На родине Линкольна

На родине Линкольна

Зима. Лесная поляна на склоне горы. Деревья в снегу, среди которых выделяется могучий дуб. Под дубом — охотник на тощей, усталой лошадке. На плечах охотника — волчья доха, на голове — шапка из енота. Через седло перекинута убитая лань.

Охотник беседует с лесорубом. Спрашивает: —«Ну что здесь произошло, пока я бродил по горам?» «Ничего достойного упоминания, — отвечает лесоруб, разгибая натруженную спину, — все по-старому, если не считать, что у Линкольнов родился сын».

Скорее всего такого разговора и не было. Это уже много лет спустя неизвестный художник с добрым юмором изобразил на полотне сцену в лесу у Пограничного дуба, что стоял на краю небогатой фермы Томаса и Нэнси Линкольнов в штате Кентукки.

Более полутора веков прошло с того дня, а дуб стоит и поныне. Считают, что ему уже больше трех веков. Когда молодые Том и Нэнси ставили тут свою бревенчатую избушку об одно окно, за дубом начиналась «индейская территория»— заповедные леса и дикие горы. Где-то к западу от этого дуба в перестрелке с индейцами был убит охотник-следопыт Авраам Линкольн, отец Тома, пришедший в эти края в конце XVIII века из штата Вирджиния.

В биографии Линкольна, которую написал выдающийся американский поэт Карл Сэндберг, написано: «Том Линкольн подкинул несколько поленьев в очаг, набросил еще одну медвежью шкуру на молодую мать и отправился пешком за две мили на ферму Спарроу. Там его встретил Дэнис, девятилетний приемный сын Спарроу. В своей обычной медленной манере Том Линкольн сказал: «У Нэнси родился мальчик…» Выглядел он смущенно и даже глуповато, словно сомневался, нужно ли именно сейчас в Кентукки рожать детей.

Дэнис помчался к избушке Линкольна. Там он увидел Нэнси, лежавшую под теплыми медвежьими шкурами на сколоченной из досок кровати. Она повернула к нему свою черноволосую голову и улыбнулась уголками рта и усталыми серыми глазами. «Как ты назовешь его, Нэнси?» — спросил мальчик. «Авраамом, — услышал он в ответ, — по деду».

Он попросил позволения подержать младенца на руках. Передавая ему сына, Нэнси сказала: «Осторожно, Дэнис, ты же первый мальчишка, которого он видит в жизни». Дэнис стал качать ребенка на руках, не переставал трещать о том, как он рад новому двоюродному братишке, с которым можно будет играть. Вдруг младенец наморщил личико и неистово закричал. Дэнис растерянно протянул его женщине и сказал: «Возьми его, Нэнси. Ничего путного из него не выйдет».

Так рассказывал много лет спустя сам Дэнис, живое воображение которого, впрочем, иногда добавляло многое к тому, что он видел и слышал. Однако как бы то ни было, а достоверно известно, что мать будущего президента была простой женщиной. Она родила его в муках, в первобытной тишине леса, на матраце, набитом не то соломой, не то листьями кукурузы. И мир встретил его словами: «Ничего путного из него не выйдет».

В юности Авраам Линкольн был фермером, лесорубом, сплавщиком леса, приказчиком в лавочке, почтмейстером. Работать он умел и любил. Один из его друзей рассказывал: когда Линкольн валил лес, издали можно было подумать, что работают по крайней мере пять человек. По ночам он читал книги. В 27 лет выдержал экзамен и стал адвокатом. В 52 года был избран шестнадцатым президентом Соединенных Штатов Америки. Но ферму, на которой родился, не забывал никогда.

Сейчас туда ведет шоссейная дорога №31Е. Молочные фермы справа и слева. Кукуруза под самые крыши сараев. Пруды с белыми утками. Трактор, накренившись, тарахтит на бугре. Вдали в синей дымке невысокие лесистые горы. Полдень. Жара. Коровы по брюхо залезли в речку.

