Наоми Вульф

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Наоми Вульф

(продолжающийся вольный пересказ основных положений ее книги):

Женские журналы вроде бы говорят о женщинах, то есть их героинями становятся разные женщины — красивые и не очень. Однако, работая на рекламодателей, журналы активно создают у женщин ощущение неидеальности, собственной недостаточной компетентности: сначала как домохозяйки, затем как красавицы. Если высшей задачей женщины в середине ХХ века было содержать дом в порядке и в этом ей могли помочь продукты бытовой химии, электроника, посуда, мебель, то в конце ХХ века женщина должны иметь совершенную внешность, и для этого ей следует покупать товары индустрии красоты. Журналы представляют собой посредника между производителями товаров и женщинами, которые их покупают, и финансируются за счет производителей?рекламодателей. Именно они контролируют содержимое женских журналов, наполняя его статьями, которые нужны по большей части для того, чтобы создать видимость нужности товаров.

Рекламодатели определяют не только то, что должно публиковаться в женских журналах, но и то, чего там не должно быть. Журналы лишались рекламодателей и их финансирования за то, что публиковали недостаточно накрашенных женщин, или хвалили красоту естественных седых волос, или демонстрировали на обложке вместо моделей женщин, отличавшихся достижениями, но не «красотой». Рекламодателям нужно, чтобы читатели считали плохими видимый возраст, или «лишний» вес, или лицо без косметики, потому что на ненависти женщин к своему телу держится многомиллионная индустрия.

Вульф описывает идеальный журнал, который представляет в позитивном свете моделей полных, невысокого роста, пожилых, или вообще обходится без моделей, изображая настоящих, обычных женщин. Он не пишет об экспресс?диетах, не предлагает мантры ненависти к своему телу. В нем публикуют статьи, которые хвалят достоинства видимого возраста, полные любви фотоэссе о телах женщин всех форм и пропорций, с ласковым интересом изучаются изменения тела после беременности, родов и грудного вскармливания, предлагаются рецепты без приправы наказания и вины и печатаются соблазнительные изображения мужчин. Такой журнал разорится, потому что потеряет рекламодателей — и читателей. Женщины сами настолько погружены в «миф о красоте», что часто интернализируют его, не веря, что женские темы и вопросы могут быть интересны без приправы «красоты».

В обществе, где «красота» возведена в культ, тело женщины всегда несовершенно, оно стремительно портится — стареет, полнеет, меняется. В мужчине же внешние изменения — это следы опыта и индивидуальности, вызывающие уважение. Несовершенное, женское тело нуждается в рукотворных изменениях, от косметики до пластической хирургии, и многие из них болезненны, потому что боль «очищает» плоть.

Большинство женщин испытывает постоянное недовольство своим телом и стремится что?то предпринимать по этому поводу, в то время как большинство мужчин спокойно принимает свои тела такими, какие они есть.

Общество стандартами красоты контролирует не только тело женщины, но и ее сексуальные проявления. Вульф прослеживает историю образов сексуальности и сопоставляет ее с историей женского сексуального освобождения. Контрацептивные таблетки получили распространение в шестидесятых. Это было настоящим освобождением от вечного страха забеременеть. Секс стал выражением любви, чувственным и игривым, не отягощенным стыдом и насилием, а порнография ограничивалась специальными изданиями. Но чем больше репродуктивных свобод получали женщины, тем больше распространялась публичная, допустимая порнография, полуобнаженные женщины на обложках, разворотах, объявлениях. В семидесятых женщины стали занимать властные позиции в обществе — и представление о сексе в популярной культуре изменилось: нежный любовный секс был объявлен скучным, в моду вошла анонимность, разовые встречи («мужской», животный секс). Одновременно в модных образах появилось «запретное»: кожаная атрибутика БДСМ, эстетика подросткового эротизма, и главное — практически обнаженное, подставленное всем взглядам «идеальное» женское тело, видимый образец того, как должна выглядеть женщина. В восьмидесятых для продажи продукции женщинам стали использоваться образы, до этого появлявшиеся только в высококачественной порнографии типа «Плейбоя» — они совмещали образ «совершенства» с символическим сексуальным удовольствием.

