Борьба за тот берег

Странные все-таки происходят порою вещи. Казалось бы, после того как в колхозе «Ленинский шлях» стало известно о том, что Екатерина Гулий – председатель колхозной группы дозорных – нанесла хозяйству материальный ущерб, положение ее должно существенно измениться. Однако этого, похоже, не произошло.

Председатель колхоза Н.М. Головко, подписавший решение правления о возмещении ущерба, в прекрасном расположении духа. И вовсе не потому, что удалось «подловить» вожака «народных мстителей», как он сам с издевкой называл дозорных, а потому, что материальный-то ущерб установили они сами. И сами вышли с предложением в правление о наказании виновных. А речь в данном случае шла о разбазаривании в хозяйстве горюче-смазочных материалов. Много тут было «щелей», по которым они растекались.

Конечно, можно бы тут лишь строго спросить с шоферов. Да ведь справедливо ли это? Понятно, жульничать – не годится, но и ротозейничать – тоже. А коль так, то куда как честней и принципиальней будет спросить со всей строгостью в первую очередь с людей, облеченных особой ответственностью. Тогда, что ни говорите, и «стрелочник» лучше усвоит урок, многое по-иному воспримет.

Потом, когда на эту тему поведем мы разговор с самой Екатериной Ивановной, она скажет больше: «Сейчас немало разговоров о том, что хорошо бы, мол, и народный контроль на хозрасчет перевести, При этом многие понимают так: денежные начеты на виновных частично на счет контролеров переводить. Не знаю, кто как, но я считаю: допускать такого ни в коем случае нельзя. Мы же, простите, не дельцы какие-то, наживающиеся на наших недостатках, хозяйственных бедах, а народные контролеры… И не перевернем ли мы с ног на голову основной наш принцип – профилактику нарушений?»

Увлеченный такой аргументацией, я уже сам развиваю мысль собеседницы:

– К тому же при господстве хозрасчетных и арендных отношений люди сами себе становятся контролерами и не больно-то нуждаются в чьем-либо дополнительном надзоре.

Екатерина Ивановна улыбается и многозначительно поднимает руку, как бы умеряя мой пыл:

– Только не договоритесь до того, как наш главный инженер Турмиенко, перешедший в арендный коллектив. Накануне, как принял это решение, мы его за бесхозяйственность наказали крепко. Так вот, «записавшись в арендаторы», первое, что он сделал, заявил с величайшим облегчением: «Все, Катерина, кончилась твоя власть надо мной. Теперь уж «поскоблить» Василия Дмитриевича (это так зовут инженера) не удастся».

– Интересно, что вы ответили?

– Что ответила? Во-первых, похвалила его за верный шаг. А во-вторых, пообещала глянуть вскоре, как поведет он дело свое.

– Проверять соблюдение договорных обязательств нужно, не спорю, но вы, как догадываюсь, собираетесь контролировать дело и, должно быть, технологию?

– А почему бы и нет? – невозмутимо отреагировала Гулий на мой выпад. – Я понимаю: вмешательство в технологию рассматривается многими как покушение на самостоятельность арендаторов. Только согласитесь: арендаторы разные бывают. Есть у меня идея – включить в договорные обязательства, выполнение которых обязаны мы контролировать, соблюдение технологических процессов.

Вот такая простая мысль. Правда, в этом случае народным контролерам того же колхоза, наверное, придется принимать активное участие и в разработке таких обязательств, для чего потребуются от дозорных прочные знания. Екатерина Ивановна с этим согласна: людей для контроля надо тщательно отбирать и учить. И рано или поздно, считает она, должен стать народный контроль поистине арбитром между правлением колхоза и тем или иным хозрасчетным коллективом, арендатором. Жизнь есть жизнь. От конфликтов в ней, тем более хозяйственных, не застрахован никто. Раныне-то как было? В случае непонимания, спора с тем или иным руководителем рядовой человек в парткоме искал третейского судью. А сейчас, когда партийные органы все больше идеологическими вопросами занимаются, а не хозяйственными, кто может не мешкая разрешить ту или иную тяжбу? Пожалуй, и впрямь народный контроль – солидный и объективный орган.

