Иван IV Грозный
Иван IV Грозный
К началу XVI века военные потребности России – борьба с набегами кочевников – вызвали создание засечных черт и нескольких десятков городов-крепостей. Позже многие новые города засечных черт превратились в центры торговли и товарного производства, но вначале они были крепостями, где жили служилые люди со своим хозяйством (например, Чебоксары, Лапшев, Уфа).
К середине XVI века в России насчитывалось уже до 160 городов, и отдельные из них были весьма крупными. Так, в Москве жило до 100 тысяч человек, в Новгороде Великом свыше 25 тысяч. В городах развивалось товарное производство. Историки так и сообщают: «Появление и развитие товарного производства и региональной специализации означало, что наметились предпосылки образования единого всероссийского рынка».
При Василии III, отце Ивана Грозного, объединение земель ещё не привело к созданию единого государства. Главным врагом централизации выступала феодальная аристократия, не желавшая терять свои права и привилегии.
Василий III веред смертью (в 1533) передал престол 3-летиему сыну Ивану. По его малолетству правила мать, Елена Васильевна Глинская, вторая жена Василия из знатного литовского рода. Она опиралась на совет из своих родственников и приближенных бояр.
Елена Глинская продолжала укреплять централизованное государство, поддерживала дворянство и города, сокращала земельные и податные привилегии монастырей. Провела монетную реформу 1535—1538 годов. В частности, она выпустила новую монету, на которой изображался всадник с копьем, из-за чего монета и получила название копейки. Единая монетная система укрепила финансы, сделала рубль устойчивым.
Но внешняя политика Глинской была неудачной: в войне с Литвой Россия потеряла Стародуб, в 1537 году Литве уступили Гомель и Любич. Внешнее окружение страны претендовало на ее земли.
В год смерти Елены (3 апреля 1538) Ивану IV было 8 лет, брат его Юрий был слабоумным. Власть осталась у тех же бояр, и при их правлении государственная система пришла в полный упадок. Усиливался произвол бояр-кормленщиков на местах: они желали жить хорошо, и по мере сил добивались этого, но скудный ресурс страны не позволял жить хорошо всем. Население, спасаясь от притеснений, бежало на окраины; происходили восстания в городах. В 1547—1550 годах произошли волнения в Москве и других городах, ибо положение народа еще более ухудшилось из-за неурожая.
Иван был венчан на царство 16 января 1547 года и стал именоваться великим князем и царем. Корона возвышала его власть, а церковь освящала её теорией божественного происхождения.
Несколько слов об обстановке, в которой вырос царь. Историки частенько приводят сплетни, чтобы объяснить его жизнь и действия. Вдруг напишут: «он еще ребенком любил сбрасывать с крыши собак и потом любоваться их предсмертными судорогами, но в жестокий век на это не обратили внимания». И вот уже вроде как целая эпоха в истории государства Российского объяснена.
Однако вот что писал сам Иван в первом послании Курбскому:
«…Когда по Божьей воле, сменив порфиру на ангельскую(монашескую) одежду, наш отец, великий государь Василий, оставил бренное земное царство и вступил на вечные времена в Царство Небесное предстоять перед царем царей и господином государей, мне было три года, а покойному брату, святопочившему Георгию, один год; остались мы сиротами, а мать наша, благочестивая царица Елена, – столь же несчастной вдовой, и оказались словно среди пламени: со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы – литовцы, поляки, крымские татары, Надчитархан, нагаи, казанцы, а вы, изменники, тем временем начали причинять нам многие беды – князь Семен Бельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву – и куда только они не бегали, взбесившись! И в Царьград, и в Крым, и к нагаям, и всюду подымали войну против православных. Но ничего из этого не вышло: по Божьему милосердию и молитвам наших родителей все эти замыслы рассыпались в прах, как заговор Ахитофела. Потом изменники подняли на нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошел было к Новгороду, а от нас в это время отложились и присоединились к князю Андрею многие бояре во главе с твоим родичем, князем Иваном Семеновичем, внуком князя Петра Львова-Романовича, и многие другие. Но с Божьей помощью этот заговор не осуществился. Не это ли то доброжелательство, за которое их хвалишь?.. Затем они изменническим образом стали уступать нашему врагу, великому князю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, – так ли доброжелательствуют?..
