Что такое государство
Что такое государство
По сути, государство – это аппарат по выявлению и реализации общих интересов разных групп граждан. Эти-то интересы, сведенные к общему «знаменателю», и считаются государственными. В таком случае, все граждане образуют нечто вроде корпорации, вступают как акционеры большой компании, которая конкурирует с другими такими же компаниями за лучшие условия для себя. Отсюда истекает одна из реальных функций государства – поддержание национально-корпоративной солидарности перед лицом внешних вызовов.
Вот почему воспитание патриотизма у граждан – одна из основных функций государства, которую оно не имеет права ни на кого перекладывать. Вот почему опасно, если госаппарат начинает обслуживать сам себя, переставая учитывать интересы всех «акционеров», а только свои собственные.
Государство – гарант, что каждый его гражданин получит от него законную долю, величина которой определяется различными факторами, прежде всего социальным статусом и доходами. В современном цивилизованном мире государство защищает культуру своего народа, ищет компромисс между мировым разделением труда и развитием своей промышленности, способствует появлению рабочих мест в своей экономике, следит, чтобы средства бюджета использовались только для своих, отстаивает на международной арене права как отдельных своих граждан, так и социальных групп.
Для этого государству надо обладать определенной силой.
Позиция страны заключается в том, что свои национальные интересы в любом случае являются предпочтительными. Каждая страна имеет свою систему доводов, преимущества которых над доводами других государств, с рациональной точки зрения, недоказуемы. Весь комплекс аргументов строится на основе исходного изначального предпочтения своей нации перед другими. Как говорил Черчилль: «Права или не права, но это моя страна». Здесь можно провести аналогию с отдельным индивидом, который руководствуется прежде всего своими личными, эгоистическими соображениями, действуя в рамках задаваемых извне ограничений.
Для функционирования государства необходимо наличие системы ценностей, политических и нравственных ориентиров, а вместе с ними и некой системы этических эталонов. В свое время коммунисты, взяв власть и упразднив религию, были вынуждены искать замену такой системе социальных и прочих ценностей. Та идеология, которую они в конце концов предложили, представляла собой весьма непростую смесь из коммунистических постулатов, традиционных (складывавшихся веками) ценностей, идеалов и стереотипов поведения, а также норм жизни, которых требовал процесс модернизации экономики. Страшно смотреть, во что превратился этот конгломерат к завершению социалистической эпохи. В свою очередь, и «демократы» вынуждены компилировать себе идеологию.
Нравственность государственной политики заключается не в тех глупостях об общечеловеческих ценностях, которыми морочат нам голову, а в том, соответствует ли она национально-государственным интересам, интересам нации как единства общества и государства.
США не мучаются моральными исканиями, когда, пользуясь технологическим превосходством, убивают граждан чужой страны издалека, не подвергая жизнь своих солдат опасности и даже не видя конкретно, кого они убивают, как это было в Югославии и Ираке. Да США только о том и мечтают, как бы ради своих интересов проявить силу и превосходство, и кого-нибудь поубивать.
О какой морали можно говорить, когда гаагский суд, Европарламент, конгресс США – все стояли за поддержку одной стороны конфликта, например, в Югославии, в ущерб второй? А ведь Запад считает, что это морально.
В американских школьных учебниках никто не будет писать про геноцид индейцев. Во Франции – осуждать деятельность Наполеона. Но у нас считается нормальным, когда при большевиках проклинали царизм, а сегодня – коммунизм. Стало модным ругать все советское, объявляя, что советское общество было бездуховно, аморально, и всё там было лишь ханжество и цинизм. Правда, в таком случае не понятно, откуда взялись сами эти критики. Они, скорее всего, просто смотрят в зеркало, а думают, что в окно; ведь их воспитывали бездуховные ханжи и циники.
Почему это происходит – в общем-то, понятно. В России государь, – как бы его ни называли, пусть даже генеральный секретарь КПСС, самым естественным образом вынужден был «придавливать» высшие слои общества, которые, опять же, могли называться дворянством или партноменклатурой. Простой народ в такой ситуации, и тоже совершенно естественно, стоял за царя.
