НЕ ТРОНЬ МЕНЯ

НЕ ТРОНЬ МЕНЯ

Нехорошо также некстати обижаться… Обидчивость не принадлежитъ къ числу нашихъ нацiональныхъ недостатковъ, — скор?й напротивъ; но она существуетъ и у насъ можетъ-быть въ вид? прививка. У насъ обижаются нер?дко, обижаются не только за себя, но и за другихъ. Конечно, ужь если обижаться, то лучше обижаться за другихъ, нежели за себя: оно какъ-то благородн?е, доблестн?е, только не переходила бы обидчивость черезъ край; а то в?дь даже всякое достоинство, всякая доброд?тель, переходя черезъ край, перестаютъ быть достоинствомъ и доброд?телью. Наприм?ръ выразительное чтенiе доставляетъ истинное наслажденiе слушателю; но испытывали ли вы впечатл?нiе, которое производитъ излишняя выразительность чтенiя? На нашъ слухъ она бываетъ до того невыносима, что не знаешь куда отъ нее д?ваться. Когда намъ приходилось слушать перехватывающаго черезъ край чтеца, то подъ конецъ мы обыкновенно чувствовали страшную усталость въ лицевыхъ мускулахъ; отчего — Богъ знаетъ; можетъ-быть не отъ напряжоннаго ли ожиданiя, что вотъ-вотъ утихнетъ, придетъ въ себя? А иногда даже и вс? члены посл? были какъ-будто отбитые. Не знаю, вс? ли испытываютъ то же ощущенiе; но кажется, вообще на слабыя сложенiя подобная операцiя должна такъ д?йствовать.

Или вотъ еще другой прим?ръ излишества. Согласiе въ семейств? — конечно вещь р?дкая и драгоц?нная; взаимная горячая привязанность между членами большого семейства — явленiе истинно-умилительное. Но посмотрите, чт? можетъ выйти изъ этого умилительнаго явленiя. Мы знаемъ наприм?ръ одно семейство, состоящее изъ н?сколькихъ братьевъ и сестеръ, съ ихъ чадами; все эти братья и сестры любятъ другъ друга до того, что родственная любовь переходитъ у нихъ въ какое-то обожанiе, въ осл?пляющую страсть. Будьте вы въ самыхъ короткихъ отношенiяхъ съ семействомъ и попробуйте въ присутствiи одного изъ членовъ зам?тить какой-нибудь недостатокъ другого члена, или слегка подтрунить надъ нимъ; сд?лайте это по сущей справедливости и въ видахъ чистаго доброжелательства — все равно: вы уже рискнули сд?латься челов?комъ непрiятнымъ для всего семейства. Если же вы обнаружите въ себ? подобное поползновенiе зам?чать недостатки въ другой и въ третiй разъ — кончено! вы д?лаетесь врагомъ семейства, можетъ-быть даже предметомъ ненависти вс?хъ его членовъ. Не говорите потомъ о вашей благости, о вашемъ доброжелательств? и благихъ побужденiяхъ: о благости думать не будутъ, ея и въ расчетъ не примутъ; къ вамъ будутъ чувствовать антипатiю безотчетную; въ каждой вашей улыбк? будутъ вид?ть насм?шку, въ каждомъ взгляд? — нам?ренiе осудить, въ каждомъ жест? — оскорбительное презр?нiе, и вы не будете знать, куда д?ваться съ вашими улыбками, взглядами и жестами; опустите руку, потупьте глаза, приведите вашу физiономiю въ самое безобидное и безгр?шное положенiе, и со смиренiемъ ожидайте, когда утихнетъ волненiе крови въ жилахъ членовъ почтеннаго семейства… Между т?мъ мы говоримъ о семейств? достойномъ во многихъ отношенiяхъ, о людяхъ съ св?тлымъ умомъ и живыми сердечными движенiями. Чт? же это такое? Это тоже родъ бол?зненной обидчивости за близкихъ сердцу людей.