Когда же Божьей судьбой родительница наша, благочестивая царица Елена, переселилась из земного царства в Небесное, остались мы с покойным братом Георгием круглыми сиротами – никто нам не помогал… Было мне в это время восемь лет; подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не стали, бросились добывать богатство и славу и напали при этом друг на друга. И чего только они не наделали! Сколько бояр и воевод, доброжелателей нашего отца, перебили! Дворы, села и имения наших дядей взяли себе и водворились в них! Казну матери перенесли в большую казну и при этом неистово пихали ее ногами и кололи палками(концами трости), а остальное разделили между собой. А ведь делал это дед твой, Михаиле Тучков. Тем временем князья Василий и Иван Шуйские самовольно заняли при мне первые места и стали вместо царя, тех же, кто больше всех изменял нашему отцу и матери, выпустили из заточения и привлекли на свою сторону. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея Ивановича, и его сторонники, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, на этом дворе захватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при нашем отце и при нас, и, опозорив его, убили…
Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать как иностранцев или как нищих. Какой только нужды не натерпелись мы в одежде и в пище! Ни в чем нам воли не было, ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не смотрит – ни как родитель, ни как властелин, ни как слуга на своих господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные тяжелые страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом – говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; бесчисленную казну нашего деда и отца забрали себе и паковали себе из нее золотых и серебряных сосудов и надписали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние…»
Нельзя даже сказать, что Иван полагал себя владыкой российским от Бога. Он им и был. Интересы России и его, царя, не разделялись в уме его.
И еще одно маленькое замечание. Не видит ли читатель параллелей между вакханалией разрушения страны, творившейся на Руси временщиками-боярами при маленьком Иване, и той, что идет в РФ последние десять лет?…
В феврале 1549 года восемнадцатилетний Иван собрал первый Земский собор с участием верхушки церкви и высших представителей боярства и дворянства. Царь обвинил бояр в злоупотреблениях и насилиях, но призвал забыть все обиды и действовать всем вместе на общее благо. Было объявлено о намеченных реформах и подготовке нового Судебника. Решением собора дворян освободили от суда бояр-наместников и предоставили им право на суд самого царя. Так монархия приобрела сословно-представительной характер.
После собора последовала военная реформа. До этого назначение на высшие военные должности определялось местническими отношениями, то есть порядком занятия должностей по знатности происхождения. Но теперь явно требовались перемены. Порочность старой системы ярко проявилась во время третьего похода на Казань 1549—1550 годов, когда воеводы Глинский и Бельский спорили за честь первому идти на город.
Для изменения положения сначала был принят особый временный приговор о запрещении местнических споров в войсках: «во время войны без мест!» – велел царь. В июле 1550 года приговор стал законом, а кроме того, всех воевод подчинили воеводе Большого полка, и в России появился как бы командующий армией при верховном главнокомандующем – царе. Тогда же была заложена основа постоянного наемного войска. (В Западной Европе наемные армии начали появляться в XIV веке.) Из посадских людей набирались стрельцы, имевшие на вооружении кроме холодного оружия огнестрельное (пищаль), и в этом заключалось их преимущество перед дворянской конницей. Они получали денежное жалованье, обмундирование, пищевое довольствие. В свободное от службы время стрельцы могли заниматься промыслами.
Наряду с созданием постоянного наемного и стрелецкого войск правительство усилило дворянскую конницу. 1070 дворян («избранная тысяча») получили земли в Московском уезде как непосредственный отряд царской охраны.
В июне 1550 года был создан новый Судебник вместо Судебника 1497 года. Он ввел в наместничьи суды представителей местного населения, чем ограничил судебную власть наместников и волостелей, за которыми был усилен контроль центра, – так Судебник усилил не только централизованную систему, но и расширил демократию на местах.