Гламурные образы полуодетых или обнаженных женщин распространены в современных СМИ. Но надо учитывать, что человек, раздевающийся среди одетых людей, чувствует себя неловко, уязвимо. Мы окружены образами раздетых женщин, в то время как аналогичные мужские образы крайне редки и никогда не публичны; это отчетливо демонстрирует властную динамику, и зрители постепенно ее усваивают. Кто одет, тот сверху, а раздетый — всегда ниже по положению: рабы ходили раздетыми перед одетыми господами.

До распространения образов медийных «красоток» и порнографии сексуальная фантазия людей основывалась на том немногом, что они могли увидеть в реальной жизни, и на их ощущениях от собственного тела. Эротические образы, питавшие их сексуальность, были построены на желании и на чувствах, но не на навязанном извне насилии, выдаваемом за сексуальность и эстетику. Женская сексуальность в современных СМИ представлена мифической «красотой» и презентуется в массовой культуре с помощью гламурной порнографии, которая не только задает жесткие, подавляющие рамки для женской сексуальности и телесности, но и эротизирует насилие над женщинами.

Вульф приводит статистику, иллюстрирующую то, как миф о красоте подрывает сексуальное желание и способности женщин к сексуальному удовлетворению: от трети до половины женщин не получают оргазма от полового акта, меньше половины женщин мастурбирует. Женщины не получают удовольствия от своих тел и от тел мужчин, с которыми ложатся в постель. Гламурная порнография заставляет женщин чувствовать себя некрасивыми, не заслуживающими удовольствия от секса, не заслуживающими любви. Миф о красоте утверждает: что для того чтобы заниматься сексом и получать удовлетворение, нужно быть «красивой» по стандартам мифа. Женское тело, не соответствующее стандарту, прямо или косвенно объявляется неприемлемым и даже отвратительным. Женщины стесняются обнажаться перед партнером и даже перед самой собой. Они отвергают свое тело, находя в нем все новые и новые недостатки — несоответствия глянцевому образу «красоты», которые делают сексуальное удовольствие для них запретным.

Миф о красоте позволяет демонстрировать и критиковать женские тела, но не мужские. И это, безусловно, защищает мужчин от внушающих им ужас насмешек. Этому же служат и рекомендации журналов, в которых женщинам советуют никогда не критиковать внешность мужчин, и особенно их гениталии, и даже преувеличивать их размеры. Одним из инструментов и оправданий этому служит распространенное ложное утверждение, будто визуальные образы «красоты» ориентированы на мужчин, потому что мужчины «любят глазами» и при этом склонны к полигамии, в то время как женщины не оценивают потенциального партнера визуально и склонны к моногамии.

Мужчины и женщины от природы в равной мере расположены к восприятию партнера как визуально, так и другими органами чувств. Мужчины и женщины равно разнообразны в своих склонностях к моногамии или полигамии. Однако мужчин с ранних лет приучают оценивать женщин визуально, в том числе с помощью гламурной порнографии, и стремиться пополнять свою «коллекцию» женщин. В то время как женщины остаются без визуального материала, и разными способами в них культивируется стремление ограничивать свой выбор партнеров.

Миф о красоте учит женщин отказываться от своих желаний и в то же время видеть в мужчинах в первую очередь человека и лишь потом — тело. Мужчин же он учит стремиться реализовать свои желания всеми силами, но в женщинах видеть сначала «красивое» тело и лишь потом, возможно, личность.

Миф о красоте возводит стену между мужчинами и женщинами. Требуя от женщин прикладывать много усилий для поддержания «красоты», он в то же время подает ее как «женскую тайну». Раньше такой «тайной» было все, связанное с рождением детей и ведением хозяйства. «Тайна» — это что «неинтересно мужчинам» и что нужно от них скрывать, как будто это постыдно. А пока женщины поддерживают «тайну красоты», мужчины испытывают раздражение по поводу чрезмерного интереса женщин к уходу за своей внешностью и в то же время не ценят усилия, которые приходится прикладывать для поддержания того уровня «ухоженности» (искусственности), который они от женщин привыкли ждать.

Если в прежние времена для женщин под запретом был секс, то теперь культ «красоты» запрещает еду. С едой связано презрение женщины к себе: страх, вина и стыд, которые следуют за удовольствием, потому что каждый лишний килограмм будет немедленно заметен окружающим, и за этим последует порицание. Мужчины могут есть что хотят, в то время как женщины испытывают стыд за каждый кусок. Женщины живут в атмосфере постоянного невидимого наблюдения и оценки. Журналы, эксперты и даже подруги убеждают, что нужно постоянно выглядеть безупречно на случай, если встретишь свою «судьбу» (мужчину) по дороге в магазин за хлебом или когда выносишь мусор.