Не знаю, кстати ли, но пришло мне на память присловье, существующее в обиходе военных: «Чтобы удержать этот берег, надо бороться за тот». В настоящее время, когда много идет разговоров об укреплении престижа народных контролеров, право же, мало закрепиться на взятом уже рубеже и окопаться там. Эту истину, думается, хорошо усвоили дозорные «Ленинского шляха» и их вожак. Потому, как известно мне, и ухватились здесь одними из первых за идею так называемого эксперимента по организации единого контроля. Объединили усилия основных общественных организаций, наделенных функциями проверки хозяйственной деятельности, и наиболее активных дозорных. При этом от балласта смело освобождались и те, и другие. От 260 различных ревизоров, ходивших в доперестроечное время в колхозе по кругу и наступавших на пятки друг другу, остался 21 человек. В итоге образовался в хозяйстве мобильный, компактный орган, возглавляемый Е.И. Гулий, получающей, кстати, по решению колхозников зарплату бывшего председателя ревизионной комиссии. Выигрыш тут понятен. Чего стоит хотя бы одно сокращение числа контролеров! Но пытаюсь «подначить» Екатерину Ивановну, спрашиваю:

– А все-таки что вам дало объединение?

Человек истинно украинского темперамента, она аж вскидывается от такого вопроса:

– Здесь лучше сказать: что мы дали хозяйству, работая в новых условиях? Поинтересуйтесь у «головы».

Николай Михайлович Головко лаконичен:

– По скромным подсчетам, тысяч восемьдесят за минувший год.

Понятно, председатель не распространяется особо, что, проводя,

скажем, ревизию финансово-хозяйственной деятельности, выявили совершенно ненужный запасец всевозможных деталей, инвентаря и техники на 100 тысяч рублей. А возник он с попустительства председателя правления. Тут народные контролеры «потрясли» самого Головко. Однако новый стиль дозорных, их стремление сосредоточить контроль на поиске внутренних резервов, повышении рентабельности производства, решении вопросов социальной сферы не признать и не оценить председатель не. может. Ведь и в этом случае проверяющие в отличие от бывших членов ревизионной комиссии колхоза, исправно переписывающих, бывало, с одного листа на другой «приобретения», поставили перед правлением вопрос ребром: или используйте технику и устанавливайте оборудование, или продавайте то, что не нужно – нечего фонды омертвлять. Что ж, продали часть, а другую в дело пустили. Вон сушилку стоимостью в 50 тысяч отдали в монтаж на колхозный плодоконсервный завод.

Взять «гербицидное дело». Установили дозорные, что полеводы первой и второй бригад закупили в прошлом году на 13 тысяч химпрепаратов, а списали их на 25. Как такое могло случиться? Оказывается, списывали залежи прошлых лет. Так вот почему применение их до того только урожайность сорняков повышало: не те уже свойства были у гербицидов. Нелегко себя чувствовал на собрании группы агроном-химик. Да и правление колхоза испытывало немалую неловкость, когда народные контролеры передали ему не только материалы для наказания виновных, но и конкретные предложения по составлению экономически обоснованных заявок на закупку ядохимикатов, не дешевых, между прочим.

Правда, потом, когда дозорные спасли на мясокомбинате от «усушки» колхозное мясо, потеплели сердца правленцев, а Головко первым заговорил, что дозорных бы и поощрить не грех. Хотя на этот счет у него и раньше особых колебаний не было. «Моя жинка в санатории работает, в народном хоре по вечерам поет. Так ей за это три дня к отпуску прибавляют, а тут – такое дело», – рассуждает председатель.