На вс? эти размышленiя и на воспоминанiе о любящемъ семейств? навелъ насъ г. С. Дружиновъ, чт? изъ Нижняго-Новгорода, сильно обид?вшiйся за одного духовно-родственнаго ему челов?ка, и всл?дствiе того вознегодовавшiй на г. Н. Иванисова 2-го, чт? изъ Звенигорода, который, г. Иванисовъ, оскорбилъ будто бы память того челов?ка своимъ недостойнымъ воспоминанiемъ. Д?ло идетъ о Б?линскомъ, который, какъ изв?стно, былъ родомъ изъ пензенской губернiи, откуда, какъ оказывается, происходитъ и проживающiй нын? въ Звенигород? г. Иванисовъ. Г. Иванисовъ написалъ и пом?стилъ въ "Московскихъ В?домостяхъ" небольшое, не занявшее и одного столбца воспоминаньице о Б?линскомъ, относящееся къ д?тству какъ Б?линскаго, такъ безъ сомн?нiя и самого г. Иванисова. Это-то воспоминаньице и возмутило г. Дружинова, который въ "Спб. В?домостяхъ" восклицаетъ: "Скажите ради Бога, чт? это такое? Балаганная шутка, им?ющая ц?лiю бросить кусочекъ грязи въ дорогое для каждаго порядочнаго челов?ка имя, — или просто звенигородская чепуха, пом?щенная христа-ради въ "Московскихъ В?домостяхъ" для увеселенiя читателей?" — "Съ величайшимъ вниманiемъ (говоритъ въ другомъ м?ст? г. Дружиновъ) читали мы н?сколько разъ это воспоминанiе звенигородскаго публициста и никакъ не могли понять, для чего и для кого оно написано г. Иванисовымъ, и т?мъ бол?е для чего ученая редакцiя "Московскихъ В?домостей" напечатала его."

Испуганные этими восклицанiями за дорогую память Б?линскаго, мы устремились, по указанiю г. Дружинова, въ 135 No "Московскихъ В?домостей", прочли тамъ крошечную статейку г. Иванисова и изумились, отчего она не произвела на насъ никакого возмущающаго д?йствiя. Вотъ что заключается въ этой статейк?:

Что такъ какъ родъ Б?линскаго происходитъ изъ села Б?лыни, то и фамилiю его надо произносить Б?лыньскiй или Б?лынскiй, — какъ его и называли вс? въ Пенз?; но Б?линскiй, по прi?зд? въ Москву, неизв?стно почему, настоялъ, чтобъ его называли Б?линскимъ.

Что въ Пенз? Б?линскiй жилъ въ большой б?дности; зимой ходилъ въ нагольномъ тулуп?; на квартир? жилъ въ самой дурной части города, вм?ст? съ семинаристами; мебель имъ зам?няли квасные боченки. "Но (зам?чаетъ г. Иванисовъ) б?дность и лишенiя не всегда убиваютъ дарованiя!"

Что Б?линскiй былъ тогда необразованъ (будучи ребенкомъ-то) и не им?лъ понятiя о лучшихъ писателяхъ; спорилъ съ семинаристами о достоинств? произведенiй Сумарокова и Хераскова, восхищался романами Радклифъ и изъ дома отца г. Иванисова впервые получилъ для чтенiя романы Вальтеръ-Скотта, въ русскомъ перевод?; страстно любилъ театральныя зр?лища и часто пос?щалъ пензенскiй театръ, который содержалъ тогда пом?щикъ Гладковъ и гд? актеры и актрисы были — его кр?постные люди, большею частью пьяницы. "Какъ Б?линскiй былъ простъ въ то время (разсказываетъ г. Иванисовъ), показываетъ сл?дующее обстоятельство. Когда онъ пришолъ въ нашъ домъ, то братья мои принесли ему н?сколько романовъ Радклифъ. Одинъ изъ этихъ романовъ былъ съ картинкой, которая представляла подземелье съ кучей костей. Кто-то изъ насъ спросилъ у другого о роман? съ картинкой: каковъ онъ, хорошъ ли? Б?линскiй, не дождавшись отв?та, вскричалъ: "Разум?ется, хорошъ: видишь — кости!"

