Кого там только не было…

В доме директора Юзовского завода всегда было тесно от гостей. Самых разных. Энни с любопытством слушала их истории. Промышленники, инженеры, студенты-технологи, геологи и штейгеры, местные помещики – у всех у них находилась захватывающая «Story». Иногда появлялись люди с Урала и из Сибири – эти громкие и страшные для европейского уха географические названия, манили воображение девушки. Как раз в дом с визитом нагрянул Екатеринославский губернатор. Скорее всего, это был Владимир Карлович Шлиппе, занимавший эту должность в 1890—1893 годах. Энни Гвен с восторгом и трепетом наблюдала конвой губернатора – бородатых «kossaks» в папахах.

Порядки полицейского государства, каким, без сомнения в то время, была не только Великобритания, но и Российская империя, тоже отложились в памяти валлийской студентки. Она вспоминает революционеров-«нигилистов», изредка появлявшихся на вечеринках. Проверки паспортов в Юзовке были обычным делом, поэтому Энни Гвен носила с собой паспорт, подписанный тогдашним британским премьером лордом Солсбери. Письма из Уэльса шли в Юзовку 11 дней. «Многие из них были вскрыты цензорами», огорченно припоминала Энни.

Энни Гвен по моде того времени много времени отдавала музыке. И в Юзовке были люди, с которыми можно было пообщаться на эту тему. В доме Артура Юза часто музицировала некая г-жа Янчарская – «ученица Рубинштейна и друг самого Падеревского», – снобистски замечает Энни. Антон Рубинштейн тогда был в зените своей педагогической славы, а Игнацы Падеревски как в год приезда Энни в Россию прогремел своими концертами в Вене, Париже и Нью-Йорке.

Девушка, впрочем, больше всего любила народные песни и религиозные песнопения православной церкви. Здесь нет возможности привести полностью восторженные воспоминания гувернантки детей Артура Юза о Пасхе в Юзовке («Больницам гарантировано заполнение»), и о слепом кобзаре, чей голос живо напомнил ей родные валлийские мотивы.