Что такое хорошо и что такое плохо. Восемь знаковых проектов Москвы последних двадцати лет
Что такое хорошо и что такое плохо. Восемь знаковых проектов Москвы последних двадцати лет
section class="box-today"
Сюжеты
Специальный доклад:
Пять вызовов для российской урбанистики
Городской округ Ростов-на-Дону
Местное самоуправление: новая модель
/section section class="tags"
Теги
Специальный доклад
Городская среда
Архитектура
Москва
/section
В России сегодня не принято обсуждать архитектуру. Архитекторы крайне осторожны в высказываниях, они боятся обидеть коллег или настроить против себя власти. Независимой профессиональной критики практически не осталось. В результате в обществе нет консенсуса даже по поводу самых одиозных строек.
Между тем вопрос, что такое хорошая архитектура сегодня, не так-то прост. Во-первых, традиционно в России оценивают здание исключительно по фасаду — красиво или нет. Это важно, но в современном городе гораздо важнее другое: размеры здания и этичность по отношению к окружающей застройке, его влияние на транспортную ситуацию, включенность в городскую жизнь и т. д.
Никита Токарев, директор архитектурной школы МАРШ
Из личного архива Никиты Токарева
Во-вторых, подход «красиво — не красиво» весьма слабо работает в эпоху постмодерна. Это в классической архитектуре была четкая система пропорций, для современной архитектуры ясных законов нет, дома могут быть практически любыми. Здания должны восхищать, интриговать, удивлять, поражать инновационностью, но отнюдь не радовать красотой.
Как же в такой ситуации оценивать архитектуру? Мы выбрали несколько знаковых проектов, построенных в Москве за последние двадцать лет, и попросили приглашенных экспертов рассказать, чем они хороши или плохи.
Фото: Алексей Народицкий
Военторг
Дата открытия: 2008 г. Архитектор: Владимир Колосницын
Алексей Муратов:
— Военторг — это пример лужковской практики «реконструкции со сносом», когда исторические здания сносились и на их месте строились копии-новоделы. Такая практика порочна в принципе. Она выпаривает из городской среды ощущение подлинности, связи времен, ощущение богатства фактуры и разнообразия материала. В случае с Военторгом был разрушен памятник архитектуры, построенный Сергеем Залесским в 1912 году, под обещание его воссоздать. Разрушен под предлогом несоответствия структуры этого здания своему назначению универсального магазина.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Но с Военторгом получилось еще страшнее. Случился большой обман. Вместо восстановления хотя бы старых форм здания мы получили, на мой взгляд, чудовищное по архитектуре произведение господина Колосницына. Дом облицован полированным гранитом, что в общем-то считается в архитектуре моветоном — такие случаи крайне редки. У здания чудовищное плоское остекление. Фасады лишены пластики, они анемичны. При этом возникли новые элементы: например, какие-то скульптуры, которых там не было. В общем, Военторг — пример крайне неудачного вторжения в историческую ткань города.
Фото: Алексей Андреев
Торговый центр «Атриум»
Дата открытия: 2002 г. Архитектор: Altoon + Porter Architects, Ove Arup&Partners, Marray O’Laoire
Никита Токарев:
— «Атриум» — колоссальная архитектурная и градостроительная ошибка. Можно даже сказать, преступление. У города отобрали площадь общего пользования, что уже принципиально плохо, и на ней поставили частный объект. Кстати, в первоначальном проекте речь шла о парковке под площадью, и уже потом, в процессе реализации проекта, из-под земли «выдавился» огромный торговый центр.
У этого пространства перед Курским вокзалом был ясный смысл — привокзальная площадь. Это как прихожая в квартире: ты можешь повесить плащ, поставить калоши и посмотреться в зеркало. Так и с привокзальной площадью: человек, который откуда-то приехал, может увидеть город, понять, куда ему идти и где находятся автобусы, может назначить свидание у фонтана. Теперь человек, выходя из вокзала, оказывается в закутке, а не на площади.
Кроме того, «Атриум» чудовищно уродлив. С трех сторон у него просто нет фасадов! Просто оштукатуренные поверхности десятиэтажной высоты. Огромная коробка типа «Ашана» допустима где-нибудь на Осташковском шоссе, но не в центре города. Выходя из вокзала, мы просто утыкаемся в глухую стену без окон и дверей — это дикость.