Что Б?линскiй былъ задорный спорщикъ, и г. Иванисовъ всякiй разъ, когда встр?чалъ его у знакомыхъ, заставалъ его за жаркимъ споромъ; что наконецъ онъ не ужился въ университет?, потомучто пос?щалъ лекцiи только т?хъ профессоровъ, которые ему нравились.

Статейку свою г. Иванисовъ заключаетъ сл?дующими словами, взятыми уже не изъ его собственныхъ воспоминанiй, а прибавленными такъ, в?роятно для округленiя перiода: "Изв?стно, что онъ (Б?линскiй) былъ потомъ сотрудникомъ редакторовъ разныхъ журналовъ. Какъ видно, онъ получалъ мало за свои труды, а трудился слишкомъ много для своего здоровья"…

Г. Дружинову кажется, что г. Иванисовъ все — и б?дность, и д?тскую неразвитость, и задорную спорливость — все это ставитъ въ вину Б?линскому… Вотъ это-то и есть та бол?зненная обидчивость, которою страдаетъ и знакомое намъ любящее семейство!.. "Впрочемъ (прибавляетъ самъ г. Дружиновъ о г. Иванисов?) богъ его знаетъ, можетъ-быть онъ стряпалъ свое воспоминанiе такъ-себ?, отъ простоты душевной, безъ всякой задней мысли".. Да конечно такъ! Неужели г. Дружиновъ, прочитавшiй н?сколько разъ "съ величайшимъ вниманiемъ" статейку г. Иванисова, не зам?тилъ въ ней той наивности, которая именно отзывается душевной простотой, неспособной никого серьозно обид?ть? Правда, что даже и не читая н?сколько разъ статейки г. Иванисова, а проб?жавъ ее одинъ разъ и обративъ только вниманiе на первыя и посл?днiя ея строки, легко можно догадаться, что г. Иванисовъ не знаетъ хорошенько значенiя Б?линскаго для русской литературы и не можетъ опред?лить м?ста, какое онъ занимаетъ въ ряду русскихъ писателей. В?роятно, читая журналы, онъ увид?лъ, что о Б?линскомъ много пишутъ, заключилъ изъ этого, что онъ челов?къ зам?чательный, вспомнилъ, что въ д?тств? зналъ его лично, и счелъ долгомъ довести до общаго св?денiя о томъ, чт? помнитъ и знаетъ. Вотъ и все! Началъ онъ такъ: "Изв?стный Б?линскiй былъ родомъ" и пр. А окончилъ: "Изв?стно, что онъ потомъ былъ сотрудникомъ разныхъ" и пр. Вотъ уже по этому приступу и по этому заключенiю можно догадаться, въ какой степени г. Иванисовъ знакомъ съ Б?линскимъ какъ съ писателемъ, какъ съ критикомъ. Стало быть требовать отъ него многаго нельзя, но и сердиться на него тоже нельзя.