Дело в том, что прибавочный продукт недостаточно велик, чтобы хватило на всех. Пусть отдельный дворянин и хапнет совсем немного, но ведь их же, дворян и партаппаратчиков, тьмы и тьмы. Ведь государю-то, на его государевы дела, не хватит, если не держать жадную элиту за фалды!
А когда происходит смена власти, элита воспаряет, и ударяется в безудержную критику предыдущего правления.
Политолог О.А. Арин пишет:
«Посредством гласности был инициирован мазохизм прозападной интеллигенции, грязью облившей всю историю советской России. Она была представлена как сплошная ошибка 70-летнего развития страны. Гласность расколола народ на несколько слоев по признаку отношения к советской истории. Для западников эта история – сплошные преступления против всего человечества (не понятно, в таком случае, кто всё-таки башку фашизму свернул? Неужели, американцы?) Для жертв сталинизма – это Гулаг. Для ветеранов войны – это победа над фашизмом. Гласность перессорила между собой поколения, а также различные слои советского общества. Таким образом добивался социализм, его идеология.
Горбачев, наверняка, думал, что гласность – это демократия, это, так сказать, по-западному. Ему явно было невдомек, что Запад никогда не позволит своим СМИ посягнуть на свои западные ценности, включая историю развития Запада. Попробуйте найти в американской печати хотя бы намек на критику какого-либо периода США, включая период рабовладельчества до 1865 г. Или критику поведения Черчилля, например, за его провокации в деле вовлечения США в войну с Японией. СМИ Запада – одно из жестко контролируемых и самоконтролируемых звеньев их политической системы».
Открыв большую часть правды, которую в советские времена обсуждать, говоря мягко, не советовалось, умудрились закрыть другую часть правды, которая там всё-таки присутствовала. Так вот, если мы в этих условиях будем на государственном уровне по-прежнему проповедовать универсальные моральные ценности, в ущерб своим традиционным, то мы обречены на вымирание, Россия просто проиграет это соревнование.
Железо, если его начать разгибать в разные стороны – ломается. Мы все наследники и хорошего, и плохого, происходившего на территории, называемой Россией, с людьми, её населяющими. Теперь уж надо не только вспоминать, но и научиться понимать, иначе сломаем страну. В публикациях постоянно выпирает этот разлом: якобы высокодуховные, культурные люди (с кукишем в кармане) выживали назло и вопреки жестокому, бездуховному государству, которое не имело другой цели, кроме как свернуть головы самым умным и достойным. А, между прочим, реализация функций государства по определению предполагает насилие, да еще в «особо крупных размерах», к тем, кто ведёт антигосударственную деятельность.
Уместно вспомнить слова Ивана Солоневича:
«Американская свобода, как и американское богатство, определяются американской географией – наша свобода и наше богатство ограничены русской географией. Безопасность США гарантирована океанами и проливами, а русская может быть гарантирована только воинской повинностью – первой из „несвобод“. Так наша география диктует необходимость сильной власти, сильного государства – и от этого нам никуда не уйти».
Скажем несколько слов и о формах правления.
В социологии бытует мнение, что есть народы, способные воспринять идеи демократии, и есть такие, которым это недоступно. Интересное мнение. Но мы – не расисты. Мы считаем, что в глубокой древности все народы имели единых предков, а значит, можно и нужно понять, почему в разных государствах воспроизводятся разные, характерные только для данной страны, формы правления.
Есть большая разница между намерениями (тем, чего хотелось бы достичь) и реальностью. Хочется некоторым ввести в России демократию, а получается, как всегда. Ох уж, эти русские? И вот приезжают из-за океана учителя (из страны, где ещё сорок лет назад неграм было запрещено появляться в школах для белых), и объясняют тупым русским, что нужно им создать свободное, демократическое общество, и тогда у каждого будет работа, дом и машина.
Это всё равно, как если бы пышущий здоровьем богатей стал разъяснять больному бомжу, что тот живёт неправильно, и должен брать пример с него. Надо быть здоровым и богатым, – говорит он. Глупый бомж кивает лохматой головой, но всё равно не имеет ни дома, ни одежды, ни машины, не ездит за границу, а живет в подвале, роется в помойках, носит рванину, болеет, и почему-то не желает пользоваться пластиковой карточкой банка.