Ужасно то, что и фитнес?индустрия, и косметологические компании постоянно обманывают женщин на протяжении десятилетий, этот обман известен и участникам, и тем, кому положено их контролировать, но с ним никто ничего не делает, позволяя культивировать миф о красоте и использовать его для своей выгоды, а женщинам — терять огромные суммы, подрывая их и без того часто уязвимое финансовое положение.

Бороться с «лишним весом» предлагается диетами, или голодом. Сам по себе голод, который испытывают сидящие на диете, — это один из давно известных инструментов воздействия на психику. Вместе со страхом непредсказуемого будущего, усиливаемым культом страха возраста, и ощущением долга быть «красивой и женственной», эти методы использовались и используются по всему миру для того, чтобы удерживать людей в подчинении и не давать им задуматься о своей ситуации и о том, как ее изменять. Вульф анализирует физические и психологические последствия голода как жесточайшего ограничения женской телесности: от анорексии до психологической подавленности, послушности и восприимчивости, свойственной голодным людям.

Вульф рисует виртуальную картину, когда юноши из лучших семей Америки, ее надежда и опора, «отворачиваются от еды. Их кости проступают из?под усохшей плоти. Они ходят медленно, через силу, как старики. На губах проступает белая корка. Они могут проглотить лишь ломтик хлеба, лишь нежирное молоко. Сначала десятки, потом сотни, потом тысячи… Многие оказываются в больницах и умирают». Можно было бы ожидать немедленной реакции общества: кризисные совещания и слушания… лучшие эксперты, которых можно нанять, статьи на первых страницах… Сыновья страны — ее будущее — убивают себя!

В реальности происходит именно это, но не с юношами, а с девушками — и поэтому реакция общества оказывается минимальной. Только родители девушек и оплачиваемые ими врачи борются с массовым распространением анорексии и булимии. Вульф пишет, что одна из десяти молодых американок, одна из пяти студенток колледжа голодает, порой до болезни или до смерти. Она просто делает слишком хорошо то, что от нее ожидают, — следует нормам красоты. И общество не бьет тревогу.

Стандарт красоты устанавливает вес ощутимо ниже средней женской нормы, и для того, чтобы чувствовать себя «красивой», женщина начинает худеть. Однако тело быстро восстанавливает свой вес, и тогда женщина запускает цикл потери и набора килограммов. Этот процесс отнимает значительную часть ее внимания, сил, снижает самооценку вплоть до депрессии, ухудшает здоровье вплоть до болезни и смерти и порождает у нее постоянное ощущение вины.

Женская полнота подается как моральный вопрос: женщина, которая добивается успеха в похудении, которая выглядит «как надо» — хорошая, а женщина, которая отказывается худеть, не достигает успеха в похудении или теряет обретенную худобу — плохая (ленивая, безвольная, не следит за собой, не старается быть хорошей). Продолжительный голод и нехватка калорий, согласно многочисленным исследованиям, меняют личность, делая ее «пассивной, тревожной и чрезмерно эмоциональной». Такой личностью значительно легче управлять, чем уверенной в себе, активной и ясно мыслящей свободной женщиной.

Голодание создает черты поведения, которые принято считать «типично женскими»: пассивность, иррациональность, эмоциональные скачки, подавленность и истерию, повышенное внимание к мелочам и в то же время дезорганизованность. Именно эти изменения личности проявила группа испытуемых, которым на шесть месяцев вдвое снизили количество употребляемой еды, доведя ее до объема, обычного для женских диет. Вся группа состояла из здоровых молодых мужчин.

Пища — это первостепенный признак социальной значимости. Общество лучше всего кормит тех, кого больше ценит: предоставляет им оптимальные ресурсы. Совместное употребление пищи, «преломление хлеба», — это ритуал установления союзнических, дружеских связей. Исторически женщинам часто отказывали в пище: лучшие куски, первый подход к общему котлу доставались мужчинам и мальчикам, женщин не сажали за общий стол. Навязанный современным женщинам и интернализированный ими отказ в еде снова объявляет их вторичными, не заслуживающими куска хлеба и отделяет их от тех, с кем этот хлеб можно преломить. Даже в изобилии западного мира они питаются как нищие и чувствуют себя так же.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.