Государству требовались большие средства. Взять их можно было у феодалов, но только за счет повышения эксплуатации крестьян. 88-я статья Судебника повторила 57-ю статью Судебника 1497 года о Юрьевом дне, подтвердив право крестьян переходить раз в год к новому владельцу земли, но в интересах знати разрешили холопить крестьян, не обращая внимания на Юрьев день. Статья 43-я ликвидировала податные привилегии монастырей-вотчинников. Но нельзя забывать, что также, как крестьянин был прикреплен к земле, и дворянин был прикреплен «к войне»: он был на службе царя.
В эти годы Иван IV принял в Москве английского капитана Ричарда Ченслера, который в поисках нового пути на Восток заплыл в устье Северной Двины, и с этого начались регулярные торговые отношения с Англией. В Лондоне была создана для торговли с Россией «Московская компания», которой царь дал привилегии международной торговли от имени России. Уже стало ясным, что развитию внешней торговли мешает отсутствие выхода к тёплым морям, а проблема России заключалась в том, что Польша, Швеция и Ливонский орден на западе, а вассал Турции – Крым – на юге, блокировали Россию, не допуская её к внешней торговле.
Производство росло; возникали новые ремесленно-торговые поселения – «рядки», или «посады». Некоторые из них в дальнейшем превратились в города. Например, Старая Русса обязана своим возникновением соляным варницам.
Реформы коснулись и поземельного обложения. Предварительно была проведена перепись земель с описанием их качества. Затем ввели новую единую окладную поземельную единицу – «большую соху», которая состояла из разного количества земли для дворян, духовенства, крестьян. В результате крестьяне платили налогов больше, чем дворяне, так как число «сох» в их наделе превышало то же у дворян. Налоговый гнет вообще повысился. Выросли старые налоги («ямские», «городового дела» и др.) и были введены новые: «пищальные деньги» (содержание стрельцов), «полоняничные» (выкуп пленных) и т. д.
Реформы позволили решить важную внешнеполитическую задачу – ликвидировать Казанское ханство, целиком зависящее от враждебного Москве Крыма, и овладеть Волжским путем, необходимым для экономического развития и свободного выхода в Среднюю Азию, Сибирь, на Кавказ. Казанские феодалы постоянно нападали на русские земли; только в 1551 году в ханстве находилось более 100 тысяч русских пленных. Еще в 1546 году мари и чуваши отправили к Ивану IV послов с просьбой принять их земли и защитить от татар, но правившая в Казани крымская верхушка этого не желала.
Уже после подписания договоренностей о политическом союзе Казани с Москвой, по которому устанавливались федеративные отношения сторон, после принесения присяги всеми казанцами, в тот день, когда к городу подъехал русский наместник – несколько казанских князей затворили ворота и подняли бунт. А затем… пригласили на ханство очередного иностранца, представителя чингизидов.
В июне 1552 года, уже после военной реформы, русские войска подошли к Казани вместе с казанскими булгарами, касимовскими татарами, мордвинами и чувашами. Крымский хан, чтобы сорвать этот поход, напал на Тулу, но был отброшен. Россия совершенно явно собрала силу.
В августе русские перешли Волгу и осадили Казань. Командовали войсками воеводы князья Андрей Михайлович Курбский и Михаил Иванович Воротынский. В составе русских войск было до 60000 российских татар; защищали Казань крымские татары. Город окружили кольцом укреплений, построили для штурма передвижную башню с пушками. Строительством осадных сооружений руководил строитель Свияжска военный инженер дьяк Иван Выродков. Взрывом минной галереи разрушили подземный водовод, подававший в город воду из большого озера. Через 1,5 месяца осады новым взрывом разрушили стену и 2 октября 1552 года Казань взяли штурмом, несмотря на героизм защитников. Все взрослое население погибло или разбежалось.
В 1556 году взяли Астрахань. Затем и Большая Ногайская Орда между Волгой и Уралом признала зависимость от Ивана IV.
Теперь весь путь по Волге принадлежал России.