Да уж, конечно: работают контролеры далеко не в условиях особого благоприятствования, «молоко» бы им за вредность не помешало. Я хорошо представляю, сколько косых взглядов пришлось выдержать той же Екатерине Ивановне, когда взялась она за такой вроде бы незначительный вопрос, как использование спецодежды. Выдавали ее в колхозе кому надо и не надо. Некоторые бойкие ребята-механизаторы, скажем, не только сами ходили в колхозных фуфайках, но и членов семьи в них одели. Пришлось разъяснить кое-кому соответствующее положение, навести порядок с выдачей.

Не думаю, чтобы цвели в улыбках при встрече с Гулий и колхозные строители, которых она также «копнула»: видите ли, приноровились выписывать стройматериалы сразу на несколько объектов. Поди потом установи, сколько и куда пошло, допустим, кирпича или пиловочника, все ли в дело пущено, а не на сторону ушло, свату иль брату Деревня – она богата родственными связями.

– Так, так, – кивает согласно головой Екатерина Ивановна. Но вдруг вся напрягается и поворачивает разговор вроде бы в иную сторону: – Село – организм своеобразный. Тут, того и гляди, если упустить воспитательную работу, мигом образуется не деловая спайка, а круговая порука, о которую, как известно, любое благое намерение может разбиться вдрызг. Потому-то и считаю я: настоящий контролер не тот, кто только бойко проверки проводит, а кто еще умеет и работать с людьми.

Каково! Не день и не два наблюдаю я за этой женщиной, то улыбчиво-добродушной, то строго-сосредоточенной, но всегда предельно внимательной к собеседнику. Вот толкует она с заведующим складом Николаем Назаренко, опрометчиво закрывшим наряд на оплату за уборку в помещении не за отдельно выполненные различные операции, а за проведенное на работе время. «Николай, переделай бумагу, пока не поздно. А то придется из своего кармана разницу оплачивать». Зав. складом недоволен: «Неужто и в самом деле писать: «за мытье полов», «за стирку занавесок»?

«А как думаешь? Вы же на хозрасчете!»

Через день тому же Назаренко будто бы между прочим она сообщает: «Я тебя в пример полеводам поставила – тщательно учет ведешь. Они же наняли женщин оштукатуривать бригадный домик и заплатили им за работу поденно, вместо того чтобы произвести расчет за фактически выполненное дело, что значительно дешевле». Николай, польщенный, улыбается: «Вахлаки».

– У меня в колхозе недоброжелателей нету, – говорит Гулий. И, как я теперь понимаю, сказано это не опрометчиво. Она уверена, что действия народного контролера находят в конце концов понимание. Взять тех же строителей. Им, а не кому-то говорят люди «спасибо»: дома-то, которые они возводят сейчас, после наведения порядка, на две тысячи стали дешевле. Наверняка забыли «горькие минуты», причиненные народными контролерами, и те доярки, что были «биты» когда-то за неаккуратность, а ныне получающие солидные добавки к зарплате за чистоту на фермах и высокое качество продукции. Да мало ли…

И еще вот что, «работает» на Гулий ее собственная уверенность в правоте своего дела, которое строит она, как правило, сообразуясь со здравым смыслом. Уроженка села, в двадцать лет с небольшим удостоенная звания Героя Социалистического Труда, она и представить не в состоянии, как это можно делать что-то формально, для галочки.

В свое время опыт работы возглавляемой ею группы обобщался в КНК СССР. Наверное, можно бы и возгордиться, а то и поуспокоиться. Но ведь так недолго и сдать позиции. Помните? Чтобы удержаться на этом берегу, надо бороться за тот. И группа решительно идет на «эксперимент», о чем мы и рассказали. Не сказано только, что эксперимент этот здесь творчески обогащается, углубляется. В единый контрольный орган колхоза вошла недавно и группа народных контролеров при местном Совете.

– Советы теперь настоящую власть обретают… Кто знает, может, со временем мы возьмем да и примем подданство сельсовета, – смеется Гулий. – Будем действовать от имени его.

Что ж, не дремлет Екатерина Ивановна. Борьба за тот берет продолжается.