Чт? же возмутило г. Дружинова? То, что разсказываютъ о нагольномъ тулуп? и квасныхъ боченкахъ, о необразованности мальчика-Б?линскаго и его д?тской спорливости? Да в?дь все это правдоподобно и характерно, и никакой т?ни, не только грязи, на память Б?линскаго не бросаетъ. Ну, вообразите, что кто-нибудь написалъ, что Б?линскiй, будучи десяти или дв?надцати л?тъ, всегда ходилъ въ изящной курточк?, съ батистовыми воротничками, а зимой въ шинельк? съ бобровымъ воротникомъ; что въ такомъ возраст? онъ уже зналъ наизусть имена и произведенiя лучшихъ русскихъ и французскихъ писателей, и отв?чалъ безъ запинки объ ихъ достоинствахъ по запискамъ своего учителя или гувернера; что въ гимназiю прi?зжалъ онъ всегда въ сопровожденiи стараго дядьки, былъ благонравн?йшимъ мальчикомъ, никогда не вступалъ въ споръ о томъ, чего не читалъ въ своихъ тетрадкахъ и не слыхалъ ни отъ папеньки, ни отъ учителя и гувернера, а съ семинаристами и вообще съ мало образованнымъ людомъ совс?мъ не знался… В?дь все это такiя прiятныя св?денiя, которыя казалось бы ничьей памяти оскорбить не могутъ; а между т?мъ, если бы вы вспомнили, что это разсказывается о Виссарiон? Григорьич? Б?линскомъ, то вамъ непрем?нно сд?лалось бы неловко. Во-первыхъ, вы бы такому разсказу не вдругъ и пов?рили, а если бы пов?рили, то непрiятно было бы вамъ знать, что изъ такой тепличной атмосферы, изъ такой молочной закваски вышелъ такой челов?къ, какъ Б?линскiй.

Г. Дружиновъ разсуждаетъ такъ: "Вс? знаютъ, что б?дные люди не могутъ носить опойковыхъ сапоговъ, и потому довольствуются выростковыми; знаютъ также, что никакой б?днякъ не можетъ купить шинели съ бобровымъ воротникомъ, и потому носитъ нагольный тулупъ и проч., и проч., и проч. Все это совершенно справедливо, но только къ воспоминанiямъ о писател? нисколько не относится"…

Какъ не относится? Да мы желаемъ знать исторiю развитiя писателя, исторiю развитiя его личнаго характера и его взглядовъ на жизнь; а между т?мъ б?дность б?дности рознь. Разные бываютъ виды б?дности, и не вс? эти виды одинаково отражаются на челов?к?, оставляютъ одинаковыя въ его душ? впечатл?нiя. Если вамъ говорятъ о челов?к?, что онъ въ д?тств? былъ очень б?денъ, то какъ-будто тотчасъ уже и рисуются передъ вами непрем?нно нагольный тулупъ и квасные боченки? Б?дность можетъ представить вашему воображенiю безъименное рубище, суму и просительное письмо въ тощей, дрожащей рученк?; или холодный и голодный уголъ и озлобленныхъ нищетой родителей; или сиротство и чужой кусокъ, бросаемый съ попрекомъ. Все это б?дность страдальческая. Но можетъ быть и такая б?дность, отъ которой не пострадаютъ нравственныя и физическiя силы ребенка, которая пронесется надъ его головой, незам?тно для него самого, такъ что онъ не погнется, не ощутитъ на себ? влiянiя ея разрушительнаго дыханiя, а только осв?жится подъ дуновенiемъ ея холодныхъ крыльевъ. Среди такой б?дности еще можно читать романы Радклифъ и спорить съ семинаристами, забывая думать о томъ, что носишь нагольный тулупъ и сидишь на квасномъ боченк?.

"Для чего и для кого писано воспоминанiе Г. Иванисова и для чего ученая редакцiя напечатала его?"