Фасад есть только со стороны Садового кольца, но он ничего кроме слез не вызывает. Как будто взяли маленькую пластмассовую аркаду высотой с человека и раздули ее до градостроительного размера — она стала в пять этажей. Какая-то странная ротонда — без деталей, без пропорций. Все чудовищно немасштабно.
Фото: Алексей Андреев
Торговый центр «Европейский»
Дата открытия: 2006 г. Архитектор: Юрий Платонов
Никита Токарев:
— «Европейский» — это градостроительное поражение, подобное «Атриуму». Я вообще считаю, что большие торговые комплексы в центре Москвы скорее зло, чем благо. Но огромный торговый центр, занявший все пространство сквера перед вокзалом, — это однозначная катастрофа. Так делать нельзя. В том числе потому, что такой торговый центр привлекает большое количество автомобилей в уже напряженное с точки зрения транспорта место и закупоривает окружающие улицы.
Архитектура «Европейского» также чудовищна. Она невероятно суетлива. Бывает такая студенческая болезнь, когда человек хочет вставить в один проект все хорошее, что он видел в жизни. Это такой гигантский салат, в котором механически смешано множество тем. Одни детали просто приставлены к другим. Полное поражение архитектора, когда он абсолютно не понимает, что хочет сказать. Если человек хочет сказать осмысленную фразу, в ней должен быть синтаксис, увязка слов. А здесь архитектор хочет сказать все слова сразу, причем на разных языках.
«Европейский» плохо вписан в городскую ткань. Сравним его с торговым центром «Стокманн» в Хельсинки. Там тоже дом-квартал, но существует множество входов со всех улиц. Первый этаж — это фактически проницаемое общественное пространство с магазинами. Его можно пройти насквозь. У «Европейского» работает только один вход. То есть торговый центр не связывает город, а рубит его на части.
Фото: Алексей Народицкий
Манежная площадь
Дата открытия: 1997 г. Архитектор: Борис Улькин
Алексей Муратов:
— В архитектурной среде Манежную площадь называют самым злостным градостроительным преступлением эпохи Лужкова. Городская площадь превращена в очень странное, эстетически сомнительное многоуровневое пространство. Оно блокировало вид на Кремль и другие памятники исторической Москвы. Произошло это в силу крупных инженерных ошибок и неспособности заключить под землю программу шопинг-молла «Охотный ряд». Торговый центр «вылез» из-под земли на два с половиной уровня. Площадь покрылась вентиляционными шахтами, аляповатыми фонарями, балюстрадами. Получилось, что торговая функция подчинила себе очень важный кусок московской среды. И это прискорбно.
Эта площадь могла бы стать для Москвы парадной. Первый проект, который разрабатывал архитектор Борис Улькин, предполагал сделать из площади плоскую сцену городской жизни. Можно предположить, что в качестве модели для вдохновения рассматривались площадь перед Ратушей в Париже или более современный пример Театральной площади в Роттердаме, когда идеально ровная поверхность словно становится городскими подмостками. В данном случае плоской площади не получилось, и вместо тонко срежиссированного проекта мы видим случайное пространство. Это какой-то зиккурат: ты все время идешь вверх, потом чуть-чуть по ровной поверхности, потом вниз. Сама площадь теперь не очень-то приспособлена для прогулок.
Эстетика «Манежки» детская, наивная. Это эстетика раннего капитализма. Подразумевается, что если поставить Мишку и Емелю со щукой, то у человека защемит сердце и он пойдет в торговый центр и по-ребячески чего-то там накупит. Интересно, что москвичи на Манежную площадь почти не ходят. Зато ее любят гости столицы.
Фото: Legion-Media
«Фабрика Станиславского»
Дата открытия: 2007 г. Архитектор: John McAslan + Partners
Алексей Муратов:
— «Фабрика Станиславского» — это лучший пример развития промышленной территории в Москве. Удалось сохранить в очень хорошем виде старую промышленную кирпичную застройку текстильной фабрики времен купца Алексеева. Старая застройка была актуализирована средствами дизайна: в проекте хорошего уровня интерьеры, публичные и офисные. Хорошо получилось и пространство фабричного театра Алексеева — сейчас там располагается театр Женовача. Аспект сохранения и осовременивания промышленного наследия очень важен.
Несмотря на то что проект частный, большое внимание было уделено благоустройству общественных пространств. Образовалась довольно сложная и интересная капиллярная сеть проходов, переходов, входов и выходов с по-разному оформленными беседками, скамейками, фонтанами. Важно, что «Фабрика Станиславского» не отгородилась забором от города, в течение дня вход на территорию комплекса открыт для всех.