На пути — фермерский городок Ходженвилл. Трактор тянет по улице дисковую борону, высекая из асфальта искры. Банк имени Линкольна. Школа имени Линкольна. Мотель имени Линкольна. А вот и сам Линкольн. В кресле на гранитном пьедестале, о чем-то глубоко задумался. Правая рука сжимает подлокотник кресла, левая — лежит безвольно, как у смертельно усталого человека.

В четырех милях от городка, на том самом месте, где была ферма Томаса и Нэнси Линкольнов, мемориал из розового гранита. Дорические колонны, 56 мраморных ступенек — по числу лет, прожитых Авраамом.

Внутри мемориала — убогая деревянная избушка. Щели между бревнами замазаны желтой глиной. Земляной пол. Квадратное окошко без стекла, которое зимой закрывают ставнем, а летом натягивают на раму прозрачный бычий пузырь. Кирпичная печка, стол, деревянная кровать в углу.

Деньги на строительство мемориала собрали американские школьники к столетию со дня рождения Линкольна. Их и сейчас здесь много. Приезжают целыми автобусами.

А вот и родник, из которого пил маленький Авраам. Он бьет из скалы. Возникает, чтобы тут же исчезнуть. Струя его, чуть пробежав по камням, падает в колодец, созданный самой природой. «Исчезающим родником» назвали люди его еще во времена деда Авраама.

Неподалеку знаменитый трехсотлетний дуб. Тридцать метров в высоту, почти два метра толщиной. Одна сторона уже сохнет от старости. Кора почернела, лысеет. Когда-то мимо этого дуба шла охотничья тропка. Он был как маяк и для индейцев и для белых первопроходцев.

Изъеденная временем ограда из жердей, как во времена Линкольна. Но, конечно, все вокруг не так, как было тогда. Гранит. Мрамор… Тяжелые декоративные цепи вокруг дуба. Подстриженные лужайки… Но, наверное, так же, как тогда, гудят около дуба шмели. Как тогда, свистит в лесной чаще птица и по-южному резкие тени от кучевых облаков скользят по сочно-зеленым холмам.

Рядом асфальтовая стоянка для автомобилей. Номерные знаки почти всех пятидесяти штатов. Правда, из южных штатов меньше. Гражданская война в США окончилась больше ста лет назад, но многие южане до сих пор не могут отрешиться от неприязни к Линкольну — победителю в кровавой междоусобной схватке между Севером и Югом, которая, по определению Карла Маркса, была борьбой двух социальных систем — системы рабства и системы свободного труда. На Юге до сих пор чтят противников Линкольна, мятежников-рабовладельцев, решивших в 1861 году отделить одиннадцать южных штатов от США, чтобы сохранить там старые порядки.

«Дом, расколотый надвое, не может стоять., — эти слова президента Линкольна знает сегодня каждый американский школьник. Все знают о том, что в ходе войны Линкольн издал прокламацию об освобождении рабов. Но далеко не все знают, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс, прогрессивные общественные деятели Европы, русские революционные демократы во главе с Н. Г. Чернышевским активно выступали в поддержку северян, против готовящейся англо-французской интервенции в Америку.

Студент-историк из Сан-Франциско Сэм Коул, с которым я познакомился у «Исчезающего родника», приехал сюда потому, что пишет дипломную работу о Линкольне. Один из разделов его работы — посещение американских портов русскими военными эскадрами осенью 1863 года.

— В исторических документах я нашел убедительные доказательства того, что Россия в 1862 году отказалась принять участие в интервенции, которую готовили против Линкольна королевские дворы Франции и Англии, — рассказывал мне Сэм. — Послав через год свои военные корабли с визитом дружбы в Сан-Франциско и Нью-Йорк, русские окончательно показали, на чьей они стороне.

В американских газетах тех времен подробно рассказывалось о пребывании в Нью-Йорке русских моряков с фрегатов «Ослябя», «Александр Невский», и «Пересвет», корветов «Варяг», и «Витязь». На рейде Сан-Франциско стояли русские корветы «Богатырь», «Калевала», и «Рында», клиперы «Абрек», и «Гайдамак». Газеты писали, что адмирал Попов, командовавший эскадрой, имел инструкцию: в случае появления у западных берегов Америки флота южан, англичан или французов начинать военные действия, не ожидая приказа из Петербурга. Так это было или не так, а факт остается фактом: пребывание в Сан-Франциско русской эскадры помешало южанам захватить город.