Расширение государства за счет присоединения земель, населенных самобытными народами, потребовало коренной реформы местного управления. Она и была проведена в 1555—1556 годах. Вместо «кормлений» наместников и волостелей на местах ввели самоуправление. (Его пытались ввести еще в 1539). Отныне страна делилась на уезды, которые состояли из города и сельских общин, соединенных в волости и станы (пригородные волости). В городах и волостях из «лутших» посадских людей и черносошных крестьян выбирали на один – два года земских старост. Они вели раскладку податей и повинностей, записывали «в тогло», контролировали меры и весы, клеймили лошадей, проводили мирские выборы. Коллегия земских старост вела суд по мелким гражданским и уголовным делам.
Следующий уровень самоуправления представляли губные старосты. Духовенство, дворянство и черные крестьяне выбирали в городе и уезде из высшего дворянства двух губных старост, которые вели следствие и суд по особо опасным делам, могли выносить смертные приговоры. Они подчинялись созданному еще в 1539 году Разбойному приказу (ныне МВД). В помощь им выбирались из лучших посадских и крестьян губные целовальники (присяжные заседатели), дьячки (секретари) и полицейские чины (сотские, пятидесятские, десятские). Губные старосты и выборные городовые приказчики (судейские чиновники) вели контроль над земством. Помещичьих и боярских крестьян судили сами помещики и бояре, за исключением убийств и грабежей.
Завершена была реорганизация центрального управления тем, что управление стало строиться не по территориальному, а по ведомственному признаку. Причем приказы дополнительно получили судебные функции. Самыми важными стали приказы Посольский, Разрядный, Разбойный, Большой приход (сбор налогов).
Усиление государства в 1550-х годах позволило поставить вопрос о борьбе за выход к Балтике, дорогу к которой закрывал Ливонский орден. На счастье, орден не имел союзников, так как все соседи – и Польша, и Швеция, и Дания, и Россия – претендовали на занятые им территории. Орден балансировал главным образом между Россией и Польшей: в 1554 году заключил союз с Москвой, но в 1557-м новый глава ордена Фюрстенберг подписал договор с польским королем Сигизмундом II Августом против России.
Между тем, ещё по перемирию 1503 года орден обязался возобновить ежегодную выплату России дани за город Юрьев (Дерпт), существовавшую с давних времен, но за 50 лет не прислал дань ни разу. Россия считалась слабой, и с ней можно было не церемониться. Но Иван IV уже чувствовал, что время слабости прошло, и требовал своего. В 1557 году на переговорах делегация ордена просила отсрочить платежи. Иван отказался и сделал это поводом к войне. Вторым поводом к войне была задержка орденом 123 специалистов, приглашённых Иваном из Западной Европы.
В январе 1558 года Россия начала войну, причём в русское войско входили татарские отряды из Казани. Весной того же года взяли Нарву, летом – Дерпт, вернув старые русские земли. В Нарве Иван IV тут же основал корабельную верфь.
В 1559 году с орденом заключили перемирие, но в 1560 году война возобновилась. Русские взяли Мариенбург и Феллин, разгромили войско ордена и взяли в плен прежнего магистра Фюрстенберга. В ноябре 1560-го орден заключил новый договор с Сигизмундом II, полностью признав его власть. Теперь России на Балтике противостоял уже не один орден, а несколько сильных держав, и с 1561 года наступил второй период войны, в которой главным врагом России стал Сигизмунд II, а военные действия перешли в Великое княжество Литовское.
К этому времени Россия уже «завязла» в Сибири, налаживая отношения с Сибирским ханством, которое располагалось по Иртышу, Тоболу, доходя до Барабинской степи. Первые контакты Руси с ним произошли еще в конце XV века. Но только после взятия Казани Россия и Сибирское ханство получили общую границу, за Волгой стали обосновываться русские промышленники. В верховьях Камы и по реке Чусовой промышленники Строгановы взялись за разработку мест, богатых солью и рыбой. В 1558 году Иван IV дал им на эти земли жалованную грамоту, разрешил призывать к себе крестьян, иметь небольшое войско и строить острожки для защиты от нападений воинственных вогулов (манси). Строгановы принимали к себе и беглых, и преступников. Их люди добывали не только соль, но и железо, медь, серебро, сеяли хлеб.
