К вопросу Майкла Кентского

К вопросу Майкла Кентского

Призвание англичанина на российский престол могло бы сопровождаться кампанией под условным лозунгом: «Изнасиловали — женитесь». Сначала в официальной идеологии прописывается что-то вроде версии Галковского про начало 20 века: с девушкой-Россией случилось не взросление, не личностный кризис, не блажь, а изнасилование с отягчающими обстоятельствами группой держав по сговору. После чего, надо признать, был некоторый период сожительства: мэны взяли девицу на содержание (англосаксонское бабло в индустриализации 30-х годов), но девица выполняла всю грязную работу, мудохалась на морозе, дралась с соседями, потеряла в итоге конечность (война, где воевала Россия, а выиграли США). Дальше там еще были странные отношения. Но сто лет по такому делу — это же не истечение срока давности?

Звучит, конечно, унизительно, но… Все равно наша девица — уже не самодостаточна. Можно, конечно, предложить кому-то человеческие ресурсы, военный, политический союз, но все это — ситуативно, все это сожительство в розницу, так сможет, наконец, вступить в законный брак? Обидно, что именно с Лондоном? Лучше — ракетой по Альбиону за поруганную честь? А дальше?

К тому же брак все-таки по расчету, и девица можно чувствовать себя в нем довольно свободно. Не понятно скорее, зачем оно кавалеру. Иметь сношения с Москвой Лондон может и так, а взаимные обязательства — ему-то зачем?