Обратим, кстати, внимание на то, что в США, Англии, Франции или Германии имеется большое количество эмигрантов из разных стран, получивших права гражданства на новой родине. И вот здесь они почему-то демократы, а у себя дома таковыми не были. Наверное, дело не в людях, а в странах, в которых они живут.
Где-то демократия, как способ правления, существовать может. Где-то нет. А в иных местах сейчас – нет, а потом – да. Причин здесь несколько. Во-первых, демократия не вводится сразу в готовом виде. Это эволюционный процесс и для его вызревания требуется достаточно большое время (как минимум несколько десятилетий). Во вторых, не во всякой стране можно ввести демократию. Обращаем внимание, не люди не способны принять демократию, а нельзя ввести демократию.
Поясним эту мысль. Вот, например, в любой самой демократической стране существует такой государственный институт, как армия. Возможна ли в ней демократия? Ясно, что нет. Если её ввести, то армия перестанет быть боеспособной.
Любая страна характеризуется своим климатом, размерами, определённым экономическим развитием. Эти параметры являются как бы граничными условиями, в которых функционирует государство, и живут его граждане. Подобно тому, как закрепленная с двух сторон струна может издавать звуки не любой частоты, так и при определённых граничных условиях далеко не любой общественный строй может существовать в конкретной стране.
Давайте посмотрим, например, на шесть самых больших по площади стран мира. Первое место в этом списке занимает Россия. Её территория чуть больше 17 млн. кв. км. Она является федерацией и формально считается президентско-парламентской республикой. (На самом деле мы потихоньку скатываемся к режиму еще худшему, чем был во времена Брежнева.)
На втором месте находится Канада, – 9,98 млн. кв. км. Её территория почти в два раза меньше России. Тоже федерация, а вот форма правления – конституционная монархия, её глава – английская королева, от имени которой правит генерал-губернатор.
Далее идет Китай, – 9,6 млн. кв. км. Высший орган государственной власти – Всекитайское собрание народных представителей, но реально власть у верхушки коммунистической партии.
За Китаем следуют США, – 9,4 млн. кв. км. Федеративная республика. Глава государства и правительства – президент. Каждый штат имеет собственную конституцию, систему органов власти и управления. Это очень важно! Не имей отдельные штаты США достаточной самостоятельности и свободы, была ли бы эта страна «оплотом демократии»?
Пятое место занимает Бразилия, – 8,5 млн. кв. км. Федерация. Глава государства и правительства – президент.
Шестой страной в списке самых больших стран мира является Австралия; целый континент – 7,7 млн. кв. км. Федерация. А управление такое же, как и в Канаде, конституционная монархия.
Ни одного случая парламентской республики! Вывод, который можно сделать из этого, следующий. Управлять большой страной, при минимальных свободах и самостоятельности регионов, нельзя с помощью «говорильни», пусть даже самой наидемократической. А если пытаться «вводить демократию», следует сначала дать свободу и самостоятельность регионам. Причем движение в сторону свобод является требованием времени, для сохранения достойного места в мировом сообществе.
Приведём пример. После февраля 1917 года в России пытались ввести демократию с парламентской формой правления. Результат – полный развал страны, после которого сильная центральная власть, действуя жестоко и без всякой демократии, навела порядок.
Итак, в большой стране степень демократичности связана, прежде всего, со степенью региональных свобод. Не менее важным условием введения демократии являются и природные условия страны. Например, что было бы с производством и снабжением, демократией и моралью в США, если бы она вся состояла из территории, по климату подобной Аляске?
Россиянину, а тем более иностранцу, трудно себе представить, что такое российское государство с точки зрения природных условий. На большей части её территории, даже в самых южных частях, средняя январская температура ниже минус 20°С. И это притом, что половина нашей земли приходится вообще на приполярные и заполярные широты. Это, считай, по площади больше, чем вся Западная Европа. А известно, что мороз не слишком способствует демократии. Пока будешь голосованием решать, чем топить – мазутом или дровами, все вымерзнут.