Удержание этих земель за Россией становилось жизненно важным для страны. В 1555 году сибирский хан, спасаясь от нападений Бухары, принял вассальную зависимость от Москвы и платил дань пушниной.
В ноябре 1562 года Иван начал поход на Полоцк и взял его в феврале 1563-го, открыв дорогу на Вильно и Ригу. Тем временем внутри России нарастало противостояние исполнительной и законодательной власти, и начались репрессии против членов Избранной рады, не желавших продолжения Ливонской войны.
В 1564 году русская армия потерпела два крупных поражения под Полоцком и Оршей. Внутри страны прошли новые репрессии – очевидно, против тех, кого ныне принято называть пацифистами. В том же году крымский хан Девлет-Гирей напал на Рязань. Положение спасли будущие известные опричники Алексей Данилович Басманов-Плещеев и его сын Федор: находясь в своих рязанских поместьях, они собрали местных служилых людей, и отбили набег.
В том же году Иван IV ввел опричнину.
Ливонская война обострила противоречия и внутри российской элиты, и между элитой и царём. Бояре поддерживали царя в борьбе с Казанью и Крымом, так как набеги угрожали их вотчинам и всему государству. Но значения борьбы за выход к морю они не понимали. Их противодействие политике централизации выливалось в заговоры против царя, и между Иваном IV и Избранной радой произошел разрыв. В конце концов, сторонники Избранной рады оказались отстранены от дел, умерли или бежали.
3 января 1565 года царь послал в Москву две грамоты. Первую – митрополиту, в которой объявлял об отречении от престола из-за «гнева» на бояр, духовенство, «детей боярских» и «приказных людей». Во второй – рядовым москвичам – он писал, что на них не гневается. Тем самым Иван стремился заручиться поддержкой посадского населения, – а это необходимое условие для рывка. 5 января царь принял депутацию москвичей, а дума и духовенство предоставили ему чрезвычайные полномочия. Иван согласился вернуться на царство, но объявил, что учредит особый двор и войско – опричнину.
Если ранее опричниной (от слова «опричь» – кроме) называли удел, который великий князь оставлял по завещанию своей вдове, то теперь это название получило новый смысл. Все государство делилось на две части: земщину и опричнину. Земщина – земли, управлявшиеся прежними органами во главе с Боярской думой, которой руководили князья Вольский и Мстиславский. В опричнину же отошли земли, выделенные на «прокорм» царя, на содержание его двора и особого отряда.
Прежде всего, в опричнину вошли уезды, близкие к границе с Великим княжеством Литовским, густо населенным помещиками, выходцами из центральных уездов: Вяземскоий, Козельский, Белевский, Лихвинский, Малоярославецкий, Медынский, частично Перемышльский и т. д. В центре опричными стали Суздальский и Можайский уезды. Опричными были и земли Аргуновской волости вокруг Александровой слободы (она входила в Переславль-Залесский уезд). Отдельные волости были отписаны в опричнину и в других местах, в том числе и неподалёку от Москвы: Гжель, Олешня и Хотунь на Лопасне (на границе с Дмитровским и Коломенским уездами), Гусевская волость Владимирского уезда, Домодедовская волость на реке Пахре, наконец – окрестности озера Селигер. Финансовую базу опричнины должны были составить платящие большие налоги северные земли: Поморье, Двинской край, Вологодский уезд.
Река Неглинка делила Москву на опричнину и земщину. В дальнейшем территория опричнины в стране расширилась, но окраинные земли всегда оставались в земщине.
Земщину обложили большим налогом на устройство опричнины (на переселения и прочее): царь взял с нее 100 тысяч рублей. Чтобы представить себе, что означала в XVI веке эта сумма, можно вспомнить, что село с несколькими деревнями продавали за 100—200 рублей. Вклада в монастырь в 50 рублей было достаточно, чтобы вкладчика и его родных поминали ежедневно до тех пор, пока «бог велит сей святой обители стояти». Годовой оклад денежного жалованья служившего при дворе человека невысокого ранга равнялся 5-10 рублям, а 400 рублей – это был самый высокий боярский оклад. Таким образом, 100 тысяч рублей составляли гигантскую по тем временам сумму.