Сделан очень интересный ландшафтный дизайн, который обыгрывает историю места. Например, там есть фрагмент «Вишневый сад». Это такие огромные, регулярными рядами стоящие кадки из ржавленного железа, в которых растут небольшие вишневые деревья. Эта территория связана с именем Станиславского, а где он, там у нас и Чехов.
Жилая часть комплекса, состоящая из блокированных домов, «Одиннадцать Станиславского», имеет непретенциозную, но качественную архитектуру от английского бюро John McAslan + Partners. В целом получился суперпродуманный проект и по функции, и по публичным пространствам, и по эстетике. За что мы должны сказать спасибо девелоперу проекта бизнесмену Сергею Гордееву. На мой взгляд, это пример девелопмента, ответственного по отношению к городу и в то же время профессионального и успешного с точки зрения экономики.
Фото: Алексей Народицкий
Бизнес-школа «Сколково»
Дата открытия: 2010 г. Архитектор: Дэвид Аджайе
Алексей Муратов:
— Здание бизнес-школы «Сколково» — единственный в Москве пример «архитектуры звезд», Starchitecture. Это явление было на пике до финансового кризиса 2008 года, когда в мире строилась масса зданий самых разных форм и их брендирование и маркетинг связывались с личностью архитектора. Архитектор бизнес-школы — британец Дэвид Аджайе. Нельзя сказать, что это звезда первого ряда типа Майкла Джексона или Аллы Пугачевой, но это весьма модный сегодня архитектор.
Объект получился своеобразным и по форме, и по содержанию. Это мегаструктура в духе 1970-х, где все функции кампуса собраны в одном огромном здании (аргументом в пользу такого решения был назван плохой российский климат). В стеклянной «шайбе» находятся роскошные фойе, интересные учебные помещения и конференц-залы. А над ними «рогами» нависают пластины с офисами, общежитиями.
Это яркий постмодернистский проект, такое смешение всего и вся. Есть строгая шайба, создающая впечатление пуристской архитектуры. А над ней набросаны какие-то балки, которые это впечатление аннигилируют. Фасады верхних зданий имеют орнаменты, и получается такая смесь модернизма 1970-х и более веселой пиксельной архитектуры наших дней. На уровне смыслов — тоже смешение. С одной стороны, проект полон ссылок на русский авангард и творчество Малевича, который, кстати, похоронен в нескольких километрах от Сколкова — в Немчиновке. С другой стороны, автор, будучи родом из Танзании, признавался, что вдохновлялся не только русским авангардом, но и традиционными скульптурами африканского племени йоруба. В общем, здание получилось весьма ярким и интересным.
Фото: Алексей Андреев
Жилой дом «АртХаус» в Тессинском переулке
Дата открытия: 2011 г. Архитектор: Сергей Скуратов
Никита Токарев:
— Очень достойный дом, элегантная архитектура. Мне нравится, что кирпич со стены «заходит» на крышу. Все никак не расспрошу архитектора дома, Сергея Скуратова, как удалось это сделать. Силуэт здания со скатными крышами и наклонными коньками — во всем этом есть артистизм и «московскость».
Привлекает, что этот жилой дом не является gated community, как у нас принято. Это не дом за забором, исключенный из городской жизни. Здесь есть общественные пространства. Есть качественный двор, в который можно войти. На первом этаже открылся ресторан.
Фото: Legion-Media
Жилой дом, Молочный переулок, д. 1
Дата открытия: 2002 г. Архитектор: Юрий Григорян
Никита Токарев:
— Мне нравится, что этот дом хорошо «сел» в этом месте в градостроительном смысле. Перед ним изящный треугольный сквер. Получился маленький кусочек Европы. Но в то же время дом открыт городу широкой дугой своего фасада, организует вокруг себя городскую среду. Жители дома охотно смотрят наружу, в сквер обращены гостиные, виды на улицу становятся неотъемлемой частью интерьера. Дом демонстрирует себя и своих обитателей через остекленную галерею первого этажа. Жильцы не прочь погулять — иначе зачем им сквер, они воспринимают окружающую среду как более дружелюбную и, не ровен час, отважатся выйти в соседний переулок. Дом в Молочном можно сравнить с усадьбой, встроенной в городскую ткань, но «приподнятой» над нею за счет курдонера. Дом качественно построен, что очень редко бывает в Москве.