Давайте еще раз посмотрим на США и Канаду. Канада, вроде бы, тоже северная страна. Но основное население живет не севернее широты Южного Урала, а в основном на широте Киева и в еще более южных и теплых местах. В Ванкувере, например, средняя январская температура 2° тепла, а вот в Иркутске, расположенном примерно на той же широте, около 30° холода. Как говорится, «почувствуйте разницу»! А США находятся южнее Канады, здешний север – это наши Краснодарский и Ставропольский края, то есть самый юг России, самые её плодородные территории. Остальная территория Соединенных Штатов расположена еще южнее.
Аляска – самый большой штат США, живет в нем 500 тысяч человек, но почти половина из них проживает в районе города Анкориджа (в так называемом Большом Анкоридже). А вот в нашем Петербурге, находящемся на той же широте, живет в 20 раз больше – 5 миллионов человек.
Во всём мире в Приполярье и Заполярье проживает 12 миллионов человек, из них более 11 миллионов – в России. Причём, эти миллионы в основном жители городов. И надо иметь в виду, что их обслуживание раз в сто дороже, чем обслуживание такого же города в средней полосе.
А как положение страны влияет на ее экономику, например, на сельское хозяйство, мы уже говорили.
С упорством, достойным другого применения, нам талдычат, что без свободного фермера мы не добьёмся демократии, что сельскохозяйственная община – опора авторитарного режима. Это, конечно, тезис спорный. Но его приверженцы даже не понимают того, что перейти к фермерским хозяйствам нам климат не позволяет. Он диктует некие коллективные и кооперативные формы ведения хозяйства. Не учитывать этого нельзя и при решении вопроса о купле и продажи земли.
Один из важнейших элементов демократии – развитые средства коммуникации. Без надёжной связи демократии НЕ БЫВАЕТ! И в этом вопросе климат и размеры страны тоже имеют первостепенное значение. Но по-прежнему в России очень худо с шоссейными дорогами, не лучше обстоит дело и с дорогами железными. С европейской частью России всю Сибирь и Дальний Восток фактически связывает только возведённая еще в конце ХIХ – начале ХХ века транссибирская магистраль и построенная севернее, параллельно Транссибу, ветка БАМа. При этом БАМ до сих пор как целое не действует, работают только отдельные участки. Так строителям «демократии» этого показалось мало. Они взвинтили транспортные тарифы до небывалых высот.
Если же говорить о связи, то Россия, имея преимущества в освоении космоса, не может развивать спутниковую связь!
Подведём некоторые итоги. Во-первых, мы никогда не слышали о влиянии, которое оказывают география и климат на демократию, ни от наших доморощенных «демократоров», ни от их западных учителей. Следовательно, все эти господа слабо понимают, что такое демократия и от чего она зависит. Тут и лежит причина неудач пересадки западных моделей на российскую почву: просто на Западе «здоровые и богатые» не слишком хорошо разбираются в тех социо-политических категориях, которые с маниакальным упорством всюду насаждают, а потом обижаются, что ничего не получается.
Во-вторых, учитывая наши природно-климатические реалии, всё-таки можно выработать схему пути, коль скоро мы хотим двигаться к демократии. Ограничимся самыми общими рассуждениями.
Не нужно форсировать время перехода к демократии. Торопливость здесь не только бесполезна, но и вредна. Демократии надо УЧИТЬСЯ, начиная с выборов самой мелкой местной власти. Необходимо срочно решать вопрос развития средств коммуникаций (пока всё не порушено необратимо); это один из первостепенных вопросов. Нужно радикально менять политику Центра: уменьшить количество вопросов его ведения, передав многие из полномочий на региональный уровень. Тогда рядовой избиратель получит больше возможностей для влияния на жизненно важные вопросы, хотя бы потому, что если вопросы решает меньшее количество людей, то голос каждого становится более значимым. А общефедеральные выборы станут менее важны и по степени влияния на них рядового избирателя, и по значимости решаемых ими вопросов.
Не следует бояться президентской республики, но при этом надо иметь реальное, а не декларированное разделение властей. На местном же уровне возможны самые разнообразные формы построения власти. При этом они не должны нарушать некоторых рамочных норм, которые должны быть постулированы в Конституции Российской Федерации.
И главное. Надо, чтобы люди, имеющие власть, думали о благе России, а не о чужих «моделях», пусть они даже и оправдались где-то там, за бугром. Как добиться, чтобы такие люди оказались у власти? А демократическим путём. Через выборы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.