Я спросил Сэма, знает ли он о том, что одним из пехотных корпусов армии северян командовал русский полковник Иван Васильевич Турчанинов, личный друг президента Линкольна. Сэм ответил, что знает. В Америке этот талантливый и храбрый русский офицер был известен под именем Джона-Базиля Турчина, или «русского громовержца».

— Копаясь в документах гражданской войны, — продолжал Сэм, — я наткнулся на любопытное донесение. В нем говорилось, что во время болезни полковника Джона-Базиля Турчина командование 19-м Иллинойским добровольческим полком взяла на себя его жена, русская женщина Надин Турчин.

В маленьких городках американского Среднего Запада, в скверах, у городских ратуш бессменно стоят на часах бронзовые солдаты армии Севера. Рядом с ними — пушки тех лет, на огромных колесах со спицами, и чугунные доски, на которых отлиты имена горожан, павших на поле брани. Иногда это очень длинные списки. И среди Джонсонов, Смитов, Браунов иногда встречаются Ивановы, Петровы, Кузнецовы. Это русские добровольцы. Русские солдаты Линкольна…

— Америка и Россия никогда не воевали друг против друга, а союзниками были не один раз, — сказал мне инженер из Индианаполиса Рой Тауэр. Мы познакомились с ним на автомобильной стоянке — наши машины стояли рядом. Рой, скинув рубашку, копался в моторе, готовя машину к дальнему пробегу. Сюда, на ферму Линкольнов, он попал в общем-то случайно… У него двухнедельный отпуск. Едет в штат Теннесси к родственникам. Глядит по сторонам, где видит интересное, туда и рулит. Так и сюда попал. И не жалеет. Линкольна он считает великим человеком. Говорит, что американцы в первую очередь должны гордиться не небоскребами и суперавтострадами, а тем, что они подарили человечеству Линкольна.

— Хотите знать, когда я впервые по-настоящему заинтересовался личностью Линкольна? — спросил он меня, вытирая руки тряпкой. — Мне было тогда лет четырнадцать. Наш сосед, отец моего дружка, уехал в Испанию сражаться против фашистов. Говорили, что он вступил в бригаду американских добровольцев имени Авраама Линкольна. Я, конечно, знал, кто такой Линкольн. Но то, что американцы, воюющие против фашистов за океаном, называют себя солдатами Линкольна, произвело на меня большое — впечатление и еще выше подняло в моих глазах его образ.

Рой хлопнул капотом, натянул через голову рубаху, спросил:

— А у вас знают Линкольна?

Я ответил, что знают и бережно хранят память о нем. Рассказал, что Ленин особо подчеркивал историческое и революционное значение гражданской войны в США для всего мира и роль Линкольна в этой войне.

— Это хорошо, — сказал Рой, — это очень хорошо. В этом я вижу проявление уважения к американскому народу и к американской истории.

Перед тем, как сесть в машину, признался:

— Откровенно говоря, у меня долго было другое представление о вашей стране. Я ведь не случайно задал вопрос, знают ли у вас Линкольна. Писали, что вы ненавидите Америку и все американское. Многие поверили. Ох, много вреда принесла эта проклятая «холодная война»! Но прозрение наступило. Не могло не наступить. Газеты все еще пишут о «советской угрозе», но лично я не могу назвать среди моих знакомых ни одного человека, который был бы против регулярных встреч руководителей наших стран, против улучшения отношений между США и СССР.

Он включил мотор и махнул мне рукой.

— Счастливого пути! — сказал я.

— Мир и дружба! — отозвался он, трогая машину с места. И вдруг, затормозив, еще раз спросил:

— Значит, у вас знают Линкольна? Это хорошо, это очень хорошо!