Для васъ, г. Дружиновъ, и для насъ также… Неужели вы, любя и уважая писателя, не пожелали бы узнать его коротко, какъ челов?ка? А если вы не можете над?яться лично встр?тить когда-нибудь этого писателя, потомучто его уже н?тъ на св?т?, то откуда же вы его узнаете, какъ не изъ полной, совершенн?йшей бiографiи, такой, какихъ у насъ почти еще н?тъ и какiя создаются изъ множества разныхъ, преимущественно личныхъ и непосредственныхъ воспоминанiй, въ числ? которыхъ пусть будутъ и такiя, какое состряпалъ въ Звенигород? г. Иванисовъ? Если бы вс? товарищи пензенскаго д?тства Б?линскаго поступили точно такъ, какъ поступилъ г. Иванисовъ — записали бы и напечатали все чт? они помнятъ о Б?линскомъ, вс? его споры, вс? мягкiя черты его д?тскаго характера и д?тской необразованности; если бы и вс? товарищи его московской студентской жизни сд?лали бы тоже, — какъ вы думаете, хорошо ли бы это было? Можетъ-быть конечно, что въ этихъ воспоминанiяхъ много было бы см?шного, мелочного, ничтожнаго; но мы не пренебрегли бы нич?мъ, и за то им?ли бы полн?йшую исторiю внутренняго развитiя Б?линскаго, опред?лившую и его личный характеръ, и характеръ его посл?дующей д?ятельности. Г. Иванисовъ мало сказалъ интереснаго; но в?дь можно упрекать наприм?ръ г. Панаева за то, что онъ въ своихъ литературныхъ воспоминанiяхъ не собралъ ничего достаточно крупнаго, достойнаго т?хъ личностей, съ которыми онъ сходился въ то время, когда и самъ уже былъ литераторомъ, и они были въ полномъ расцв?т? своихъ талантовъ; а г. Иванисовъ разсказалъ кое-что о ребенк? и о томъ времени, когда онъ самъ в?роятно былъ ребенкомъ; такъ почему же и воспоминанiю его не быть воспоминанiемъ д?тскимъ? Не м?шайте же ему вспоминать!.. Да, г. Дружиновъ, если вы истинно любите память Б?линскаго или другого достопамятнаго челов?ка, то никому не м?шайте разсказывать вамъ о нихъ, особенно людямъ, лично ихъ знавшимъ. Пусть и д?ти лепечутъ, слушайте и ихъ д?тскiй лепетъ; и онъ можетъ пригодиться вамъ, когда вы хотите составить себ? полное и отчетливое понятiе о дорогой вамъ личности. Пусть даже кто-нибудь и неблагопрiятно взглянетъ на эту личность, — слушайте и не обижайтесь, если не им?ете данныхъ опровергнуть показанiе, какъ ложь и клевету: намъ нуженъ не панегирикъ, а исторiя челов?ка. Но г. Иванисовъ не клеветалъ; въ его воспоминанiи слышится только д?тскiй лепетъ. Чт?жь? Т?мъ больше чистосердечiя, больше простоты — правды. Между т?мъ посмотрите: этотъ маленькiй спорщикъ, д?лающiй поспешное заключенiе о роман? Радклифъ по картинк?, изображающей кости, уже не остается для васъ отвлеченной фигурой б?днаго мальчика, а становится ч?мъ-то осязаемымъ, рельефнымъ образомъ, живымъ челов?комъ…

Еще разъ: не пренебрегайте мелкими чертами; он?, собравшись во множеств?, могутъ сами собою, безъ всякаго съ вашей стороны напряженiя, изобразить вамъ живого челов?ка, и онъ будетъ вамъ знакомъ, и вы поймете во всей глубин? его душу, распознаете все существо его… Положимъ, незнакомый вамъ челов?къ, случайно почувствовавъ къ вамъ дов?рiе, или такъ, по свойству собственной откровенности, разговорится вамъ о своемъ житье-бытье, простомъ, убогомъ, обыденномъ; онъ будетъ говорить о вещахъ, повидимому совершенно пустыхъ, ничего не значащихъ; но не прерывайте его, и посмотрите, какъ съ каждымъ словомъ будутъ выясняться предъ вами и его жить?-быть?, со всею обстановкой этого житья, и самъ онъ, со вс?ми тончайшими отт?нками его характера… Пишущему эти строки случилось недавно ?хать по жел?зной дорог? въ вагон? третьяго класса и им?ть сос?дями одного молодого парня изъ-подъ Клина, да одну молодую женщину изъ-подъ Костромы. Ему… т. е. мн?, пришлось сид?ть у окна, а сос?дямъ моимъ хот?лось иногда посмотр?ть на окрестности, полюбоваться обгор?вшими въ прошлогоднiй л?сной пожаръ сосенками, или иными не мен?е веселыми и привлекательными видами, — и вотъ они, безъ спросу, поочередно ложились локтями ко мн? на кол?ни и смотр?ли на окрестности. Я не препятствовалъ имъ въ этомъ; я молча предоставилъ мои кол?ни въ ихъ полное распоряженiе, и они, должно-быть почувствовавъ угрызенiе сов?сти, или просто въ вид? платы за пользованiе кол?нями, наградили меня безконечными разсказами о себ? и о своихъ домашнихъ д?лахъ. Особенно женщина изъ-подъ Костромы оказалась щедрою на эту плату. Отъ нея узналъ я все: — и о томъ, какой у ней былъ строгiй свекоръ, и какъ онъ любилъ, чтобы былъ порядокъ въ дом? и чтобы всего было вдоволь за столомъ, и чт? они ?ли и чт? пили при свекр?, и какъ живетъ она теперь, безъ свекра. А живетъ она такъ, какъ я не воображалъ, чтобъ жили наши сельскiе обыватели: живетъ она въ сел?, расположенномъ на берегу Волги, одна въ дом?, съ пятерыми малыми д?тьми, а мужъ ея находится въ Питер?, торговлей занимается, къ ней прi?зжаетъ передъ великимъ постомъ, м?сяца на два; а теперь она ?детъ къ нему на свиданiе… И живетъ она на всемъ покупномъ: ни хл?ба, ни овощей — ничего н?тъ своего; даже воду съ Волги возятъ ей за м?сячную плату.

