполе все еще много – до восьми процентов населения. Хотя, конечно, при Куинджи были все пятьдесят.