По указу об опричнине предполагалось, что из взятых в опричнину уездов будут высланы те служилые люди, «которым не быти в опришнине»; они должны были получить взамен вотчины и поместья в земских уездах. Опричникам же собирались раздать поместья в опричных уездах. Такова та информация, которую сообщает нам официальная летопись, излагая указ об опричнине. Подлинный же текст этого важного источника, к сожалению, до нас не дошел.
Описывая в предыдущей главе общий сценарий развития событий при рывке, мы указали на два важнейших и непременных пункта. Это заимствование идей и технологий с Запада и полная замена кадров. Очевидно, что введением опричнины задача замены кадров была решена. А где же идея с Запада?
Она выразилась не только в новом устройстве войска, но и в том, что опричники были организованы наподобие монашеско-рыцарского ордена. Они приносили особую присягу на верность царю, обязуясь не вступать в общение с земскими, даже с родственниками. В Александровой слободе, которая стала главной опричной резиденцией царя, создалось своего рода монашеское братство во главе с царем; друг друга так и называли «брат». Царь стал игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта Скуратов (думный дворянин Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский) – пономарем. Как и в монастыре, здесь была общая трапеза, совмещавшаяся с богослужением.
Историки полагают, что «монастырско-опричные трапезы должны были словно напоминать о далеких временах, когда князья пировали со своими дружинниками» (В. Кобрин). Но вся эта практика в точности списана с духовно-рыцарских орденов крестоносцев.
Все братья носили одинаковые, похожие на монашеские черные одежды со знаками принадлежности к «ордену» опричников: метлой, чтобы выметать измену, и собачьей головой, чтобы ее выгрызать. В Александровой слободе шли нескончаемые службы, на которых царь и опричники стояли в мантиях с капюшонами, с заостренными посохами и длинными ножами под одеждой.
Государству требовались определенные перемены, и они произошли. Другое дело, что проблемы решались не оптимальным образом. Заручившись поддержкой одной части общества (посадских), царь вторую часть – элиту – разделил на две части и по сути стравил между собой. Он добился концентрации сил и поддержки народа, но был вынужден тратить ресурс на борьбу внутри страны.
В 1566 году Сигизмунд II предложил Ивану IV прекратить войну и разделить Ливонию по существующей линии фронта. Но царь хотел захватить Ригу с её портом и таким образом пробиться к морю. Земский собор поддержал царя. Тогда же был установлен единый порядок военной службы феодалов: отныне вотчинники наравне с помещиками тоже выставляли вооруженных воинов.
В 1569 году Литва и Польша заключили Люблинскую унию и объединились в одно государство, Речь Посполитую (польск. Rzeczpospolita – республика). Война продолжалась. Сил у России не хватало, и Иван переменил политику. Не желая отдать Ливонию Сигизмунду, он поддержал идею буферного Ливонского королевства с датским принцем Магнусом во главе.
Тем временем осложнилось положение на юге. Турки пытались напасть на Астрахань, и тут оказалось, что опричное войско совершенно несостоятельно в борьбе с внешним врагом. Крымский хан Девлет-Гирей пошел на Москву. Иван IV объявил мобилизацию, однако многие опричники не явились, царь бежал, а хан сжёг Москву. После этого и сибирский хан разорвал отношения с Россией, а в 1573 году его брат даже ходил на Россию, а в Сибири был убит российский посол. Кстати, крымский хан в 1572 году повторил поход, но татары были разбиты.
Уж что-что, а рабом «схем» и «моделей» царь не был. Выявившаяся несостоятельность опричного войска способствовала ликвидации опричнины вообще. Командующего опричным войском князя Михаила Черкасского, хоть он и был шурином царя, казнили, в рядах опричнины прошла чистка. В 1572 году опричнину отменили и запретили упоминать это слово.