— Что же д?лаешь ты дома?

— К?къ что? Ну, въ дом? приберешь, за д?тьми присмотришь, чайку разокъ другой-третiй напьешься, день-то и пройдетъ… У меня дядя тоже былъ — умеръ; богатый былъ челов?къ, капиталу оставилъ тысячъ двадцать. Остались сынъ да дочь; сынъ-то вышелъ безчастный: параличъ его разшибъ; одна рука не влад?етъ, работать ничего не можетъ; только сидитъ да на счетахъ кладетъ: охоту такую им?етъ — все сидитъ да выкладываетъ, все щелкаетъ на счетахъ. Дочь — нев?ста, еще д?вушка; женихъ сватался, да очень много приданаго просилъ, не сошлись…

— Сколько же просилъ приданаго?

— Да просилъ онъ, я вамъ скажу, восемь салоповъ, да четыре бурнуса теплыхъ, да два холодныхъ, да платье бархатное, да атласныхъ, да шолковыхъ, да…

— Постой, постой!.. Восемь салоповъ, говоришь?

— Восемь салоповъ.

— Куда же такое множество вдругъ?

— Ну такъ! Говоритъ, чтобы одежи было много. Капиталу, говоритъ, мн? пожалуй не надо: капиталъ у меня есть свой; а чтобы одежи было много.

— Да все же — восемь салоповъ!.. В?дь это больше, ч?мъ на всю жизнь. Пока она носитъ два салопа, остальные моль съ?стъ.

— Пускай съ?стъ, а все-таки чтобы было много одежи.

— Кто же былъ этотъ женихъ? купецъ?

— Н?тъ, тоже изъ нашихъ.

Это значитъ бывшiй кр?постной, а теперь временно-обязанный крестьянинъ.

— А вотъ я выходила, примолвила сос?дка, такъ за мной ничего не просили. Батюшка тоже былъ богатый, а не просили ничего.

— Отчего же такъ?

— Ну такъ! Былъ бы, говорятъ, челов?къ…

Сос?дка улыбнулась и потупилась. Надо зам?тить, что она очень недурна собой.

— Экая эта дорога! говоритъ между т?мъ сос?дъ изъ-подъ Клина, плотно налегая на мои кол?ни и выглядывая въ окно вагона: — чего ст?итъ вся эта дорога?

— Вся-то дорога ст?итъ, говорятъ, больше ста мильоновъ.

— Господи! восклицаетъ сос?дка, — какая куча денегъ! А чт? народу разорила эта дорога!

— Кого же она разорила?

— Да кого! Мало ли тутъ народу извозомъ занимались; чт? они теперь д?лаютъ? вс? об?дняли.

