СПУСК МОЙАНО
СПУСК МОЙАНО
Мадрид — город хамства и глупости. Его терзают невнимательные водители, постовые и подъемные краны, которые вечно стоят не там, где надо, а также непробиваемый мэр, лицо которого все больше каменеет с каждым днем. Мой сосед Мариас, который живет на Пласа-де-ла-Вилья и потому ощущает политику руководства на собственной шкуре, частенько обращает в адрес нашего мэра гневные и не вполне приличные филиппики. Я сам готов подписаться под каждым словом. И все же, несмотря на самоотверженный труд чиновников, Мадрид не утратил окончательно своей неповторимой прелести. Среди небольшого числа островков сопротивления алчности и пошлости, готовых дать приют честным людям, слава богу, сохранилась и книжная ярмарка на спуске Клаудио Мойано.
По утрам зимой, когда солнце просвечивает сквозь голые ветви деревьев, раскаляя железные крыши киосков, спуск Мойано напоминает пляж, куда прибой выбрасывает обломки потерпевших крушение издательств и погибших библиотек. Путешественник, пораженный той редкой, сладостной и неизлечимой болезнью, что заставляет его сердце трепетать от прикосновения к страницах прекрасных старых изданий, должен начать свою первую прогулку по Мадриду на бульваре Реколетос с обязательной остановкой у старого мраморного прилавка кафе «Хихон». Посетителей в этот час немного, и продавец табака Альфонсо, позевывая, листает газету за прилавком, заваленным пачками сигарет и лотерейными билетами. Затем путешественнику следует почтить знаменитых привидений, что обитают среди старинных стен и мутных зеркал, и отправляться дальше в сопровождении одного из них — Хардиэля, Валье-Инклана или Барохи — в сторону Сибелеса и бульвара Прадо, а потом повернуть налево, неторопливо пройти вдоль решетки Ботанического сада, и снова налево, вниз по спуску Мойано, среди прилавков с книгами, которые терпеливо ждут своего владельца, способного подарить им новую жизнь. И возможно, если увязавшийся за ним мадридский призрак будет в добром расположении духа, путник внезапно ощутит легкий холодок в груди. Он найдет свою книгу, новую или пожелтевшую от времени, ту, что давно искала его и ждала, что была предназначена только ему. Много лет назад писатель, которого давно уже нет в живых, задумал и написал эту книгу за столиком кафе, в тиши кабинета, в тесной мансарде, а потом отнес ее в издательство — будто бросил в море послание в бутылке.
А потом, прижимая к груди заветный фолиант, путешественник пойдет вверх по улице, останавливаясь у каждого прилавка в надежде на повторение чуда. Он пройдет мимо книготорговцев в серых халатах и потертых куртках, благодарно принимающих тепло электрических печек, посмотрит в их загрубевшие от солнца и ветра лица, которые делают их похожими на моряков с никогда не существовавших кораблей, пришвартованных в мифическом порту у вокзала Аточа. Магия книг, которые продают эти люди, не отразилась на их лицах. В них можно прочесть доброту или алчность, ум или глупость, как у всех. Путешественник повстречает торгашей, для которых книга — не более чем предмет купли-продажи, и тех, кто искренно верит в святость своего ремесла. Он увидит мрачных типов, ворчащих себе под нос, что все кому не лень листают книги и ничего не покупают, снисходительных стариков, фанатиков с горящими глазами, услужливых и приветливых энтузиастов. И, конечно, пылкую молодежь, новое поколение книготорговцев: Бориса, Антонио, Пако, Альберто; тех, кто читает книги, а потом продает их. Они унаследовали свой товар от родителей или добыли его, пережив немало опасных приключений. Они хотят вернуть прежний спуск Мойано, строят планы, мечтают, произносят слова «единство», «обновление», «усилия», «труд». А иногда, за кружкой пива, просят своих друзей писать статьи, подобные этой.