В этом случае, как и при Петре, и при Сталине, были сменены кадры. В какой-то момент требовались люди, нацеленные на разрушение старого. Затем в них не только отпадала необходимость, но и они становились вредными, опасными в новых условиях.
Снова выделили «государев удел» и с целью повышения боеспособности армии переместили бояр и дворян. Отныне все поместья служилого человека должны были находиться не в разных уездах, а в том, где он значился в послужном списке. Тем самым помещик поставлял потребное число воинов из всех поместий, никого не укрывая от мобилизации. Пополненная армия требовалась для продолжения Ливонской войны.
В 1572 году умер Сигизмунд II, и до 1574 года в Речи Посполитой короля не было. Войска Магнуса в Ливонии помогали русским. Пользуясь благоприятным положением, Иван опять начал наступление, захватил все побережье, взял ряд крепостей и городов. Но новый польско-литовский король (с 1576), бывший венгерский князь Стефан Баторий нанес контрудар не в Ливонии, а на русской земле, с юга на север; он взял Полоцк, Великие Луки, Старую Руссу. В 1582 было заключено приемлемое Ям-Запольское перемирие.
Пока шла война в Ливонии, шведы вторглись в Новгородскую землю. После долгих боёв в 1583 году на реке Плюсса заключили перемирие и со шведами. Добиться здесь успеха Иван не смог, но оставил хороший задел на будущее: по истечении срока Плюсского перемирия, уже при сыне Грозного, царе Федоре Ивановиче (1557—1598), в 1590 году русское войско разбило шведов под Нарвой и вернуло Иван-город, Ям и Копорье. По Тявзинскому договору 1595 года Россия вернула себе также обширную область у Финского залива: города Орешек, Ниеншанц, Копорье, Ям, а также Карелию и Кольский полуостров. К шведам отошла Эстляндия с Нарвой.
В эти же годы происходила борьба на «втором фронте» – в Сибири, хоть и не на счёт государевой казны. Иван IV поддерживал стремление Строгановых освоить земли за Уралом и в 1574 году дал им жалованную грамоту на земли по Туре и Тоболу, разрешил строить крепости на Иртыше и Оби. Строгановы набрали отряд казаков во главе с Ермаком Тимофеевичем, снабдили пушками и припасами и летом 1579 года отправили покорять Сибирь. К концу века началось в Западной Сибири строительство русских крепостей: в 1586 году – Тюмени, в 1587 году Тобольска, который стал центром русской администрации. В конце того же XVI века в Сибири появились русские деревни. (Восточная Сибирь стала российской в XVII веке.)
При Иване появилось книгопечатание. Москва стала главным культурным центром страны. Центрами книжности оставались монастыри и архиерейские дома, где имелись большие библиотеки. Развивались искусство и зодчество. Промышленность несомненно была на подъеме. В конце XVI века Москву охраняли и первоклассные стены, и первоклассная артиллерия.
19 марта 1584 года Иван Грозный умер. От оставил после себя могучую централизованную державу; несмотря на все мятежи и лжи те, кто пришел ему на смену, не смогли промотать этого наследства. При царе Федоре Ивановиче велось дальнейшее усиление царской власти. Строились крепости. 26 января 1589 года изгнанный турками из Царьграда патриарх Иеремия рукоположил в Москве патриархом митрополита Иова, а константинопольский собор утвердил патриаршество на Руси. Русская церковь сравнялась с константинопольской, и это означало рост международного авторитета России.
С 1598 по 1605 год престол занимал Борис Годунов. Он был крупным государственным деятелем, но бесконечные смуты и три неурожайных года подряд могли бы подорвать силы и не такой страны, как Россия. На наши земли немедленно ополчились поляки. Лишь в 1611 году ценой напряжения всех сил (новый «малый» рывок) страна избавилась от их притязаний. Эта история «персонифицирована» именами князя Д. Пожарского и купца К. Минина, – мы снова видим в истории этого рывка и внешнюю угрозу, и единение народа и элиты, и «смену кадров».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.