— Полно, матушка! У насъ много д?ла, были бы руки! Ужь в?рно давно другой промыселъ нашли.

— Да! поди, нашли! Вотъ у насъ по Волг? тоже теперь машина ходитъ, — сколько она горя над?лала! У насъ на сел? много было расшивщиковъ; расшивы свои им?ли, хл?бъ возили. Какiе были богатые дома! Теперь вс? об?дняли.

— Чт?жь они нич?мъ другимъ не займутся?

— Занимаются кое-ч?мъ по мелочи, да ужь все не то; рыбу стали было иные ловить, — и рыбу-то всю машина разогнала!

— К?къ разогнала?

— Такъ и разогнала: в?дь она вонъ идетъ, хлопаетъ, по вод?-то шумъ такой! Ну, рыба вытаращитъ глаза, да и б?житъ какъ полуумная, сама не знаетъ куда, — вся уб?жала. Бывало у насъ стерлядокъ много ловили; а теперь почти-что совс?мъ н?тъ… Теперь ужь совс?мъ другое. Бывало встанешь ранехонько, взглянешь — на Волг?-то стонъ стоитъ: расшивы идутъ; чт? тутъ народу работаетъ — видимо-невидимо! И ц?лый божiй день такъ-то; а теперь все тихо!

— Чт? же это? разв? меньше хл?ба везутъ? д?лаю я наивный вопросъ.

— Н?тъ, не меньше; да в?дь она идетъ, машина-то, тащитъ за собой столько барокъ, а гд?-гд? челов?къ виденъ; пройдетъ себ? въ минуточку, и опять все тихо да пусто. Такъ, право, даже скучно.

— Послушай однако, голубушка: в?дь съ машиной, сама видишь, меньше труда, меньше возни…

— Конечно меньше.

— Ну, стало быть легче, стало быть лучше?..

— Да оно лучше тому, у кого машина: онъ богатъ, завелъ себ? машину и беретъ большiе барыши; а б?днымъ-то каково! В?дь бывало расшива-то станетъ — чт? тутъ надо народу! Изъ нашего села иной бывало три-четыре дня поработаетъ, — рублей пятьдесятъ и получитъ…

— О-го! А каково-то было хозяину! Во что ему-то эта работка обходилась?

— Ну, ужь конечно обходилась недешево.

— Такъ в?дь все это падало на хл?бъ; хл?бъ оттого становился дороже; а съ машиной стало-быть хл?бъ долженъ сд?латься дешевле…

— Да! а вотъ онъ не сталъ же дешевле-то!

Тутъ пришолъ конецъ нашему разсужденiю. Сос?дка поставила меня въ тупикъ: я чувствовалъ, что не могу объяснить ей уб?дительнымъ образомъ причину, почему и при существованiи машины хл?бъ не сд?лался дешевле. И осталась она, моя смазливая сос?дка, въ томъ печальномъ уб?жденiи, что машина — вещь недобрая, по крайней м?р? для ихъ приволжскаго села. Грустно, да чтоже д?лать!.. Конечно тутъ тоже своего рода нетронь меня; машина рыбу разогнала, да отняла легкую добычу у т?хъ расчетливыхъ мужичковъ, которые можетъ-быть прежде по ц?лымъ днямъ сид?ли на бережку, сложа руки да поджидая, не станетъ ли расшива, чтобы вдругъ въ три-четыре дня взять пятьдесятъ рублей… Другой сельскiй обыватель, съ которымъ пришлось мн? вм?ст? сид?ть на пристани, поджидая прибытiя парохода, разсуждалъ совс?мъ иначе о пароходахъ и жел?зной дорог?: онъ говорилъ, что они доставляютъ ему большое удовольствiе. Но — объ этомъ какъ-нибудь посл?, если случится къ слову.

Мы увлеклись собственными недавними воспоминанiями и очень далеко отбились отъ темы о припадкахъ бол?зненной обидчивости, темы, съ которой впрочемъ кажется можно уже и покончить.